Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Райс Энн. Страница 57
Они вспоминали свои ночные убийства, делились впечатлениями, сосредоточенно и спокойно обсуждали детали. Иногда словно молния вспыхивала в полутьме: кто-то призывал к особой жестокости. В дальнем углу одного вампира попрекали за то, что он слишком романтично воспринимает жизнь людей, что ему не хватает смелости и он всегда отказывается от самых захватывающих развлечений. Высокий и худой, он выглядел простовато, постоянно пожимал плечами, медленно выговаривал слова, тупо размышлял вслух: улечься ли в гроб до завтрашнего вечера или остаться здесь. Но не уходил, подвластный воле искусственно созданного общества, превратившего бессмертных в сборище конформистов. Как Лестату удалось разыскать их? Появлялся ли он здесь вообще? Если – да, то почему он ушел? Лестат не стал бы подчиняться чужой воле, он всегда стремился сам встать во главе. Как, должно быть, они восхищались его изобретательностью, кошачьей манерой забавляться со своими жертвами. И слово «упустил»… оно звучало здесь так часто. Не упустить – вот что было для меня жизненно важно, когда я только становился зрелым вампиром. Ты «упустил» возможность убить того ребенка, говорили они. Ты «упустил» шанс напугать ту бедняжку или довести до безумия того человека, хотя это было так просто.
У меня снова разболелась голова, и мне снова захотелось немедленно выбраться на свежий воздух, покинуть это сборище. Но я взглянул на Армана и понял, что не могу уйти. Я не забыл его предостережений, но не они, а нечто иное заставило меня оставаться на месте. Он принимал участие в общем разговоре, вставляя время от времени короткие замечания, или кивал, но между ним и остальными всегда сохранялась дистанция. Мое сердце забилось: я заметил, что чаще всего он смотрит на меня, но, как и прежде, равнодушно и отчужденно. Предупреждение об опасности эхом звучало у меня в ушах, но я решил пренебречь им, хотел уйти из театра как можно скорее, стоял и безучастно прислушивался к разговору, и все, что слышал, было скучно, глупо и бесполезно.
«Значит, нет ни законов, ни преступлений?» – спросила Клодия. Я встретил в зеркале ее взгляд.
«Преступление? Какая скука! – воскликнула Эстелла и взглянула на Армана. Тот усмехнулся в ответ. – А скука – это смерть!» – прокричала она, обнажая клыки. Арман устало поднес руку ко лбу, изображая испуг.
Сантьяго вмешался в разговор.
«Преступление! – сказал он. – Да, есть одно преступление. Мы будем преследовать совершившего его, пока не настигнем и не уничтожим. Догадайся, о чем я говорю. – Он посмотрел на Клодию, потом перевел тяжелый, пристальный взгляд на меня. Лицо Клодии походило на застывшую гипсовую маску. – Вы должны это знать, иначе почему вы храните в тайне имя того, кто посвятил вас в вампиры?»
«Что это значит?» – Клодия слегка округлила глаза.
Наступила гробовая тишина, все смотрели на Сантьяго. Он выставил вперед ногу и, заложив руки за спину, наклонился над Клодией. Глаза его засветились свирепой радостью. Ему приятно было очутиться в центре внимания. Он неторопливо подошел ко мне сзади и, положив руку на мое плечо, вкрадчивым голосом спросил: «Так ты не догадываешься, что это за преступление? Разве ваш учитель не рассказал тебе?»
Он попытался развернуть меня к себе лицом, потянул за плечо, постукивая пальцем в такт ускоряющемуся ритму моего сердца.
«Преступление, приговор за которое – смерть… Убийство себе подобного, убийство другого вампира!»
«А!» – звонко рассмеялась Клодия. Половицы слабо скрипнули под ее легкой ножкой, она подошла ко мне, окруженная волной бледно-лилового шелка, взяла меня за руку и сказала: «А я-то боялась, этот смертный грех – родиться на свет из пены морской, как Венера и мы с Луи. Наш учитель! Пошли, Луи, нам пора!»
И она потянула меня к выходу.
Арман засмеялся, но Сантьяго молчал. Мы были уже на пороге, когда Арман поднялся с кресла и сказал: «Добро пожаловать, завтра и всегда!»
Я перевел дыхание только на улице. Шел дождь, бульвары были пустынны и прекрасны. Ветер гнал по мостовой обрывки бумаг. Раздался глухой, ритмичный стук подков – одинокий экипаж неторопливо обогнал нас и скрылся под бледно-лиловым небом. Я шел так быстро, что Клодия не поспевала за мной, и я взял ее на руки.
«Мне они не нравятся», – сказала она с ожесточением, когда мы подходили к гостинице. Даже в огромном, ярко освещенном вестибюле отеля в этот предрассветный час царили покой и тишина. Точно привидение, я бесшумно прокрался мимо клерков, спавших за стойками. «Ради того, чтобы разыскать их, я проехала полмира, но теперь не испытываю к ним ничего, кроме презрения и ненависти!»
Клодия яростно сорвала шляпку и молча направилась в гостиную; я последовал за ней. Косые струи дождя хлестали по высоким окнам. Я зажег одну за другой все лампы в комнате, потом свечи в серебряных канделябрах; я подносил их к газовой лампе, как часто делали и Клодия, и Лестат в нашем доме на рю Рояль. Потом отыскал обитое коричневым бархатом кресло, о котором мечтал, сидя на лестнице в театре, и опустился в него в полном изнеможении. На мгновение мне почудилось, что комната охвачена огнем, как при пожаре. Я остановил взгляд на пейзаже в позолоченной раме на стене напротив. И смотрел на бледно-голубые деревья, склоняющие кроны над прозрачным ручейком, и колдовские чары наконец развеялись. Им ни за что не добраться до нас, пока мы здесь, мысленно успокаивал я себя, но понимал, что это глупый самообман.
«Я в опасности, я в опасности», – с бессильной яростью твердила Клодия.
«Откуда они могут знать, что мы сделали с ним? Кроме того, не ты, а мы – в опасности! Неужели ты хоть на секунду можешь допустить, что я не считаю себя виноватым в смерти Лестата? Но даже если бы я не был замешан в этом… – Клодия приблизилась ко мне, и я было протянул руки ей навстречу, но тут же опустил их, натолкнувшись на свирепый взгляд огромных глаз. – Неужели ты думаешь, что я покинул бы тебя перед лицом смертельной угрозы?»
Я посмотрел на нее и не поверил своим глазам: Клодия улыбалась.
«Нет, Луи, я знаю, ты меня никогда бы не оставил, – сказала она. – Опасность удерживает тебя возле меня…»
«Любовь – вот что удерживает меня рядом с тобой», – тихо возразил я.
«Любовь? – Она на мгновение задумалась. – Что ты называешь любовью?»
Мое лицо исказилось от боли, она подобралась еще ближе и прижала крошечные ладони к моим щекам. Они были холодны как лед, и я понял, что и Клодия, и я не насытились кровью юноши. Она согрела нас только на время.
«Ты привыкла к моей любви и не замечаешь ее, – ответил я. – Узы, соединившие нас, нерасторжимы, как если б мы были обвенчаны перед алтарем в церкви».
Но не успел я договорить, в моей душе зашевелились прежние сомнения. Я вспомнил ее резкие и насмешливые слова о любви прошлой ночью и отвернулся.
«Ты, не задумываясь, бросишь меня, променяешь на Армана, стоит ему только поманить…»
«Никогда!» – возразил я.
«Ты покинул бы меня, потому что ты нужен ему не меньше, чем он тебе. Он давно тебя ждет…»
«Никогда…» – повторил я, встал и направился к гробу.
Дверь номера была заперта изнутри, но она все равно не могла стать преградой на пути тех вампиров. Единственное, что мы смогли сделать, чтобы они не застали нас врасплох, это вставать каждый вечер как можно раньше. Я обернулся и позвал Клодию, и она сразу же подошла ко мне. Я зарылся лицом в ее волосы и молча попросил простить меня, потому что в глубине души понимал, что она права. Но все равно я любил ее, всегда любил.
Я обнял ее, прижал к себе, и она прошептала: «Ты знаешь, что он повторял мне бессчетное число раз, повторял без слов? Ты знаешь, зачем он лишил меня воли, так что я только завороженно смотрела на него и чувствовала, как он, точно на веревочке, тянет к себе мое сердце?»
«Значит, и с тобой так было… – пробормотал я. – Значит, не я один…»
«Он сделал меня беспомощной!» – сказала она.
Я снова увидел ее на кожаных томах на столе в комнате Армана, ее тоненькую, неприкрытую шею, безжизненные руки.