Уроки куртизанки (Заветное желание) (Дезире — значит желание) (Желание сердца) (Другой перевод) - Картленд Барбара. Страница 13

Она увидела страдание и боль, любовь и преданность. И все это вместе пробудило ее для новых, неведомых ей прежде чувств. Но даже теперь она едва отваживалась сознаться в том чувстве, которое полностью завладело ее сердцем. Корнелия видела лицо герцога перед собой, все равно как если бы он шел рядом с ней по берегу. Ах, если бы она не была такой косноязычной прошлой ночью, она бы могла расспросить герцога о его жизни, рассказать о себе и Росарилле. И еще… память цепко удерживала все мелочи: как он шел к ней через бальный зал, как она слышала биение его сердца в то время, как его рука обвивала ее талию, как они сидели друг против друга и их руки соприкасались…

Корнелии теперь казалось, что с того самого момента, когда она впервые увидела герцога на Гросвенор-стрит, она уже знала, что он станет всем в ее жизни. Такой высокий, такой самоуверенный, такой непохожий на тех мужчин, что встречались в ее жизни раньше… и он пригласил ее на ужин и сказал, что придет проведать сегодня днем.

Почему… почему… он сказал это?

Корнелия не заметила, как добралась до дома На Парк-лейн. Лакей отворил ей дверь и уставился на нее в полном изумлении. Было всего восемь часов. Обнаружив это, Корнелия была удивлена, что прошло так мало времени с тех пор, что она покинула дом. Она взбежала наверх в свою спальню. Ее прогулка осталась никем не замеченной.

— Я предполагаю, что ты устанешь и захочешь все утро провести в постели, — сказала ей вчера тетя Лили.

Тогда Корнелия согласилась с этим предположением, потому что это ей было легче всего сделать, но теперь она подумала, что это было бы потерянным временем. Конечно, размышляла Корнелия, ее тетя немолода, и поэтому ночные праздники утомительны для нее. А в восемнадцать лет нескольких часов для сна вполне достаточно, если же она устанет, то всегда сможет отдохнуть перед обедом, как раз тогда, когда ее тетя, как Корнелия уже успела изучить, спускается вниз свежая и красивая.

«Это только старые люди отдыхают помногу, а я молодая», — сказала Корнелия сама себе с жестокостью юности.

Она сняла темные очки и внимательно поглядела на себя в зеркало. Однажды она расстанется с очками, но еще не сейчас. В ее голове не переставали звучать слова Джимми, но теперь очки были ей необходимы для того, чтобы скрывать не ненависть, а любовь. Глаза могли выдать ее тайну. Корнелия задрожала от одной мысли об этом. Она вспомнила волнение в голосе Виолетты, когда та рассказывала историю своей любви, и задумалась — не выдаст ли ее собственный голос… Поспешно она водрузила очки обратно на нос. Скоро она снимет их навсегда… скоро, очень скоро придет день, когда ей не нужно будет скрывать свои чувства.

Корнелия напрасно боялась, что появление Виолетты вызовет долгие расспросы и осложнения. Ее тетя уже до этого заметила ей, что леди должна иметь собственную горничную, и посоветовала обратиться в бюро по найму прислуги.

Поэтому, когда Корнелия сообщила, что ей предложила свои услуги горничная, которую она знала еще в Ирландии, Лили только пожала плечами.

— Ты уверена, что она справится со своими обязанностями? — спросила она. — Горничная должна уметь ухаживать за волосами и одеждой и хорошо упаковывать вещи — это просто необходимо.

— Она прекрасно справляется с этим, — ответила Корнелия.

— Хорошо, дорогая, нанимай ее, — сказала Лили, приподнявшись с подушек.

По ее уверениям, у нее болела голова и она чувствовала себя совершенно разбитой после вчерашнего бала.

— Эта девушка сейчас свободна, — сказала Корнелия. — Можно ли ей начать уже сегодня?

— В любое время и когда ты пожелаешь, — отозвалась Лили тоном, говорящим о том, что она согласна на все, что угодно, лишь бы ее оставили в покое.

Корнелия заторопилась прочь. Она показала Виолетте дорогу в свою спальню, где бы они могли спокойно поговорить.

— Ты умеешь делать прически?

— Я научусь, мисс. Я быстро схватываю такие вещи.

На бледном лице Виолетты виднелись темные круги под глазами, но сама она выглядела вполне успокоившейся, и было заметно, что не испытывает страха или смущения перед другими слугами.

Корнелия продемонстрировала Виолетте весь свой гардероб и сообщила, что всего несколько дней тому назад прибыла из Ирландии и еще не вполне освоилась в Лондоне.

— О, у вас впереди удивительное время, мисс, — заметила Виолетта. — Ее милость знакома со всеми знатными и важными людьми, можете в этом не сомневаться. Я несколько раз видела ее фотографии и слышала, как люди говорили о ней, что ее милость самая красивая леди во всей Англии.

— Да, она… очень привлекательна, — согласилась Корнелия.

Она глянула на Виолетту и поняла, что они одновременно подумали об одном и том же, а именно, что рядом с леди Бедлингтон ни одна женщина не имеет ни малейшего шанса быть замеченной.

Затем Корнелия вспомнила о предстоящем визите герцога.

— Я должна сегодня надеть свое лучшее платье, Виолетта, — сказала она. — Как ты думаешь, какое выбрать?

У нее было всего два нарядных платья, на покупку которых она согласилась, хотя Лили предлагала ей не меньше дюжины. Одно из этих платьев было белого цвета с мелкими оборочками из розового гофрированного шифона, а второе — бледно-голубое, этот цвет очень шел Лили, но, как подозревала Корнелия, ее саму не красил.

Корнелия остановила свой выбор на белом, но, надев платье, тут же пожалела об этом. Кокетливые розовые оборочки не украшали ее фигуру и не шли к цвету ее кожи. Но переодеваться было поздно.

Виолетта убрала ее волосы, и, чувствуя странный комок в горле, Корнелия спустилась вниз.

Лили все еще оставалась в постели. Ее мучила мигрень, как она заявила за ленчем. И сообщила, что намеревается провести не вставая весь день, до самого отъезда в оперу, а затем на прием во французское посольство.

— Вы не забыли, что днем собирался найти герцог Роухэмптон? — спросила Корнелия.

— Да, я помню прекрасно, — ответила Лили. — Но насколько мне известно, он придет к тебе, а не ко мне.

В голосе тети Корнелия уловила металлические нотки и почувствовала, как заливается краской.

— Я не понимаю, почему он хочет увидеться именно со мной, — пробормотала она.

— Не понимаешь? Тогда ты, по всей видимости, крайне глупа, — отрезала Лили, а затем, видя, что Корнелия нерешительно замолкла, добавила:

— Уходи. И скажи Добсон, пускай принесет одеколон и задернет шторы. Я хочу побыть одна.

Корнелия покорно заторопилась прочь из тетиной спальни, размышляя на ходу, что, видимо, головная боль доставляет тете Лили ужасные муки, раз ее голос звенит так отчаянно…

Она разыскала горничную Добсон и передала той тетины распоряжения.

Корнелия одна вышла в огромную, в белых и золотых тонах гостиную. В ее намерения входило почитать до прихода гостя, но, стоило ей только взять книгу в руки, ее внимание рассеялось, и через три страницы Корнелия поняла, что не запомнила ни единого слова.

Корнелия встала, отбросив книгу, и принялась расхаживать по комнате, рассматривая многочисленные фотографии в серебряных рамках, расставленных в ряд на пианино. Это были фотографии знатных титулованных людей Англии, друзей и знакомых тети Лили. Среди них Корнелия разглядела несколько представителей королевской фамилии. Тут были прекрасные леди в придворных нарядах, с обнаженными плечами и в роскошных диадемах. Были мужчины, облаченные в великолепные мундиры, многие из них были молоды и очень красивы. Однако, как Корнелия ни старалась, одного лица среди них найти не смогла. И ей стало любопытно, по какой причине среди прочих фотографий отсутствует фотография герцога.

Рассмотрев фотографии, Корнелия принялась разглядывать гостиную. Повсюду на столах. стояли бесчисленные серебряные побрякушки, флакончики с солями, веера и вазы с оранжерейными цветами.

Лили обожала гвоздики, и букеты этих цветов были расставлены по всему дому. Гвоздики получали каждую неделю из теплицы Бедлингтонского замка, и их аромат заполнял весь дом и служил постоянным напоминанием о самой Лили.