Нокс. Эпоха войны (СИ) - Драгунов Гарик. Страница 93

Одна из них села на палец моей собеседницы, на которую я только сейчас обратил внимание, отчего и смутился, покраснев. Но смущение пропало, а румянец порозовел, когда я присмотрелся к этой женщине. Она была не молода, не стара, имела бледную, как у… Ребекки кожу. Глаза ее точь-в-точь мои: склера зеленая, зрачки змеиные. Губы тускло-розоватого оттенка растянулись в мелкой улыбке. Ветер нежно трепал ее алые волосы, словно расчесывал. А когда я увидел пару рог на ее голове, то немного испугался. Неужто демон? Но рога эти не похожи были на демонические: толстые, ребристые; кончики спиралью тянулись вверх. Она протянула вторую руку, чтобы погладить своим тоненьким пальчиком свою птичку, что обнажила часть кисти. Я увидел еле заметную чешую… Женщина медленно поднесла птичку чуть ближе к себе и, почти не касаясь губами, поцеловала ее. Пташка в этот момент заметно потягивалась от удовольствия прикосновений. Женщина так же медленно отдалила ее, и пташка спешно улетела к своим друзьям.

— Я назвала их гномоны. Утром они любят пить воду из того фонтана, — она указала на мелкую конструкцию, которую и фонтаном-то назвать нельзя было, но птицы из него пили. — В обед они начинают свою репетицию, а к вечеру любят понежиться на заходящем солнце.

Я уже не хотел, хотя лучше сказать боялся… да, боялся повторить вопрос и этим спугнуть, нарушить эту гармонию. Всё, что происходило здесь, жило своим чередом; даже эта женщина была нерасторопной, тихой… частью общей картины этого места. И вдруг она повернулась ко мне, смотря своими красивыми глазами на мое потерянное лицо. Губы ее сначала отлипли друг от друга, обнажив аккуратные, белые и мелкие клыки. Удивление на ее лице было просто превосходным… кажется, мой мозг уже окончательно влюбился в это прекрасное существо. Она захлопала своими длинными смолистыми ресничками и улыбнулась. Ее пальцы коснулись моей щеки. Я ощутил жар, усиливший прилив крови к моим щекам.

— Ты вырос… — снова подала она свой сладкий, как мед, голос.

— В-вы… знаете меня, — чего это голос мой дрожит? Она пустила тихий смешок, начиная гладить меня по взъерошенной голове.

— Как же матери не знать своего сына…

Я остолбенел…

— М…м…мама? — голос мой по-прежнему дрожал, как у ребенка.

— Мне незачем врать тебе. Да и похожи мы сильно. Волосы. Глаза. Зубки только отцовские, мощные.

Я не заметил, как глаза мои слезились. Ее палец утер мокрые дорожки. Я спешно ухватился за уходящую от моего лица руку. Крепко сжав ее, я закрыл глаза и проглотил ком в горле. Пытался принять осознание. Руки мои дрожали и потели, а эта женщина продолжала молча смотреть на меня с своей улыбкой.

— Я покинула тебя вскоре после твоего рождения… И мне было горестно от этого. Пусть я и наблюдала за тобой, но не могла ни подсказать дорогу… ни утешить…

Я прервал ее осуждающие речи. Она тихо и звонко пискнула, когда я прижался к ней, жадно обнимая. Неуловимый запах цветов был у нее… я хотел насладиться им. Ее шелковое одеяние, походящее на халат, было испачкано моими слезами. Но, кажется, маме было все равно. Она гладила меня по спине и мелодично шикала.

— Я так рад, что ты жива… — сдавленно проронил я, нехотя отлипнув от нее. Она снова хихикнула и утерла последние слезы.

— Я тоже рада… Очень-очень…

Спокойствие пришло ко мне. Я взглянул на двор и задумался. Если я умер, то это место, должно быть, мой рай.

— Не скажу, что это совсем так… — вдруг подала мама голос. — Твое тело мертво, а здесь находится твоя душа. Всё, что ты видишь сейчас — творение совершенно другого мира, Небесного сада. Это земля богов. На ней нет подобных вам. Только природа и ее дети. Это я перенесла твою душу сюда.

— Но зачем?

— На это есть несколько причин… — она закрыла глаза и глубоко вздохнула, — первая из них — это твоя проблема… Я знаю, что тебя мучает призрак прошлого…

Она про Огневика?

— … он твой доппельгангер. Темное проявление личности и души. И его цель — убить твою душу и завладеть телом. Этого он достиг… из-за него ты был схвачен и убит…

— Значит… все мои грехи на руках этого Огневика? Я думал, что все неприятности, боль и страдания своим близким приношу только я…

Материнская рука сжала мой кулак. Ее ноготки еле касались моей челюсти, но я послушно двигал головой. Она остановился мой взгляд на себе. Ее губы медленно приблизились к моему лбу. Я ощутил сильный жар.

— Ничего подобного… ты мой сын… А ребенок дракона не может причинить боль и страдания по своей воле. Драконы живут в полном спокойствии, коей Наш народ называет Эвмютией. Я помогу тебе ее достичь… избавиться от доппельгангера. Но это только половина решения всех проблем.

— Это древо посадил мой друг, Аид. Он посадил это древо очень давно… еще до первого столетия в жизни магов. И назвал он его Иггдрасиль, Древо жизни и мудрости.

— Иггдрасиль? Он назвал дерево в честь эльфийской страны? — мама рассмеялась, прикрыв рот рукой.

— Не древо названо в честь страны, а страна в честь древа.

Думаю, даже будь здесь Райан, то было бы сложно понять сказанное… но я не хотел перебивать маму, так что смолчал и продолжал слушать.

— Это древо живет вместе с страной эльфов. Оно берет энергию из жизненной силы земель Иггдрасиль. Но, как ты видишь, древо медленно гибнет. Война с эльфами вскоре погубит это древо, а с ним умрет и вся земля в эльфийской стране. Если не положить конец войнам, то Хеммет умрет…

Только сейчас она показала свой страх. Ее руки сжались, глаза стали тускнеть, а черные брови подрагивать.

— Я хочу, чтобы ты освободил древо от этой болезни…, хочу, чтобы ты стал концом этих войн, Джей…

— Я? Ты уверена? Я мало что могу сказать даже обычному прохожему… а тут целая страна. Уж что я и могу хорошо, так это бить, ломать, убивать. Я не годен для роли миротворца, мама… прости…

Я снова поник головой. Слабость подавила всё хорошее, что было внутри души до этого. Я чувствовал беспокойство мамы, оттого и сердце мое сжималось сильней. Прямо сейчас я сыплю соль ей на раны.

— Я не говорю тебе принести мир словами… — я опешил, — война неизбежна, жертвы неизбежны. Я вижу, чувствую, что тебе тяжело каждый раз, когда ты убиваешь… но иначе конца не будет. После твоего очищения (скорее всего, она имела ввиду избавление от Огневика) твоя сила будет полностью подвластна тебе. Ты станешь тем, кем должен был…

— Ты говоришь так уверенно… И даже если я буду идти по головам… откуда ты знаешь, что война точно окончится?

— Я верю… в тебя… в твои силы… и в твоих друзей… Они тоже хотят мира. Думаю, они разделят твою ношу.

— В последний раз я причинил им сильную боль… так что не думаю, что они будут рады мне…

— Ошибаешься, Джей. Вспомни, Райан не боится быть полностью беззащитным перед тобой. Ребекка… ах, — ее глаза мечтательно взглянули на облака, щёки заалели, — я помню, какой маленькой крохой она была… такие пухлые щечки.

Невольно я посмеялся вместе с ней. Она ловко вывела меня из отчаяния. Мои верные друзья действительно прощали мне мои грехи. Они видят, что я сожалею и не могу выносить это. Значит, и теперь они, возможно, помогут мне…

— Они любят тебя. Не ограждайся от них… сейчас ты им очень нужен, Джей.

— Но как мне снова попасть в свое тело?

— Об этом не беспокойся… Я помогу тебе.

Она взяла меня обеими ладонями и поднесла лицо к себе. Невольно мои глаза закрылись. Я слышал сильное, но ровное биение ее сердца, мощного, сильного, доброго… Ее губы чуть коснулись моих.

— Я люблю тебя, сынок… — улыбка снова озарила лицо матери. — И буду наблюдать за тобой и дальше. А теперь… — ее палец зажегся алым огнем, — тебе пора вернуться к своим близким…

С момента, когда этот палец коснулся меня, я ничего не видел и не помнил. Лишь темнота… холод… буря и.… сила…

***

Женщина выжидала, пока темный сгусток с человеческой фигурой обратит на ее внимание. Лицо ее было нейтральным, без улыбки, без радости, без счастья.

— Ты, наверное, устал томиться внутри… Пора бы тебе уже упокоится.