Диссертация ведьмы (СИ) - Светлова Лана. Страница 11

— Готов, милок, готов, — сладко пропела я, ставя перед ним миску с дымящейся свиньей. — Кушай, родной.

Добрый молодец потыкал деревянной ложкой в волнистые нити лапши, озадаченно понюхал приправы.

— Что за ведьминскую бурду ты тут добрым людям суешь? — с подозрением поинтересовался он.

— Так что сама ем, милок, тем и тебя кормлю, — заперхала я, стараясь скрыть за кашлем бесовский хохот. — Я ж женщина старая, ходить мне тяжело, хозяйства своего нету, а путники ходють и ходють, и всем покушать хочется.

Иван долбанул своей тяжелой дланью по столу и встал во весь рост.

— Ты, бабка, прекращай издеваться! Корми меня, ясно? А то я тебе дом разгромлю!

Вот так здрасьте, приехали. Приперся в мой дом без приглашения, требует чего-то, угрожает. Все, пусть точно идет к лешему!

Я распрямила плечи и зажгла в ладони магический огонь.

— А попробуй, разгроми, — холодно и без кряхтения ответила я, глядя ему в глаза. — Позабавил меня, да и хватит, не люблю наглецов.

Молодец пару секунд играл со мной в гляделки, но потом, кажется, кое-что понял, опустил к долу ясны очи, сел за стол и молча заработал ложкой. Сначала с подозрением, а потом — как распробовал — начал кушать так, что за ушами трещало. Я только умилялась, глядя, как он накручивает длинную лапшу на деревянную ложку, мучается, но мужественно терпит и даже не сквернословит.

Покушав, молодец отправился в свежезатопленную баньку, а я села изучать магический трактат. Судя по стилю изложения мыслей, автор был на редкость дотошным занудой. Я с трудом продиралась сквозь его велеречивые рассуждения о том, что Баба Яга являлась классическим сильным женским персонажем местного фольклора, это отсылало нас к временам матриархата и вообще свидетельствовало о высокой степени эмансипации среди здешнего прекрасного пола. К концу десятого листа подобных рассуждений я подумала, что жена автора наверняка была первой феминисткой этого мира и изобрела развод лишь для того, чтобы сбежать от такого на редкость скучного супруга. К концу двенадцатого листа я потеряла нить рассуждений и сладко задремала в обнимку с трактатом.

Разбудил меня пронзительный скрип входной двери — из бани явился мой внезапный гость Иван.

— Ну, старая, спасибо, отличная баня! — сообщил он, плюхаясь на лавку. — Давай, уложи меня спать, сама садись в ногах и расспрашивай, куда я иду!

— Вот вообще неинтересно, — ответила я, зевнув и пряча трактат. — Подушка с одеялом около тебя на лавке, застилай и ложись спать. И не шуми сильно, а то мою избушку разбудишь.

Иван обиженно шмыгнул носом, но спорить не стал, покладисто расстелив себе в уголке. А ничего, наглость-то, похоже, поддается перевоспитанию.

— Ладно, — села я на своей лежанке. — Рассказывай, куда идешь.

Иван с энтузиазмом откликнулся:

— Иду я из Тридевятого царства. Сам я Иван, вдовий сын, служу у царя Берендея. И вот царь мне велел достать ему живой и мертвой водицы, чтоб, значит, мог он снова стать молодым и здоровым. А где ее искать, эту водицу? Вот посоветовали мне знающие старухи придти к тебе, Яга, на поклон, чтобы ты путь указала.

Я сдавленно хмыкнула:

— Хороший способ поклониться — вломился в дом, хозяйничаешь тут, скандалишь. А если не помогу?

Иван покаянно повесил буйную голову:

— Не видать мне тогда родного дома и матушки моей, не велел царь без водицы возвращаться.

— Что за авторитарный произвол устроил ваш царь? — сжалилась я над молодцем. — Ладно, спи уж, подумаю я, как твоей беде помочь.

Радостный Иван закутался в одеяло, и спустя десять минут избушка стала сотрясаться от его богатырского храпа. Да уж, тут и захочешь уснуть — не уснешь. Так и придется решать его проблему, чтобы выпроводить этого громкого молодца со своей жилплощади.

В задумчивости я накинула на себя теплый свитер и вышла в тихую летнюю ночь. В небе ярко светили звезды, ветер доносил с озера лягушачье кваканье. Было уютно и спокойно.

Я устроилась на крылечке, размышляя над проблемой Ивана. Информации о живой и мертвой воде у меня не было, но судя по рассказу моего гостя, такая вода должна обладать огромнейшей концентрацией магии. А, согласно общей теории неравномерности магического фона, наиболее высокая концентрация магии наблюдается возле магического источника. В каждом мире источник свой, где находится здешний — я не знаю. Но я могу создать простейшее поисковое заклинание, которое будет питаться от магического источника и тянуться к нему, чтобы продлить свое существование. Если этому поисковому заклинанию придать необходимую материальную форму, оно сможет выполнять роль проводника, указывая к источнику дорогу. Но что за форма это может быть? Что-то круглое и небольшое… Хм. Кажется, где-то на полках в доме я видела нечто подобное…

Утром, когда Иван проснулся и завтракал остатками лапши, я торжественно преподнесла ему клубок ниток, в котором скрывалось поисковое заклинание.

— Вот, — сообщила гостю я. — Это клубочек, он покатится и укажет тебе путь к живой и мертвой воде. Ну… почти к ней. Погрешность будет радиусом десять-пятнадцать километров, точнее я дорогу тебе не укажу. И еще… поскольку кратчайший путь между двумя точками — прямая линия, то и катиться он будет не по тропинке. Может повести через болото или через дремучий лес. Ну, ты сам уж смотри, куда идешь.

— Спасибо тебе, бабка! — засиял от счастья Иван и обнял меня за талию. Удивленно охнул, потому что маскировочный амулет создавал только личину полной немолодой женщины, а на ощупь я была вполне себе стройной и упругой.

— Руки убрал! — гаркнула я вполне в духе фея Мартина. — И пошел уже отсюда!

— Спасибо еще раз, — поклонился мне Иван и, смущенно покраснев, тихо добавил: — У тебя там дверь входная болталась, так я ее поправил. И все петли смазал, больше скрипеть не будут. Ну, не поминай лихом.

Махнул рукой, вскочил на коня и был таков. А я с удивлением подумала, что, кажется, одного наглеца в этом мире сумела немного перевоспитать…

Глава 9

Проводив Ивана, я решила отправиться в деревню за продуктами. Для этого пришлось зачаровать себе еще один маскировочный амулет, на этот раз с образом веселой розовощекой крестьянки. Селяне, конечно, поймут, что я неместная, но уж легенды я придумывать умею, совру что-нибудь.

Подумав, я решила взять с собой связки кое-каких целебных трав, которые набрала заодно с полынью. Думаю, здешний люд такие вещи ценит, вот и обменяю свои травы на еду.

Солнце поднялось уже достаточно высоко и стало припекать, когда я собралась в дорогу и вышла на крыльцо своей избушки. В нос тут же ударил резкий и неприятный запах. Фу. Я поморщилась и осмотрелась по сторонам. Ого! Всю поляну украшал ровный слой гниющих водорослей. Скользкая черная масса и придавала окружающему лесу это неповторимое зловоние.

Мысленно я поаплодировала русалкам. А они с огоньком подошли к нашей войне, моя полынь была детским лепетом по сравнению с этим безобразием. Даже избушка покачивалась на своих курьих ножках как пьяная и норовила зажать своей когтистой конечностью дверной проем.

Ну, война так война. Есть у меня еще одна мысль для диверсии. Не успела я толком обдумать свой план мести, как снова зашумели крылья, и небо над головой потемнело от приближающегося Змея Горыныча.

— А вы ко мне зачастили, профессор, — поздоровалась я, когда Змей стал оборачиваться человеком. Взгляд мой был прикован к поляне — я размышляла, как быстрее и проще будет вычистить ее от зловонных водорослей.

— Ты считаешь это забавным? — ледяным голосом произнес мой руководитель. Ну… да, выпад русалок я считаю забавным. Я даже почувствовала уважение к моим противницам. Но он-то что так близко к сердцу это принял?

Я обернулась к Змею… и охнула. Профессор был весь покрыт красными пятнами, похожими на следы укусов. Видимо, они жутко зудели, но мой руководитель стойко это терпел. Лишь глаза его были как ледяные омуты.

— Я был более высокого мнения о твоих интеллектуальных способностях, ведьма, — презрительно выплюнул он. — Кидаться нелепыми проклятиями в руководителя? Серьезно?