Конец света для одной души (СИ) - Побалакту Флабес. Страница 40

Сейчас конец июня.

После больничного, взяла пять дней отпуска. Возрождаюсь и прихожу в материализованное оживление. Мне надобно, преочень. Пытаюсь заново приспособиться к бурному, многоголосому и суетливому миру.

Как я здесь живу?

Шумно, вокруг слишком шумно. Так неистово громко и многолико в снующей, машинно-людской необъятной общаге, что впору вставлять беруши. Во мне многое изменилось и не в лучшую сторону. Слишком долго отсутствовала, прибывая в иной явственности. Я стала совсем другая, похожа на Тома: вконец усложнённая и закоснело-пофигиозная. Хорошо, что сын в отъезде, хорошо, что он не видит меня засушенным, неодушевленным коржиком, перед ним трудно притворяться.

Черт, черт, черт!

Самая большая несподручность заключается в повседневных коммуникациях с родными и окружающими. В бордовой жизни, я давно распрощалась с ними, забыла их совсем. Вычеркнуть из воспоминаний оказалось крайне просто. Исключение с выпиской произошло без усилий, само собой, без каких-либо слёзных страданий и стенаний. Стерилизация жесткого диска букинистической памяти с подшивками макулатуры приводилась в исполнение несколькими этапами. Сначала были яркие образы, потом затухающие, а дальше, критическое многоточие. Конец единению! Тоненькая ниточка привязанности порвалась без восстановления.

Мне пришлось включить обратный отсчет и последовательность целостного слияния уже намного тяжелее, чем я предполагала.

Теперь я заставляю себя воссоздавать утерянные отношения, выстраивать разрушенное и у меня нет особого желания напрягаться и жилиться в нужном направлении. Реконструкция семьи дается нелегко и режим ожидания благоприятного исхода может надолго затянуться. Внешне стараюсь быть прежней, веду беседы, улыбаюсь когда нужно, симулируя удовлетворённость нынешней каждодневностью.

Радуюсь только тогда, когда остаюсь одна.

Не думаю, что муж догадывается о неприятных тонкостях в общении. Большую часть времени мы оба на работе. Никого не вовлекаю в свои размышления и переживания, сразу искореняю и не даю разрастаться саженцам меланхолии и дисфории. Не высиживаю в мыслительном инкубаторе зародыши ипохондрии. Я сама себе домашний доктор-мозгоправ, психоаналитик, коуч-психотерапевт и психиатр.

Ничего, справлюсь, вытяну кризисную ситуацию.

Я привыкла полагаться только на себя, приспособилась сама себе помогать. Разровняю и сейчас. Должна! Особенно после того, когда воскресным днем нам позвонили на домашний телефон. Женский голос отрекомендовался диспетчером компании-производителя и установки пластиковых окон и попросил подтвердить заказ на замену трёх балконных рам.

После моего отказа:-"Вы ошиблись, у нас всё в порядке и мы ничего не заказывали. А, впрочем, давайте, Марина, сверим адрес"- извинились и положили трубку.

Как интересно! Три рамы! Тоже три, как ТАМ, у габитусов!

Поразительно!

Есть работёнка для моего биотабулятора, который должен провести аналитику всех перфокарт и выдать опровержение или подтверждение былинной, темно-красной летописи.

Глава 25: Выбор жанра

Пока я искусственно отдыхала, на работе произошли существенные перемены. Сменился руководитель в отделе. Действительно значительное событие! Мою начальницу вынудили уйти. История некрасивая, зато вполне современная и общеизвестная. Распорядительница наших окладов и функциональной деятельности взяла очередной отпуск с последующим увольнением. Женщина она, несомненно, обеспеченная, влиятельная и со связями, но внезапно выискался кто-то помогущественнее и принудительный напор оказался неодолимым.

Как всё относительно!

Некоторые сотрудники неслыханно рады её уходу. Она была слишком требовательна и придирчива. Мне всё равно, без особой разницы. Считаю, что в целом, с небольшими нюансами, все работодатели властолюбивы, категоричны, одинаково "хороши" и прекрасны только когда безвылазно находятся в соседней стране.

Теперь на её месте молодой парень, чья-то кипучая, шустрая и предприимчивая креатура. Ему всего двадцать пять лет, а бахвальства и спеси уже через край. Помпезная инаугурация с коронацией нового монарха плавно перешла в продолжение кичливого престолонаследия. Пацана распирает от напыщенности и вседозволенности. В общем, ситуация обычная, однако когда его увидела, сразу поняла, что не сработаемся никогда. Именно с ним: с безобидным на вид, белозубым сипатягой и пай-мальчиком.

Полтора месяца бесконечных придирок, препонов и откровенных, серьёзных подстав с оговорами. Нынешний управленец торопится. Ему нужны своя укомплектованная команда и личные послушные рекруты. Я не устраиваю демарш и словесные баталии. Я хладнокровна, сдержанна, спокойно продолжаю трудиться, постоянно исправляя его ошибки и оплошности.

Мне здесь всегда нравилось: территориальная принадлежность и обязанности, устраивала и оплата. Двое из наших уволилось, а я не тороплюсь освобождать своё кресло.

Моё самообладание для него, словно мулета для буйвола, только что копытом землю не бьет и дым с огнем из ноздрей не выпускает. Когда-нибудь он сорвется и пустится в бой. Не особо хочется участвовать в корриде, но видимо придется.

Неожиданно позвонила бывшая, до неё дошли слухи о наших непростых взаимоотношениях. На действующем месте, она занимает руководящий пост, должность высокая, работа не хуже прежней. Она пригласила перейти к ней и я пообещала подумать.

Любимое развлечение свеженазванного, раститулованного самодержца-венценосца, сорваться со своего архиерейского трона, побросав свой скипетр с державой. Гарцуя пройтись до моих апартаментов, распахнуть дверь и делая во всеуслышание едкие замечания, третировать, подстрекая приверженцев к балагану и декларативной оргии. Ему страшно хочется хайпануть перед всеми. До прямых оскорблений, правда, ещё не доходило, но всё движется к униженному посрамлению.

Сегодня в кабинете я одна, коллега ушла в один из наших филиалов.

Перформанс спикера начался как обычно, и репертуар его прежней беллетристики разгримировался. Теперь он похож на экзорцизм, изгон нечисти.

Нечисть это я, конечно.

Может я и вправду порождение ада? Кто ж меня в настоящее время знает?

На недостойную личность громко и упоенно выплеснуто много злободневного и рубящего наповал. Так он, наверное, думает.

Ну кажется человеку и пусть дальше кажется!

Рейтинг его культовых водевилей пока не собирает идоломанов, смиренные подписчики скупердяйничают и жадничают на лайки. Закулисный планктон тихо сидит по отсекам, плотно задраив иллюминаторы и люки. Даже всеведущая и приспособившаяся ко всему фрейлина "Ф.Л.Юорография" не парашютирует с дермантиновой качалки, не либизит и не поддакивает своему благодетелю. Она не знает исход нашей битвы. Несмело выжидает и выползет на поверхность со штандартом вассала только к законному победителю.

Я отмалчиваюсь, держу паузу и оглашатель грубостей не догадывается, что мне просто безразлично до откровенного неприличия, бесчувственно до возмутительного бескультурья.

Ему невдомёк, что мне начхать фиолетовым распылением на психологический абьюз. Это раньше я бы мучилась, ночи не спала, наверное украдкой плакала в подушку, вытираясь пододеяльником и безостановочно сморкаясь в мокрущий платочек. Сейчас, такая фанера с развинченной лабудой меня не задевают, не ранят и совсем не пронимают.

Теперь я труднораскраиваемая.

Мои эго с самооценкой не изрешетило тяжёлой артиллерией буффонады, не контузило, не изувечило и не прикончило снайперским боеприпасом притеснителя.

Безучастно стояла, облокотившись на стол, внимала его бомбардирной, эпилепсическо-ораторской риторике. Распаляясь все больше и больше, пусковой механизм словотворчества высвободил амок негодяйства и гнусности. Под конец его совсем переклинило и он во всю разоткровенничался:

— Пшшла тыыы, сууука…

И смачно сплюнул на пол, прямо мне под ноги.

Тягучая устная ириска с отделением и сбросом мазюкающих вязких веществ на поверхностный объект. Доходчиво!