Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти". Страница 54

— Я не понимаю, почему они так себя ведут, — говорила Кэролайн, нервно теребя край юбки. Вот уже пару дней мюридхаудцы её игнорировали, и вся злость и переживания прорывались в виде слёз, капающих на пол кабинета Эванса. — Я не понимаю, почему у меня нет друзей, почему они так задирают меня. Особенно эта Сьюзан!

— Послушай, — вздохнул Себастиан, протягивая девочке вазочку с печеньем, чтобы привлечь её внимание, — эти ребята никогда не общались с кем-то беднее их настолько близко. Да, они контактируют с одноадранцами из семей среднего заработка, но… Дети жестоки, Кэролайн. Они будут цепляться к тем, кто слабее их или чья реакция смешит их. Когда они подрастут, то будут стараться задеть тебя более хитрыми и изощрёнными способами. И раз ты не хочешь попытаться найти других друзей, а ты бы нашла, ведь ты смышлёная и интересная, то покажи им, что и у тебя есть зубки. Ни в коем случае не набрасывайся на них первой, но если Сьюзан опять начнёт задирать тебя, удави её интеллектом.

— Тогда почему они задирают и других? Даже богатых, даже потомственных волшебников? Наедине и Киллиан, и Фосети, даже Ретт со мной нормально общались, а как только появляется эта дура Сьюзан…

— Сьюзан всегда была в центре внимания твоих новых знакомых. Насколько я знаю, они ещё с детских лет пересватаны друг с другом, поэтому её чувство собственничества заметно страдает, когда они обращают на тебя, неизвестную им девочку, столько же внимания, сколько и на неё, а иногда и больше. Это чувство прививается многим из них ещё в детстве, оно даже перевешивает ум и рациональность. Тебе больше достаётся из-за того, что ты очень быстро сблизилась с ними, а её это пугает. Сьюзан нападает лично на тебя так рьяно потому, что она хочет это внимание назад, и она не уверена, что способна сделать это исключительно благодаря своей личности, — внимательно всматриваясь в выражение лица Кэролайн, ответил Себастиан, умалчивая о втором вопросе. — Вот Киллиан и Фосети так же себя ведут?

— Нет, они… они даже учат меня играть в фуллоуз. Но всё равно, такое отношение бесконечно нечестное!

— К сожалению, у нас в мире много несправедливости. Но им всё равно придётся преодолеть себя и налаживать связи с людьми из-за работы. Вопрос в том, прекратят ли они нападки на тебя уже сейчас и надо ли тебе водить дружбу с теми, кто неискренен в своих поступках и словах, — сказал Эванс, протягивая девочке ещё одну дольку шоколада.

Из воспоминаний о разговоре с учителем Кэролайн вернул в реальность тонкий запах карамели, и она закрыла глаза, мечтательно размышляя о вкусностях. Карандаш застыл над бумагой, а живот требовательно дал знать, что одними мыслями она сыта не будет. Аромат пирога с корицей и яблока в карамели, который начал казаться ей слишком реальным, заставил девочку захлопнуть блокнот и раскрыть глаза. Время обеда уже прошло, впереди остался последний урок, а сильные запахи так вскружили ей голову, что она поняла, что не досидит до конца учебного дня, если сейчас же не перекусит. И, обрадованная скорой трапезой, Кэролайн спрыгнула с подоконника, но сразу же застыла на месте. Красивые глаза цвета морской волны внимательно изучали её лицо.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась девочка Фосети.

Мальчик вздохнул и взглянул на Кэролайн: она стояла с расправленными плечами, как ходили все его друзья, но с несколько наклонённой головой, отчего выглядела, как гордый, но капризный ребёнок. Оранжевый карандаш был зажат в её руке, чёрная юбка в складку была красивой, не вычурной, как у некоторых его одноклассниц. Из-под толстовки с подвёрнутыми рукавами выглядывал ворот беленькой рубашки. Чуть выше коленки, там, где заканчивались бордовые гольфы, виднелся разноцветный пластырь, закрывавший очередную ссадину.

— Хотел пригласить тебя поужинать с нами, но не увидел в общей гостиной. И лишь Мерлин знает, что вам, кайндаймхцам, взбредёт в голову, — голос мальчика звучал дружелюбно при этих словах, лишь какая-то скованность движений выдавала, что он чувствует себя не на своём месте.

— Я думала, ты со мной больше не общаешься, — сложила руки в замок Кэролайн и несколько приподняла брови, как это делал Фосети, когда потешался над знакомыми.

— Сьюзан сказала, что ты из хабитальской семьи.

— И что же изменилось?

— Ретт… намекнул, что у тебя родители бежали из Норвегии, ведь… Это правда?

— Знаешь, Вермор, я разочарована тем, что ты был готов перестать дружить со мной только из-за этого. Я думала, тебе было интересно со мной, а моё происхождение ничего не значило.

— Мне было! — на удивление громко воскликнул он, обращая на себя и без того лишнее внимание: мюридхаудец в гостиной кайндаймха был удивительным явлением. Кэролайн лишь театрально хмыкнула, отметив про себя, что впервые с их знакомства её друг показал истинные эмоции. — Я не виноват, что не в правилах моей семьи общаться с артифами.

— Ретту это не мешает, — продолжила гнуть свою палку девочка.

— В его семье другие порядки. Его отец в первый раз был женат на ар… на первой в своём роду колдунье. Мой отец считает, что кровь волшебников напрасно уходит таким, как она. Поэтому они и артифы, Кэролайн. Они крадут то, что должно принадлежать тебе и мне.

— Ты тогда из-за этого напал на Аделаиду?

— На ту сайлотаковку? Нет. Она… Я не знаю, могу ли сказать об этом.

— То есть обижать можешь, а сказать нет? Это глупо. Как и нападать на вашу же одноклассницу.

— А ты знаешь за что с ней так?

— Она неопределившаяся, — неуверенно ответила Кэролайн.

— Сайлотаковка тоже. Они опасны для атенеума, как артифы для общества. Те, кто оказывается неопределившимися, на самом деле не предназначены для атенеума. Они просто забирают место другого волшебника, который правда достоин. Именно поэтому магия не может выбрать им адран. Отец говорит, что такие, как она, становятся убийцами.

— Мелани сказала иначе — что они талантливы. Она нашла книгу, и…

— Кому ты вообще веришь? — опять повысил голос Фосети, давая волю эмоциям второй раз за день. — Она общается с этим недомагом Картером! Разве можно ждать от неё чего-то умного?

— Брендон хороший волшебник, как и Мелани! — вырвалось у Кэролайн, но она даже не отдала себе отчёта в том, что начала опасную тему. — Ты можешь ненавидеть их, но отрицать их способности было бы глупо.

— Ты просто многого о нём не знаешь! И куда тебе, девочке из Норвегии. Наверняка еще и бледноликих оправдывать начнёшь!

— Ну так скажи! Я же поняла про опасность неопределившихся.

— Будто ты мне поверила.

— Может, и поверила!

Фосети удивлённо на неё посмотрел, сжимая ногтями левой руки тонкую кожу своей шеи. Потом он обогнул её и сел на подоконник. Дрова в камине всё так же потрескивали, бледный свет из окна падал на его чёрные волосы, от чего они поблёскивали. Редкие ученики вернулись к своим обсуждениям, и уже кто-то вполголоса рассказывал о проблемах в семье, совершенно не замечая Кэролайн с Фосети. Приятный аромат карамели уже не кружил вокруг Дан: она полностью сосредоточилась на диалоге с мюридахудцем. Вермор сидел с прямой спиной и почти непроницаемым выражением лица, будто на ужине с королевой. Лишь поджатые губы и лихорадочный блеск красивых глаз выдавали его истинное настроение.

— Ты бы правда перестал со мной дружить, если бы я была артифом? — внезапно спросила Кэролайн, не отрывая взгляда от блокнота, оставленного на подоконнике рядом с рукой Вермора.

— Я бы хотел дружить с тобой, но да. У моей семьи есть определённый имидж, и я не хочу подводить их дружбой с кем-то вроде вашей Ингрид.

— Но и у тебя в адране есть такие. Неужели вы не общаетесь?

— Каждый сам за себя, — пожал плечами Фосети, беря в руки её блокнот. Кэролайн затаила дыхание, когда он открыл его без разрешения, но побоялась что-либо сейчас говорить. Через какое-то время Вермор заговорил тихим голосом: — Картер сорвал наши планы, когда мы хотели проклясть одну семью артифов, которые купили особняк рядом с нами. Как наши соседи, они были приглашены на праздник — это был идеальный момент для наших действий. Мало того, что они крадут магию, места в атенеумах и на работе, так ещё и землю, по праву принадлежащую волшебникам! Но этот недомаг попытался защитить эту поганую семейку, стащил у кого-то солтор… Из-за него обрушился балкон с бабушкиными редкими цветами. А когда он понял, что нас это мало того, что не остановило, так ещё и вызвало желание отомстить, он рассказал всё своему дяде Джеру и папочке, — передразнил Брендона Фосети, переворачивая очередной листок. — Не знал, что ты рисуешь. Красиво.