Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти". Страница 59

— Это что-то уже запредельно невразумительное, — сам себе сказал Картер. — Либо кто-то слишком не смешно шутит, либо я сошёл с ума. А вдруг я умер? — Не успел мальчик поверить в эту идею, как внезапное жжение в руках заставило сразу же её откинуть. Брендон опустил взгляд на руки: в правой он держал проводник основателя, в левой солтор казался таким размытым, что даже нельзя было определить форму, и оба искрились, нагревая кожу.

Первоадранец бросил кулоны в высокую траву, но те продолжили вибрировать и искриться, а руки всё так же немного тряслись. Огромное желание выкинуть взбесившиеся волшебные предметы и уйти обратно боролось с пониманием того, что без магической защиты он пропадёт. Даже если это была иллюзия, он рано или поздно обязательно очнётся и надерёт зад тому, кто это сделал. Но сейчас всё окружение казалось слишком реальным, разрушая сладостные мечты, что происходящее — не более, чем странный сон. Изобилие звуков, порывов ветра, насквозь пропахшего морем и ярким запахом молодой лесной зелени, обступали мальчика со всех сторон. А глухой треск сухой ветки под кем-то ускорил пульс Брендона за считанные мгновения, ясно давая понять, что это правда. Он быстро пригнулся к земле, подобрал кулоны, которые всё ещё немного обжигали руки и расходились искрами, и сунул один из них в глубокий карман.

Картер плюхнулся на живот и отчего-то вспомнил фильмы про ковбоев, где индейцы беззвучно и быстро ползали, изредка вскакивая на ноги и убивая завоевателей. Прижавшись к земле, скрываемый высокой травой, мальчик в страхе думал, кто же сейчас окажется жертвой, и что-то подсказывало ему, что это будет он.

И вот из-за куста вышел волк. У него была на удивление густая чёрная шерсть, длинные лапы, но такие сильные и с такими когтями, что Брендон почувствовал, как у него ухнуло сердце. Хищник принюхался, слегка прижав острые уши, а потом посмотрел чётко в то место, где затаился мальчик. Картер наткнулся на белые, жуткие глаза, смотрящие именно на него. Пришло страшное осознание, что это был не просто волк, а настоящий баргест, хотя он никогда прежде их не видел. Предвестник смерти, который нередко сам её и приносил, медленной поступью двинулся к Брендону. Его спокойный шаг и не отрывающийся от жертвы взгляд так напугали мальчика, что сердце в ушах шумело куда сильнее, чем гортанный полурык хищника и его сородичей, которые выходили из-за кустов вслед за ним. Совершенно забыв о проводниках, Брендон отчаянно надеялся, что сердце от страха остановится раньше, чем зубы баргеста сомкнутся вокруг его шеи. Но быстрый пульс тяжёлыми толчками в шее всё не прерывался, а животное подходило всё ближе и ближе, пока не замерло перед носом Картера. Противное дыхание убийцы обдало мальчика, вязкая слюна капнула рядом со сжатыми в кулак пальцами, а Брендон зажмурился и издал еле слышимый стон, моля страшного зверя о пощаде.

Он телом чувствовал, как тяжело переступил с лапы на лапу баргест, каждая клеточка тела ощущала на себе безжизненный горящий взгляд белых глаз, а уши внезапно заложило от тихого рычания.

— Пожалуйста, не надо, — со слезами на глазах попросил он хищника тихим шёпотом. И как только с его губ сорвалась мольба, в мозгу зародилась надежда, дурацкая уверенность, что зверь не будет нападать на него, что у баргеста другая цель в этом лесу. При каждом рыке эта надежда умирала, сгорая дотла, а потом опять, словно феникс, возрождалась, однако, не прекращая поток слёз. Брендон вжался в траву ещё сильнее, сжал её в кулаке, чувствуя, как его потряхивает от страха, и понимая, что он не может заставить себя прекратить дрожать и плакать.

Мальчик не помнил, что заставило его открыть глаза, но когда он это сделал, вокруг него никого не было. Даже трава не была примята от тяжести баргестских лап. Он тут же вскочил на ноги, судорожно оглядываясь по сторонам, и резко сорвался куда-то туда, вперёд, молясь о том, чтобы встретить хоть одного живого человека, а не ещё какую-нибудь тварь.

Брендон бежал долго и так быстро, как никогда в жизни. Страх и отчаяние подгоняли его, проводили сквозь хаотичные ряды деревьев, мелких ручьёв и крутых оврагов. Солтор в кармане бился о ногу с каждым шагом, но он даже не чувствовал этого. Все его мысли занимало дикое желание добраться до папы и дяди Джера, до дома, где было всегда спокойно и уютно, где его защищали и баловали. Скотт Картер и его крепкие и безопасные объятия, запах чернил, опилок и корицы стали его главной целью и надеждой. Брендону казалось, что вот закончится лес — и он увидит свой дом, игрушечную мельницу на заднем дворе, которую смастерил этим летом под чутким контролем папы, проплешины в газоне в тех местах, где они, Брендон, и Скотт стояли, играя в бадминтон, вбежит за калитку мимо неровной клумбы цветов, пролетит вдоль пышных кустов малины по колючей траве и ворвётся на порог дома, устремится на второй этаж в кабинет папы и расскажет ему об этих ужасных чудищах, а он обязательно спасёт своего сына от их клыков.

Но Брендон выбежал из леса и не увидел ничего из того, о чём так мечтал. Его взору открылась небольшая, смутно знакомая поляна и обрыв в шумное море. И это оказалось куда страшнее баргестов. Мальчик остановился и внезапно почувствовал, как сильно он устал и отчаялся. Со слезами на глазах ребёнок забрался на дуб, ободрав себе все колени, нашёл небольшую нишу из переплетённых меж собой ветвей, пристроился на толстом суку, избегая солнечных лучей, и уснул, совсем не ощущая, как по щекам текли слёзы.

========== Глава 12. Болезненный момент ==========

Комментарий к Глава 12. Болезненный момент

Шерстянки Джоан – один из самых малоизвестных региональных типов блуждающего огня, хотя в последнее время о ней писали как о корнуэльском пикси.

‌‌‌‌Эллилльданы – это составное слово примерно можно перевести как «эльфийский завлекающий огонь».

Хинки-панк – самая частая разновидность блуждающих огней, встречается на границе Девона и Сомерсета. Внешне чем-то похож на шотландского джеруча.

‌‌Слуа – мертвое воинство в шотландском и ирландском фольклоре. Некоторые считали, что их злые души не принимали ни в раю, ни в аду, поэтому слуа ходили по земле и заманивали население в своё войско.

По спине Брендона пробежали мурашки из-за прохладного вечернего ветра, который и разбудил мальчика. Его глаза испуганно распахнулись и несколько секунд боязливо озирались по сторонам. Безжизненный горящий взгляд баргестов мерещился ему повсюду, даже в тусклых тенях листвы. Но Картер не мог пошевелиться и отогнать страшные образы из-за усталости, неожиданно обрушившейся на него, и одеревеневших от долгого пребывания без движения конечностей. Кулоны больше не жгли его кожу, хоть и продолжали едва заметно светиться сквозь плотную ткань штанов, но не казались ему ключом к спасению. В свете последних часов мальчик даже начал сомневаться, что проводники вообще могут как-то помочь ему, а мир хабиталов, построенный на физике и логике, казался безопаснее, чем непредсказуемая жизнь волшебников.

Брендон высунулся из своего укрытия и слегка прищурился из-за вечернего, но яркого солнца, нависшего над линией горизонта. Золотистые лучи пронизывали высокую траву и листья, прогоняли страшные тени и окончательно рассеивали сон мальчика, вместе с которым уходили и призраки баргестов. Он сощурился от тёплого солнца, а лёгкие наполнились свежим запахом леса. Пережитое казалось совсем нереальным, и лишь усталость напоминала о том, что происходящее не было обычным кошмаром. Желание остаться на дереве, где он наверняка не встретит каких-нибудь других чудищ, всё же уступило смутной надежде найти того, кто сможет ему помочь и вернуть домой. С этими мыслями Брендон вылез из своего укрытия и отправился скитаться по опушке леса в направлении приветливого солнца.

Море шумно билось внизу, обтачивая скалы, ветер гнал облака, которые постепенно серели то ли из-за темнеющего неба, то ли потому, что судьба решила обрушить на голову мальчика ещё и проливной дождь. Слева виднелись зелёные шапки деревьев, и казалось, что этому лесу нет конца и края, от чего едва жившая в груди надежда на чью-либо помощь таяла на глазах. Но Брендон шёл, не чувствуя ног и времени, лишь иногда отмечая, что солнце окуналось в воду всё глубже и глубже, а стопы начинало ломить от долгой ходьбы. И кроме шума моря не было ни одного звука, даже далёкого щебета птиц или глухого карканья воронов. Иногда мальчик срывался на бег, буквально кожей ощущая, как одиночество и страх вцеплялись в его плечи мёртвой хваткой, от чего сердце громко стучало в ушах, а ноги сами ускорялись в попытке сбежать от неприятных ощущений. Но как только последний луч потух в морской толще, потерянность вконец овладела им, противно запуская свои липкие холодные пальцы в мальчишеское тело. А звёзды одна за одной появлялись в тёмном небе и беззаботно мигали, словно дразнили испуганного Картера своим весёлым светом.