Венгрия для двоих - Картленд Барбара. Страница 2

– Надеюсь, нам хватит времени, чтобы при­учить их к английским ландшафтам и климату до осени? – спросила Алета.

Ее отец улыбнулся.

– Черт меня побери, если мы не постараем­ся! – ответил он. – Я уже вижу, как обрадует­ся императрица, когда увидит, что мы для нее приготовили.

То, как преображался отец, когда говорил об императрице, было очень хорошо знакомо его до­чери, и Алета в тысячный раз пожалела, что это восхищение он не выразил по отношению к ка­кой-нибудь другой женщине, которая могла бы заменить Алете мать.

Девушка знала, что ревновала бы его к новой жене, но в то же время ей хотелось видеть отца счастливым.

Герцог все еще был красивым и привлекатель­ным мужчиной.

Он женился, когда был еще очень молод, и через год после свадьбы на свет появился его сын – ему сейчас было двадцать три года.

Жена герцога долго болела после рождения сына, и Алета появилась на свет пять лет спустя.

Самому герцогу еще не было пятидесяти. Он был атлетически сложен и производил впечатление молодого, полного сил человека, его ничуть не портила и легкая седина.

«Папа будет очень счастлив, принимая здесь императрицу», – подумала Алета, радуясь за отца.

Ей было только очень обидно, что они с от­цом не смогут вместе съездить в Венгрию. Это было бы такое захватывающее приключение! Сколько радости сулила Алете эта поездка!

Впрочем, девушка понимала, что отец не мог отказаться от поручения, данного ему королевой.

Ну, а когда он вернется из Дании, сезон будет в разгаре. Герцога станут приглашать на всевоз­можные светские рауты и приемы, а сама Алета дебютирует на лондонском балу и будет пред­ставлена ко двору.

– Я сейчас же должен связаться с Хейвудом, – говорил тем временем герцог. – Он здесь или в Ньюмаркете?

На мгновение Алета задумалась.

– Я почти уверена, что здесь, папенька. Я видела его два дня назад, а в Ньюмаркет он со­бирался только на следующей неделе.

– Тогда я пошлю за ним – пошлю немед­ленно, – сказал герцог. – Незачем отклады­вать!

Он позвонил в золотой колокольчик.

Дверь открылась.

По традиции, слуги не присутствовали в сто­ловой во время завтрака.

Дворецкий Беллью появился почти сразу же, и герцог приказал:

– Пошлите грума за мистером Хейвудом!

– Хорошо, ваша светлость.

Поняв по голосу, что герцог торопится, дво­рецкий вышел из столовой быстрее обычного. После его ухода герцог произнес:

– Не знаю, стоит ли нам отделывать заново королевские покои?

– Думаю, в этом нет необходимости, папень­ка, – ответила Алета. – Их готовили два года назад для принцессы Александры, вместе с ком­натами, которые занимал принц Уэльский. А с тех пор в этих покоях никто не жил.

– Да, насколько я помню, – согласился гер­цог. – К тому же можно сказать наверняка, что больше всего императрицу заинтересуют наши ко­нюшни.

В его голосе прозвучало самодовольство.

И отец, и дочь знали, что конюшни в Линге не имели равных и были предметом зависти всех остальных жителей графства.

– Это должно понравиться нашим охотни­кам, – продолжал герцог. – В последнее время их всех затмил Бичерстер. К тому же они навер­няка будут уязвлены тем, что на этот раз импе­ратрица выбрала Питчли.

– Это заставит их встряхнуться, – заметила Алета. – А мне понадобится новая амазонка!

– Сошьешь ее у Бушвина, это самый доро­гой портной Лондона.

– А вам, папенька, понадобятся новые сапо­ги от Максвелла.

– Ненавижу новую обувь! – пожаловался герцог. – Мои старые сапоги такие удобные!

– Они уже не имеют надлежащего вида, – стояла на своем Алета.

При этих словах она встала из-за стола и по­целовала отца в щеку.

– Я так рада за вас, папенька! Я знаю, как это обрадует вас, а все эти надутые джентльмены Лондона просто позеленеют от зависти!

Герцог рассмеялся:

– Ты мне льстишь! Ты не хуже меня зна­ешь, дорогая моя, что императрица приедет не ради меня, а ради лошадей!

– По-моему, вы напускаете на себя излишнее смирение, папенька, – поддразнила его Алета. – Всем известно, что императрица любит красивых мужчин! Одна маленькая птичка сказала мне, что, когда вы были в Вене, она каждый вечер танцевала с вами, и даже чаще, чем с кем бы то ни было.

– Где ты только узнаешь все эти сплетни! – притворно рассердился герцог, однако явно был доволен.

Алета подумала, что ни одна женщина не смо­жет сказать, что он непривлекателен.

Позже, днем, герцог рассказал Алете, какие инструкции он дал мистеру Хейвуду, и девушка еще больше пожалела о том, что ее отец не может поехать в Венгрию вместе с ней.

Она много читала о красотах Будапешта и бес­крайних степях, по которым несутся табуны ло­шадей. Доводилось ей слышать и о великолепных дворцах, которые строили себе венгерские дворя­не – по общему признанию, самые красивые муж­чины Европы.

Алета могла понять, почему императрица пред­почитает венгров очень прозаичным и скучным австрийцам. Впрочем, всем было известно, что в Австрии она бывает очень несчастна и чувствует себя свободно только в Венгрии. Эта страна не­преодолимо влекла ее.

Кроме того, Алета слышала множество исто­рий о красивых мужчинах, которые были пре­красными наездниками и поэтически возвышенно говорили императрице о своей любви.

Алета была, очень невинна и до сих пор не подозревала о существовании амурных отноше­ний, столь обычных в Лондоне, в Мальборо-Хаус, где тон задавал принц Уэльский.

Истории об императрице Австрии и, о ее нео­бычайной красоте всегда интересовали девушку. Множество таких историй она услышала от гос­тей отца.

Конечно, и слуги не оставили без внимания столь интересную тему.

Будь мать Алеты жива, она не одобрила бы, что ее дочь проявляет интерес к сплетням слуг.

В 1874 году императрица посетила Белвуар, замок герцога Рутландского, – тогда она впер­вые охотилась в Англии.

Одна из служанок, бывших тогда в замке, те­перь служила у Лингов. Эмили – так ее звали – только и говорила, что о красоте императрицы. Алета немало от нее понаслушалась.

Ну и, кроме того, Алета слышала кое-что и от отца.

– Королева в сопровождении Джона Брауна посетила Вентнор, где останавливалась императ­рица, – сказал он как-то одному из своих гостей.

– Я слышал об этом, – ответил тот. – Ее дочь была больна, и врачи прописали ей солнеч­ные ванны.

– Именно так, – согласился герцог. – Но мне говорили, что Джон Браун был ослеплен кра­сотой императрицы!

За этими словами последовал взрыв смеха.

Алета знала, над чем смеются гости, – Джон Браун был мрачного вида шотландец, всюду со­провождавший королеву Викторию. Будучи ее фа­воритом, он частенько бывал невыносимо груб с придворными и дворянами.

Когда смех стих, один из гостей герцога заметил:

– Может, Джон Браун и был повергнут, но маленькая Валерия ужасно испугалась королевы. Она сказала: «Я никогда не видела таких тол­стых дам!»

Последовал новый взрыв смеха, но Алета не присоединилась к нему. Ее интересовало только то, что говорили о прекрасной императрице.

Два года назад, когда высокородная дама еще раз посетила Англию, пошли новые сплетни. Все только и говорили, что, о ее связи с капитаном Бэем Миддлтоном, да о том, что императрица неутомима и у нее всегда хорошее настроение.

Она посещала каждый Стипл-Чеиз по сосед­ству и однажды даже выиграла серебряный ку­бок. Именно после этого сплетники начали строить догадки, отчего она стала еще красивее, чем рань­ше, – из-за охоты или из-за мужчины, с кото­рым она охотилась.

Алета с отцом были знакомы с капитаном Мид­длтоном, и девушка прекрасно понимала, почему императрица так высоко ценила этого человека.

Ему было тридцать лет. Он был высок и кра­сив – рыжевато-каштановые волосы и смуглое лицо. Прозвище «Бэй» он получил из-за знаме­нитой лошади, которая выиграла Дерби 1836 года.

Однажды Бэй Миддлтон был приглашен в Годолло, где он охотился вместе с отцом Алеты. Девушка всегда мечтала о том, как однажды она сможет охотиться вместе с ними.