Создатель иллюзий. Начало (СИ) - "Rayko". Страница 37
"Утихнет шум от камнепада, и мне конец…"
Хриплое дыхание Ловца или гулкие удары его сердца с головой выдадут его охотнику. А сил даже для тонкого щита у него попросту не осталось.
Стараясь не дышать, Карачун подобрал один из валяющихся под ногами камней и изготовился для броска. Как только осыпь внизу затихла, енот с размаху швырнул камень в противоположном направлении, и когда тот с громким стуком покатился по скале, Ловец прыгнул в сторону входа в пещеру.
Паук сначала дернулся на отвлекающий звук, но тут под лапами приземлившегося енота предательски хрустнул щебень и паук тут же рванул в его сторону, замерев в паре метров от добычи. Отвратительного вида хелицеры подрагивали прямо напротив морды застывшего статуей енота. Тягучими каплями на камни площадки по ним стекал яд.
Из такого положения енот не мог видеть того, что происходит перед горой. А посмотреть было на что… Две размытые тени бесшумно скользнули в багровом небе и заложив крутой вираж синхронно помчались к пещере. У самого входа, на безумной скорости тени снова разошлись в стороны красивым виражом, а скала под лапами паука вспыхнула россыпью ярких искр. От сдвоенного взрыва енота отбросило вглубь пещеры и крепко приложило спиной о камень. Дезориентированный внезапным нападением паук щелкнул хелицерами, пытаясь достать невидимую добычу. Поймав лишь пустоту, он резко закрутился на месте, реагируя на новую угрозу.
Тени в воздухе описали широкий круг и сойдясь вдали повторили заход на скалу, пикируя на предельных скоростях и отворачивая в стороны у самой цели. Под брюхом у паука расцвели вспышки новых разрывов. Чувствительные волоски на лапах обгорели. Паук, потеряв ориентацию в пространстве, рванул наугад, врезался с размаху в отвесную скалу совсем рядом с входом и бешено перебирая лапами принялся карабкаться по склону. Две новых вспышки сбили его со склона, и паук кувыркаясь полетел вниз.
Тени плавно зашли на посадку, и хлопая перепончатыми крыльями погасили свою скорость. Два огромных, уродливых нетопыря сложили крылья и поползли к входу в пещеру.
— Посмотри-ка, какую падаль занесло в наши края! — первый нетопырь опустил свою отвратительную морду к валяющемуся возле камня еноту.
— Давай с утеса скинем? Оно сейчас сдохнет и будет тут вонять… — предложил второй.
— Оно и так воняет, хотя пока и не сдохло… — парировал первый, — Это же цепная собака Трибунала!
— Ба! Какие гости! Уважаемый Ловец! Извините, что не прибрано, никак не ждали! — издевательски проговорил второй нетопырь, делая вид, что подметает крылом пол пещеры.
— Пифия… — сплевывая жгучую слюну и кашляя на каждом слове проскрежетал Ловец, — Мне… нужна… Пифия…
Гермодверь с шипением захлопнулась. Два нетопыря поволокли тело енота по вырубленным в скальном массиве коридорам с далеко не гладкой поверхностью пола, нисколько не заботясь о его сохранности.
Протащив его по длинному лабиринту галерей, они втолкнули его в массивную двустворчатую дверь. Зал, куда попал Карачун, был когда-то пультовой метеорологической станции, которую основали здесь первые оборотни-ученые для изучения атмосферы Приса. Высокий потолок был завешан проводами и светильниками. Когда генераторы станции остановились, выработав свой ресурс, это место облюбовали летучие мыши — единственные теплокровные обитатели этого мира.
Оборотни из других миров в здешних местах встречались не так, чтобы часто, планета не располагала к наплыву "туристов", а потому поглазеть на странное бескрылое существо собралось все местное население, вплоть до совсем маленьких мышат, которые высовывали любопытные мордочки из под крыльев своих родителей.
В центре зала, среди нагромождения древней аппаратуры находилось кубло из обрывков кабелей и фрагментов стоек. Здесь обитали самые старые и крупные нетопыри — личная свита правительницы Колонии.
Карачуна подтолкнули к охранникам, и те с недовольным шипением стали расползаться в стороны, открывая одинокую белую фигуру, висящую вниз головой в самом центре. Эта летучая мышь была воистину исполинских размеров, раза в три превышая габаритами самого крупного нетопыря из свиты. Белые кожистые крылья словно плащом закрывали существо. Хозяйка Колонии висела неподвижно, будто спала.
— Ты зря пришел, двадцать восьмой, — раздался приглушенный старческий голос из-за плотного кокона крыльев.
— Прошу меня простить Пифия, но я вынужден потревожить твой покой… — скрипучим, каркающим голосом просипел Карачун.
Ядовитый воздух уже изрядно разъел голосовые связки и каждое слово отдавалось резкой болью в его горле.
— Я нашел ренегата. Белый медведь в мире Паргот. Кто он? И по какому приговору был послан?
Белый кокон зашевелился и начал раскрываться. Огромные крылья медленно, будто нехотя, разошлись в стороны, являя лик летучей лисицы. Абсолютно красные глаза распахнулись и уставились на енота.
— Его зовут Валкас-Идущий-Бурей…
— Тройное имя?!! — енот едва не подпрыгнул на месте, забыв даже о своем плачевном состоянии, — Так он с Атиоса?! Значит он Нерожденный!
— … он выполнял приговор некоему Матеусу в мире Паргот, — словно не слыша его слов продолжала Пифия, — Матеус уничтожен, но контракт не закрыт.
— Нвозможно!!! Нерожденный не выполнил контракт? И Матеус убит! Трибунал не ошибается! — в запале Карачун забылся и подался вперед, но тут же отшатнулся — здоровенный нетопырь-охранник ударил его в грудь.
— Ты услышал достаточно, Ловец, — летучая лисица снова принялась заворачиваться в собственные крылья и обратилась уже к своим подчиненным, — Господину Карачуну больше нечего здесь делать… вышвырните его наружу!
— Хо-хо! Право дело, господин, вы уж не сердитесь. В нашем захолустье редко появляются гости, — медведь гризли вынул из ящика письменного стола две стопки и пузатенький графинчик, — Вот ребята и отреагировали…
— Да что же мне так везет-то последние дни! Сначала мне разнес голову булыжником косорукий компаньон, потом я задыхался на Присе, теперь вот чуть не замерз в ваших пустошах! — Карачун плотнее закутался в фольгированное термоодеяло, — А главное, бить-то меня зачем было? Я ведь промерз так, что двигаться не мог, не то, что сопротивляться!
— Нууу… — медведь неловко развел лапами — Служба, господин Ловчий, сами знаете на какой мы границе живем… У нас прямой выход на них, у них прямой выход на нас… Вот и усердсвуют ребята. Повадились, как-то к нам их лазутчики… Ай, черт с ними!
Часть кристально прозрачной жидкости перекочевала из пузатого графинчика в обе стопки. Оборотни с предвкушением звонко стукнулись емкостями, шумно выдохнули опрокидывая содержимое в пасти, синхронно крякнули и потянулись лапами к вяленому окороку.
— Ууух!! Хороша, зараза! — медведь, жуя кусок мяса довольно откинулся на спинку кресла.
Карачун, выпучив глаза пропустил пару вдохов. Глотку будто огнем обожгло, спирая дыхание и выжимая из глаз слезы. Чуть продышавшись и прожевав свой кусочек мяса, он с удовольствием ощутил, как термоядерная бомба внутри желудка разливается по телу приятной горячей волной.
— Фуух, да это не пить, этим надо ракеты заправлять! — проговорил енот, когда вновь обрел возможность говорить.
— Ха! Господин Карачун! У нас на Атиосе в вечной мерзлоте зерно не растет, не из чего брагу ставить-то! Вот и намастырились местные умники ракетное топливо перегонять и очищать! Дело нехитрое, льют его по железному швеллеру на морозе. Примеси замерзают и на металле остаются, а все что вниз стекло фильтруется. Мы, по началу, боролись с этим делом, даже комендатуру привлекали, да где там! — медведь снова потянулся к графину, чтобы наполнить стопки, — А потом подумали и решили, что коли победить не можешь, надобно возглавить!
Термоядерная бомбардировка организма продуктом сумрачного гения местных алхимиков повторилась. Глотку уже обожгло не так сильно, и остатки окорока были торопливо отправлены в желудок на ликвидацию очага возгорания. Алкогольная нагрузка и близость обогревателя хорошенько разморили ловца, и тот удовлетворенно крякнув, поглубже зарылся в согревающее одеяло.