Призыв ведьмы (СИ) - Торен Эйлин. Страница 44

— Так, — выставил он руку вперёд. — Когда-то давно в нашем мире жили боги и магической силы было в достатке, даже больше.

Девушка осторожно кивнула.

— И её использовали. Все и много, — продолжил Роар. — С помощью магии делали всё — вещи, оружие, строили дома, ухаживали за скотом, растили урожай, — он сделал паузу, вглядываясь в девушку, чтобы понять её реакцию. Она снова кивнула. — А потом боги стали уходить и вместе с ними стала пропадать магия. Магам стало сложнее делать даже самые простые вещи и их самих стало меньше.

— Ага… — и снова она кивнула, а он ухмыльнулся.

— То есть, если раньше в маги могли пойти многие, то постепенно это стало делом только избранных. С ослаблением магии стали слабеть и вещи, — продолжил Роар и почувствовал себя нелепо, словно учитель. — Некоторые дома, например, рассыпались на глазах людей — от полноценного дома до руин времени проходило всего несколько луней.

Митар прищурился.

— Я не знаю тонкостей, но так получилось, что призыв решил эту проблему. Это тебе кажется, что серые просто делают простую работу по дому, но это не так, — Роар развёл руками. — Все серые обладают магией и они своими действиями поддерживают ту, благодаря которой стоит этот дом.

Милена открыла было рот, потом снова кивнула и решила промолчать.

— Они стирают, — продолжил митар, слегка улыбаясь, — и вещи от этого дольше служат. Благодаря серым в доме тепло, когда на улице холод, и прохладно, когда на улице жара, потому что это тоже магия, а они ухаживая за домом, сохраняют её. Серым нельзя только готовить, возделывать землю и ухаживать за животными, потому что могут спровоцировать “невольный заговор”, как его называют маги. Если бы можно жить без призыва, то поверь, уж в Изарии точно бы не было серых.

Роар замолчал, ожидая реакции, но Милена снова кивнула. Он вздохнул:

— Когда только начался этот холод, все серые Зарны, а потом и Трита слегли с горячкой. Их у нас, у Горанов, раньше было около тридцати — часть была здесь, другая в Зарне. И когда все они захворали, то мы не смогли им ничем помочь. Но самое странное, что горячка забрала всех, одну за другой…

— А лечить серых запрещено, — печально проговорила белая ведьма.

— Нет, дело не в запрете, Милена, — поспешил ответить Роар. — Если бы дело было только в нём, уж поверь, Рэтар на него наплевал бы и заставил лекарей лечить серых.

— Почему тогда?..

— Просто серые все из разных миров и способы лечения, которые есть у нас в мире, им чаще всего не подходят. Делают только хуже, — ответил митар. — Помочь могут маги, но тут возникает другая проблема. Ты видела Хэлу после того, как она тебя заговаривала от горячки?

— Да, — прошептала Милена. — Это было ужасно.

— А Хэла, признаюсь, не обычная чёрная ведьма, — и он повёл головой. — Не знаю точно как у неё это получается, но маги делают так же. И им тоже нужно время на восстановление сил, понимаешь? То есть один маг, который за лечение затребует очень большую плату, сможет помочь только одному человеку, то есть одной серой. А если болеют тридцать? Это тридцать магов.

— И плата в тридцать раз выше, — заключила девушка.

— Дело не в плате, — Роару показалось, что проще в одиночку крепость захватить, чем объяснить ей что к чему. А ему очень хотелось, в надежде, что она не будет сильно ненавидеть их, хотя конечно так себе надежда. — Дело в том, что тридцать магов это почти половина всех магов Кармии. И просто так их вызвать к себе нельзя. Нужно идти к первому магу и великому эла, просить разрешения и, поверь мне, они его не дадут, даже, если бы тут война была, или мор повсеместный, а в помощь серым тем более. Потому что это будет означать, что элат лишится тридцати магов на пару-тройку мирт, в среднем.

— И они все умерли, — скорбно заключила Милена.

— Да. Мы не узнали, что это было. Последней умерла чёрная ведьма, — к своей неохоте подтвердил митар. — Если ты заметила, все серые вокруг тебя молоды и находятся здесь недавно. Мы призывали по одной, смотрели на… состояние дома прежде всего.

Роар вздохнул.

— Стало приемлемо только после призыва десятой, — сам уже был не рад этому разговору, но надо было объяснить. — Тогда маг сказал, что этого будет достаточно для поддержания магии дома и вещей в нём. Феран остановился на этом, а сюда не стали призывать вовсе. Мы тут не бываем, а сохранение дома, в условиях затянувшихся холодов, для Рэтара точно не первостепенно.

Девушка слегка повела головой.

— У наших книтов, других знатных домом Изарии, осталось какое-то количество серых, но новых мы пока призывать запретили. И сейчас у нас из всех фернатов Кармии самое малое количество серых, — она снова нахмурила лоб. — Это не оправдание, не думай, — поспешил добавить Роар. — Просто… вот, например, в граничащем с нами Юрге, который в четыре раза меньше Изарии, и там никогда не бывает таких лютых холодов, как у нас, вот о таком главном доме заботятся около тридцати серых. А в столице у великого эла в главном доме их больше сотни.

— Сотня? Боже…

Милена прошла к столу и села в кресло перед ним.

— Здесь тоже когда-то было много. Не важно как мы к этому относимся — это показатель статуса и достатка ферната, — пояснил митар. — Эарган Горан укрепил статус Изарии, как самого сильного и богатого ферната Кармии. У него был огромный харн и больше сотни серых во всей Изарии.

— Эарган Горан — это отец достопочтенного ферана? — и Роар кивнул подтверждая её слова. — Я слышала, что он был жестоким человеком.

— Не просто жестоким, — повёл головой митар. — Он был непримиримым, требовал беспрекословного подчинения, не принимал оправданий, не знал жалости. Мой танар был намного хуже, чем жестоким.

— Танар — это дядя? — спросила Милена.

— Дядя? — Роар нахмурился странному слову.

— В моём мире это называется так — дядя. Брат моего папы, — пояснила она. — У меня было двое, но я их не знала.

— Почему?

— Они погибли ещё до моего рождения. В семье папы все были военные, даже бабушка моя служила в армии, — и Роар нахмурился ещё одному странному слову. Милена улыбнулась. — Мама моего папы.

И он понимающе кивнул.

— А прабабушка, — и она повела головой, — воевала. Мой прадед, дед, его брат — были моряками. Один мой дядя был лётчиком, а второй пошёл в морскую пехоту. Оба они погибли на разных войнах.

И Роар потерялся в названиях, они все были одинаковыми на слух, но он старался не слишком сильно хмурится, давая понять, что запутался в странных словах. Вспомнил, как она ему пыталась объяснить про какую-то там, он напрочь забыл слово — но видимо если спросить будет так же. Да и в целом было не важно — она говорила, спокойно и без страха. Он был счастлив.

— А мой папа не стал военным. Его отец с ним даже не разговаривал много лет из-за этого, — она пожала плечами. — Папа был учёным и ненавидел всё, что связано с войной. И я в военном деле ничего не понимаю, для меня это как китайская грамота, в смысле очень тяжело понять, что к чему.

— У нас не особо есть выбор, — проговорил Роар. — Изарийцы и война неотделимы друг от друга. Я воюю большую часть своей жизни. И сейчас, когда вокруг хворый, невнятный мир, мне сложно понять, что я чувствую. Но для меня во время войны всё намного проще.

— А сколько тебе лет? В смысле тиров? — спросила она.

— Э, — митар пожал плечами. — Не знаю… около тридцати кажется.

— Подожди, — Милена оживилась и в недоумении уставилась на него, — как так "кажется"?

— А разве надо считать? — пожал плечами Роар. — Это важно? Если важно, Рэтар наверное знает.

— Рэтар… феран? — он прикрыл глаза, соглашаясь. И улыбнулся, утопая в её меняющемся лице, таком удивлённом, невероятно милом. — А день рождения? И разве тут нет летоисчисления, в смысле, вы не знаете какой сейчас по счёту год, в смысле тир? Ведь есть же цикл, ну, в смысле…

И Милена растерялась в попытке объяснить, зажмурилась.

— Хэла сказала, что один тир это тринадцать луней и ведь есть начало тира и его конец, нет? — и Роар кивнул. — Вы не считаете какой он по счёту? В мире… — она девушка смешно развела руками, уставилась на него в ожидании ответа.