Слишком много блондинок - Холина Арина. Страница 5

Ехали мы мучительно — часа два выбирались из Москвы, застряли на кольцевой, влезли в чудовищную пробку в каком-то пригороде, долго тащились от светофора к светофору, а едва вырвались из пригорода, угодили на какие-то дорожно-транспортные работы и не меньше часа тряслись по обочине за колонной дачников, перегруженных диванами, тумбочками и столами. Андрей время от времени забывал, что мы не разговариваем, и разражался проникновенной речью в честь того, что ехать, мол, два часа, а мы уже третий час кочевряжимся, а никак от Москвы не оторвемся, и не зря, видите ли, придумали поезда и самолеты, на которых мы лучше бы поехали или полетели, и бензин он залил какой-то не такой, от которого машина чихает, и от чипсов у него желудок болит, и от кофе во рту кисло… Но как только пробки, дорожно-транспортные ловушки, дачники и фуры рассеялись, Андрей оживился, выключил кондиционер, открыл окно и поехал веселее.

Наконец, после веселенькой таблички «Дом отдыха ПОЛЯНЫ — мы рады вам», мы свернули и запрыгали по проселочной дороге. В конце дороги был забор с ржавыми воротами, причем за воротами дорога отчего-то стала асфальтовой. Она упиралась в кирпичное пятиэтажное здание. От него в лес тянулась дорожка, позже оказалось, что за ней, через опушку — пригорок, с которого открывается обворожительный вид на долину. Внизу раскинулась деревушка с уютными, хорошенькими домами, окруженными садиками, вдоль долины струилась речка, а за ней темнел еловый лес.

Пока я любовалась и умилялась, Андрей, чертыхаясь, убирался в машине: собирал в пакет бутылки из-под лимонада, салфетки, фантики от леденцов, упаковки от чипсов, газеты, пустые сигаретные пачки, обертки от шоколадных батончиков — все, что мы накупили для бессонницы.

— Слушай, — волновался он. — Ты это что, специально? Мне же теперь машину проще поменять, чем всю эту дрянь отсюда вытряхнуть?

— Хочешь, я повытряхиваю? — предложила я, дождавшись, пока он соберет весь мусор в пакет.

Андрей размахнулся, чтобы выкинуть пакет в кусты, передумал, швырнул его в багажник, недовольно махнул рукой и сказал:

— Пойдем, а?

— Я чувствую с твоей стороны враждебность, — заметила я.

— У женщин, говорят, обостренная интуиция, — огрызнулся он.

— А у тебя маниакально-депрессивный психоз на почве мастурбации, — отомстила я.

— Ты меня первый день знаешь.

Тут мы подошли к пятиэтажному кирпичному зданию, и Андрей потянул широкую стеклянную дверь.

— А я рылась у тебя в шкафу! — злорадствовала я.

— В ванной? — Андрей отпустил дверь и обернулся.

Я кивнула, ехидно улыбаясь.

— А это не мое. — Он нисколько не смутился. — Это у меня друг забыл.

— Ага…

Но Андрей снова распахнул дверь, протолкнул меня внутрь, и к нам тут же подлетела девушка лет сорока с платиновой шевелюрой в стиле мадам Помпадур и громадным бюстом.

— Здравствуйте, добро пожаловать! — приветствовала она, фальшиво улыбаясь. — Вы собираетесь у нас отдохнуть?

— Нет, — буркнул Андрей. — Мы собираемся заняться бурным, продолжительным сексом…

— Анальным, — поддакнула я.

У дамы неприятно отвисла нижняя губа, но, увидев в руке Андрея толстый бумажник, она вернула лицу радушное выражение и провела нас к стойке администратора. Над стойкой красовались большие электронные часы с зеленым циферблатом. Они показывали 15.09. Андрей очередной раз обругал пробки, поворчал на тему отсутствия у нас скоростных дорог, швырнул наши паспорта и потребовал, чтобы нас побыстрее поселили. Записав фамилии, «Помпадур» еще раз сверкнула фиксами, лицемерно пожелала хорошего вечера и вручила ключ с крупным деревянным буйком.

Наша комната была на третьем этаже, и, пока мы поднимались, я размышляла, не является ли для меня оскорблением, что мы будем жить в одном номере. С одной стороны, платить за две комнаты, возможно, дорого, но как мы будем спать в одной постели, если у нас ничего не было, и значит ли это то, что Андрей воспользуется обстановкой… Э-ээ… То есть я сама… в определенном смысле… воображала… конечно… пару раз — по дороге вот сюда… как мы будем пользоваться обстановкой… г-мм… но все это представлялось романтическим порывом под покровом южной ночи, где-нибудь в номере с видом на море, а… В общем-то я без комплексов, то есть с кучей комплексов, но если выпить…

Я поняла, что с помощью всех этих «если да кабы» сомнений не разрешу, и обратилась к Андрею тоненьким срывающимся голоском:

— А мы что, будем спать в одной комнате?

Он повернулся ко мне:

— Нет…

Я облегченно выдохнула.

— Я буду спать в номере, а ты — в коридоре. Или в холле, — закончил он.

— А! — кивнула я. — Тогда я спокойна.

— А ты не думаешь ли, — Андрей сощурил глаза, — что я собираюсь тебя… гм… окрутить?

— Это ты про секс? — спросила я, невинно хлопая глазами.

— Про него.

Я встряхнула плечами:

— Не знаю даже. У меня есть некоторые предположения о том, чем занимаются мужчина и женщина, лежа в кровати. Не уверена, что это всегда можно назвать сексом. Ты уж извини, просто у меня мало опыта по спанью в одной постели с незнакомыми мужчинами. Встретились бы мы лет через двадцать…

В это время он открыл номер, в нем были две койки, через тумбочку.

— Учти, — заметил Андрей, швыряя сумку. — Я имею привычку ходить во сне, залезать в постель к незнакомым женщинам и овладевать ими в извращенной форме.

В это время я уже улеглась на одеяло, обняла подушку и закрыла глаза.

— Ради бога… — буркнула я и отключилась.

Глава 5

Я проснулась от кошмара, мне снилось все, что может свести человека с ума. Я вскочила и, не раздумывая над своими поступками, побежала в ванную. Наглотавшись ледяной воды из-под крана, я включила душ и встала под прохладную воду, чтобы очиститься от дурных сновидений. Пока все ужасы до последнего не исчезли в стоке, я стояла в ванной, несмотря на то, что глаза слипались, а ноги устало дрожали. Наконец я завернулась в толстое махровое полотенце, осторожно, в темноте, пробралась в комнату и нащупала на тумбочке сигареты. За толстыми бордовыми шторами смеркалось — солнце почти зашло и небо уже затягивала темень. Часы показывали девять вечера, значит, мы проспали шесть часов. Я уселась с ногами в кресло, закурила.

— Ты что, не спишь? — послышалось с кровати Андрея.

— Сплю, — ответила я шепотом.

— А… И что тебе снится?

— Кошмарный ужас, я чуть не умерла со страха.

— О чем?

— Не хочу вспоминать. — Я потушила сигарету и села к нему на кровать.

Если бы я родилась лет двести или триста назад… меня либо закидали бы камнями, либо обо мне бы ходили легенды, как о Маргарите Валуа. Если я нахожусь в комнате с прекрасным и голым мужчиной, даже если знаю его полдня, то как-то не выходит удержаться от всяких мыслей… Мама, правда, таких легендарных личностей называет емко и выразительно — на букву «б», но я делаю вид, что она просто ничего не понимает в современной жизни. Капризная женская логика: еще шесть часов назад я волновалась, что буду спать в одной комнате с мужчиной, но теперь — когда на меня никто не покушался, предложила сама:

— Можно я полежу рядом с тобой?

— Ты что, меня соблазняешь? — Он поднял голову.

— Еще не знаю. Может быть.

Я легла к нему под одеяло — прямо в полотенце. В полотенце лежать неудобно, оно сбивается на один бок, перетягивая правую грудь на лопатку, и застревает где-нибудь на талии или на животе. Снять его я не решилась. Мы лежали не шевелясь, а потом губы Андрея оказались на моей щеке. Сначала они просто касались, а потом я повернулась к нему, и мы поцеловались. Осторожно — без языков: мы просто трогали друг друга ртами, прислушиваясь к ощущениям. Мне понравилось, я взяла его нижнюю губу в свои и нежно потянула. Он тут же ответил, прижав мои губы своими, и через секунду мы медленно, но увлеченно целовали друг друга.

Он обнимал меня, стягивая полотенце со спины, и скоро мы уже переплетались, не зная, с чего начать. Нам обоим не терпелось, но мы боялись спешить, чтобы не спугнуть это чувство — внезапной, жаркой и захватывающей страсти, которая упала на нас, как бомба. Хотелось большего, но то, что мы уже делали, было так приятно, что мы хватали, обнимали, прикусывали и царапали друг друга, как подростки, первый раз оказавшиеся в квартире без родителей. Вдруг он случайно попал в меня, и я вся как будто взлетела: мне стало так легко и благостно, что мир внешний и внутренний перемешались, слившись в то, что я чувствовала сейчас. Один раз стало неудобно, он так навалился, что меня словно парализовало, и это чуть не испортило впечатление. Я сначала боялась оборвать все замечанием, а потом слишком резко вывернулась, в другое мгновение мне стало так хорошо, что даже в висках застучало, потом он прошептал: «Я больше не могу…», а я вместо ответа вцепилась в его спину, притянулась, закрыла глаза, и нас как будто снесло лавиной, от которой под моими опущенными веками разрывались какие-то розовые и голубые пятна.