Запертое сердце - Картленд Барбара. Страница 2

— Вы поговорите с ним о женитьбе? Кардинал покачал головой.

— Нет, Луиза, это должны сделать вы.

Он встал с кресла и направился к окну. Он ступал по великолепному старинному ковру, его красная сутана колыхалась в такт его шагам. В этот момент через окно в комнату ворвался поток солнечного света, и бесценные сокровища, украшавшие замок, засияли в его лучах.

Можно назвать чудом то, что замок Савинь уцелел во время террора 1793 года. В отличие от других, расположенных неподалеку замков, Савинь не был разграблен, а дед нынешнего герцога, мудрый в своем предвидении, спрятал в потайном месте, куда не смогли бы добраться революционеры, наиболее ценные сокровища, которые в течение многих веков передавались из поколения в поколение.

Сейчас все было возвращено на свои места, и кардинал подумал, что замок стал одним из красивейших во Франции. Может, он судит предвзято, но он очень любит замок Савинь, который впервые увидел в молодости, когда его кузина, красавица Луиза, вышла замуж за герцога.

Кардинал взглянул на расстилавшийся за окном огромный сад, в котором между деревьями бродил пятнистый олень. Вдали кардинал увидел серебристую гладь Луары.

На обоих берегах реки располагалось много замков. Когда в пятнадцатом веке англичане выгнали Карла VII из Парижа, он большую часть времени проводил в Type и в этих местах. За последние два века любовь Карла VII к Турену разделили почти все его преемники на французском троне.

Частые поездки короля в долину Луары заставили высшую знать страны последовать монаршему примеру. Движимые желанием перещеголять друг друга в роскоши и величии, придворные строили огромные замки, многие из которых в средние века служили крепостями.

Но в эпоху Возрождения они были перестроены и превратились в истинные шедевры архитектуры. Богатое и разнообразное внешнее убранство и совершенство линий делали каждый замок неповторимым, превращая Турен в сказочную страну.

Владельцы замков, спасавшиеся от революции за границей, вернулись домой, и перед ними встала тяжелейшая задача полностью обставить огромные, пустые, изуродованные революционерами комнаты.

«Но как бы ни было трудно, — думал кардинал, — дело стоит того. И если владельцы соседних замков взвалили на себя эту тяжкую обязанность, почему бы герцогу де Савинь не последовать их примеру?»

Вспомнив, что его ждет герцогиня, он отвернулся от окна и подошел к камину.

— Луиза, на свете существует единственный человек, — сказал кардинал, — который способен заставить Аристида понять, что от него требуется, и этот человек — вы!

— Но как? И почему вы думаете, что мои слова возымеют на него какое-то действие? Я уже и не вспомню, когда он в последний раз послушался моего совета.

— У меня такое чувство — хотя я могу и ошибаться, — что он все еще любит вас, правда его любовь выражается в несколько необычной форме, — медленно проговорил кардинал. — Мне кажется, его может привести в чувство известие, что вы при смерти.

— При смерти? — вскричала герцогиня. Несколько мгновений они пристально смотрели друг другу в глаза, потом кардинал придвинул поближе к ней свое кресло и сел.

— А теперь выслушайте меня, Луиза… — начал он.

Вечеринка, которая начиналась вполне мирно, стала перерастать в настоящую попойку. Отведав превосходные блюда и выпив хорошего вина, гости развеселились.

Дамы остались за столом, сервированном на пятьдесят человек. Они чувствовали себя вполне раскованно, их вызывающее поведение возбуждало мужчин, которые позволяли себе все большие и большие вольности.

Во главе стола на стуле с высокой спинкой, украшенной фамильным гербом, восседал герцог де Савинь. Откинувшись, он с загадочным выражением на лице наблюдал за своими гостями.

Те, кто хорошо его знал, не раз задавали себе вопрос, как он умудряется оставаться в стороне от бурлящего вокруг него веселья.

По обе стороны от него сидели две красивые женщины, славящиеся своим мастерством прельщать мужчин. Склонившись так, чтобы предоставить герцогу возможность беспрепятственно любоваться свои ми прелестями, открытыми низким декольте платья, они что-то шептали ему на ухо.

Смех становился все громче, но вскоре его заглушила музыка, раздавшаяся с галереи, которая располагалась над банкетным залом.

Особняк герцога в Париже был чуть ли не самым огромным и самым величественным на Елисейских полях. Мало кто мог равнодушно взирать на позолоченные перила и не сгорать при этом от любопытства: что же происходит в просторных комнатах особняка, который почти ежедневно упоминался в газетах. Очевидно, репортеры постоянно рыскали вокруг дома в надежде заполучить какую-нибудь пикантную новость для своих статей.

И у многих представителей французской знати, приехавших в гости к герцогу, нет-нет да возникала неприятная мысль, что завтра же в «Фигаро» или в «Ле Тем», без сомнения, появится подробное описание сегодняшней вечеринки.

Некоторые из них надеялись, что их имена не будут упомянуты. Однако в это смутное время трудно было выяснить, кто находится на жалованье у газетчиков, хотя всем было прекрасно известно, что человек, который расскажет читателям об оргии в доме герцога, наверняка принадлежит к их кругу и является представителем аристократии.

— Я сейчас кое-что расскажу вам, господин герцог, — надув губки произнесла его соседка справа. — Это жестоко, но вы будете смеяться.

— Ну, я жду, — лениво проговорил герцог.

— Да не слушайте вы ее, — вмешалась та, что сидела слева. — Наверняка она хочет сообщить какую-нибудь гадость обо мне. Я заранее вас уверяю, что все это ложь. Дайте мне слово, что не поверите ей!

— Как я могу что-либо обещать, если не знаю, о чем она будет говорить? — спросил герцог.

— Но Эми нельзя верить. Она ничего не знает и все выдумывает.

— Тогда пусть расскажет, и я решу, кто из вас прав, — заключил герцог.

— А почему бы нет? — согласилась Розетта. — Уверена, вы поймете, что я невинна.

При этих словах она бросила призывный взгляд на герцога, который в ответ цинично улыбнулся.

— Ну, знаешь, Розетта, я сомневаюсь, что у кого-то может возникнуть подобное впечатление! — заметил он. — Как бы то ни было, я готов выслушать рассказ о том, как ты будто бы совершила некий ужасный поступок.

— Я вам сейчас все расскажу, — удовлетворенно заявила Эми.

Она склонилась к герцогу и принялась шептать, а в это время несколько гостей, привлеченные веселой музыкой, поднялись из-за стола и направились к освобожденной для танцев площадке в другом конце комнаты. Танцы, если их можно было так назвать, скорее походили на дикие пляски, характерные для каких-нибудь сомнительных увеселительных заведений, а не для аристократического особняка на Енисейских полях.

За исключением тех, кто отправился танцевать, остальные были слишком заняты собой или своими соседями, чтобы обращать внимание на то, что творилось вокруг. Женщины постепенно все сильнее и сильнее оголяли свои белоснежные плечи, а мужчины расстегивали жилетки.

И тут слуги, как бы повинуясь заранее отданному приказу, потушили свет, оставив зажженными только одно бра и канделябр на столе.

В этот момент к герцогу, который продолжал лениво слушать болтовню сидящих рядом с ним женщин, подошла яркая, темноволосая красотка. Ее выступления в Варьете уже в течение некоторого времени будоражили весь Париж. Эми и Розетте пришлось прерваться.

Эта красавица прибыла на вечеринку значительно позже остальных, когда все уже успели разместиться за обеденным столом, поэтому она была вынуждена сесть не там, где рассчитывала, рядом с герцогом, а на пустующее место на другом конце.

По выражению ее горящих глаз герцог понял, что она готова уничтожить любую соперницу, которая осмелилась бы посягнуть на принадлежавшее, только ей, как она считала, внимание герцога.

— Сударь! — промолвила она воркующим голоском, в котором, однако, слышалась непреклонность. — Вы мною пренебрегаете!