Лавандовые тайны (СИ) - Хаан Ашира. Страница 13

На этом фоне местные «деревенские» танцы и неловкие кавалеры в старомодных костюмах и парадных мундирах, изображающие из себя то ли боевых петухов, то ли опытных павлинов, выглядят бледновато.

Фрейлинам хорошо: их интересуют только мужчины, а мужчины тут, надо сказать, отборные. Не изнеженные красавчики, у которых от дуновения летнего ветерка настроение падает.

Но Тимире подобные развлечения неинтересны. Она замужняя дама, у нее есть самый лучший мужчина на свете — самый добрый, самый могущественный и практически второй человек в империи. Что ей до этих офицеров с крепкими жилистыми руками, обветренной кожей и жадными глазами? Это пусть Гиния с Арминой тают под их голодными взглядами.

Тимира обводит ленивым взглядом зал, утомленная яркими цветами и суетой, отпивает глоток слишком сладкого пунша… и вздрагивает, заметив протянутую ей смуглую руку.

Она поднимает глаза — и встречается с пронзительными черными глазами Иржи.

Ее бросает сначала в дрожь, потом в жар, пальцы липнут к керамической чашечке с пуншем, хочется облизать губы, но под его взглядом это сделать совершенно невозможно.

— Потанцуешь со мной? — говорит Иржи мягко.

Но в глазах его — требовательный огонь, взгляд пугает, как пугал много лет, когда такие же черные глаза другого брата снились ей в кошмарах.

Этому огню невозможно сопротивляться, и Тимира встает, благодаря высшие силы хотя бы за то, что она в перчатках, и Иржи не заметит, как вспотели ее ладони.

Он в черном мундире — простом, без наград и украшений, если не считать амулетов. В нем он кажется стройнее, выше и старше, совсем далеким и чужим командующим южными рубежами. Казалось бы — ничего общего с тем человеком, с которым она познакомилась в томной жаре Ильдаума. Там он временами казался уязвимым — особенно когда храбрился и старался показать свою неуязвимость. Здесь в его обороне нет ни единой бреши.

Здесь ему и вовсе не нужна оборона.

Но Тимира помнит раннее утро и бешеную схватку, огненные следы мечей, остающиеся в воздухе, даже когда мечи уже сверкают в стороне.

Музыка зовет в один из старых танцев, в котором нужно помнить фигуры. Он был моден в те времена, когда Тимиру еще не принимали при дворе. Знает ли его Иржи?

Судя по ловким, естественным, практически машинальным движениям — помнит и танцевал столько раз, что уже и не обращает внимания на другие пары. Ведет ее, перехватывая за талию, как куклу, а потом снова отстраняясь на длину руки.

Падает на колено, чтобы она могла обойти его по кругу, и поднимается, прокручивая ее вокруг себя.

А вот вторая половина танца для Тимиры сюрприз. Он ведет ее по залу, крепко держа за руки, то приближая к себе, то отдаляя, но не отрывая глаз от ее лица.

— Здесь положено вести светскую беседу, — замечает Иржи, когда молчание и взгляды становятся слишком неловкими. — Как вам наш замок? Не утомила ли госпожу дорога? Нравится ли путешествовать после стольких лет затворничества?

Он говорит это таким тоном, что Тимире ясно: ему нисколько не интересно, утомила ли ее дорога. Но отвечать что-то и вправду надо.

— Замок чудесный, — говорит она. — Но я не ожидала увидеть тебя тут. Память ведь меня не обманывает, ты служил на севере?

— Это было довольно давно, госпожа Тимира, — ухмыляется Иржи, чуть сильнее сжимая ее пальцы. Или ей только кажется? — Очень давно. Могли бы послать письмецо своему родственнику и старому знакомому, все бы и узнали.

— Что случилось?

— Я плохо себя вел, — снова ухмыляется Иржи. — Как всегда, — добавляет он, опять падая на колено и закручивая ее вокруг себя.

— Что ж… — Она не знает, что на это ответить. — Надеюсь, здесь у тебя все хорошо. Хорошо же?

Он молчит. Сам завел этот разговор, вынудив ее отвечать, — и теперь молчит.

И только в тот момент когда Тимира уже надеется на скорый финал танца, чтобы можно было разойтись в разные стороны и дальше общаться лишь издалека или в присутствии Тойво, Иржи наконец прерывает паузу.

— Сколько вы уже женаты с моим братом? Четыре года? Почему до сих пор я не обзавелся славными темноглазыми племяшками?

— Это… неприличный разговор! — вспыхивает Тимира.

Ей на это намекают уже пару лет, но так как светский этикет не позволяет выразиться достаточно прямо, она притворяется, что не понимает намеков.

Но что Иржи этикет!

Он чуть резче обычного тянет ее за руку к себе, и когда Тимира, чуть не спотыкаясь, врезается в его грудь, ломая фигуры танца, его лицо оказывается так близко, что она чувствует чужое дыхание на своих губах.

— Когда я был приличным?.. — говорит Иржи застывшей в шоке Тимире.

И уже через мгновение легко возвращает ее на положенное место и снова ведет как ни в чем не бывало. Маленький инцидент остается практически не замеченным — только пара за ними слегка мешкает, но тоже возвращается в круг.

Тимира с трудом восстанавливает скомканное дыхание, но оно рвется опять, когда она пытается парировать:

— Я думала, в Ильдауме ты рвал мое платье, чтобы пробудить во мне эмоции и вернуть магию.

— Это тоже, — беспечно и равнодушно отзывается Иржи. — Но… — Он снова закручивает ее и, привлекая к себе, настаивает: — Так что с племянниками, госпожа Тимира? Когда вы осчастливите общественность, наблюдающую за самой романтичной парой империи?

— Не твое дело! И ничье!

— Как невежливо! — цокает языком Иржи, и в глазах его зажигаются демонические огоньки. — Как вы себя ведете, госпожа советница!

К счастью, в этот момент рисунок танца требует от них разойтись в стороны — далеко, на несколько метров — и поклониться друг другу, не поднимая глаз. Это дает Тимире передышку.

Она почти возвращает себе спокойствие, но когда танец сводит их обратно, Иржи не вспоминает больше о детях.

— Вы с моим братом очень быстро сошлись, — говорит он так, словно не было предыдущей стычки. — Едва зная друг друга — уже заключили помолвку… Необычно.

Тимира корит себя за то, что не узнала у Тойво, как много он рассказал Иржи про их договор с императором. Теперь она связана этой тайной и не может ответить ничего вразумительного.

— Я была виновата перед ним… А он — лучший человек в мире, — оправдывается она, не успев подумать, что оправдываться ей не за что.

— Согласен, — неожиданно кивает Иржи. — А я худший.

— Я этого не говорила! — ахает Тимира. — Ты ведь помог ему! Если бы не ты, мы бы его не спасли!

— Мы… — Усмешка Иржи становится кривой, уголок губ дергается, но не может растянуться в улыбке, как он ни пытается. — Мы. Если бы ты не полезла к господину Э, Тойво спокойно сдал бы экзамен и получил свои права мага обратно!

— П-п-почему? Ему ведь отказывали! Из-за меня! — теряется Тимира и забывает переставлять ноги, но Иржи подхватывает ее за талию и ведет, так что ей остается только следовать. — Я хотела все исправить!

— И тебе не пришло в голову, что мой план распространяется не только на тебя и твой повторный экзамен, но и на брата и пересмотр его дела? — Иржи говорит негромко, но в интонациях столько ярости, что Тимира пугается. — У меня свои друзья и свои враги в столице. Разозлив этого старого барана, ты качнула чашу весов не в ту сторону!

— Но ведь… — Тимира вспоминает упавший полог тишины, после того как Иржи зашел в кабинет Экзаменациума. — Ему все равно разрешили? И даже позволили увидеть императора!

— А вот и ответ на твой вопрос, почему я больше не на севере. — Руки на талии сжимают ее слишком крепко, до боли. Иржи вертит ее то в одну, то в другую сторону, но совсем не так аккуратно, как в начале танца. — Зато Тойво поменял военную карьеру на карьеру при дворе. Только военная была моя, а придворная — его!

Иржи говорит слишком громко — Тимира осознает это по тому, какими изумленными становятся глаза у незнакомой ей девушки в соседней паре, мимо которой они проходят.

— Ш-ш-ш-ш! — Ее выставленный палец почти касается губ Иржи, и его глаза вспыхивают темным огнем. — Не здесь!