Ветер с севера (СИ) - Аникина Анна. Страница 9

Потом корабли стали вдруг двигаться. Завыли сирены буксиров, казавшихся просто спичечными коробками на фоне крейсера и эсминцев. — На Катюш, смотри ближе, — дед протянул Кате бинокль. Игорька папа взял на плечи.

Катя настроила фокус. Совершенно непонятно, как такие громадины легко поворачивали и выстраивались один за одним. Команды навытяжку на палубах. Ленты бескозырок по ветру. Белые кители, золотые ремни, белые перчатки и кортики у бедра.

Взгляд через линзы морского бинокля упал на название следующего корабля. "Разящий" проходил парадным ходом.

Катя стала разглядывать строй моряков. Лица даже видно. Вот что значит — морская оптика. Чернявый Музаферов — это кок. Вот этот белобрысый лейтенант с едва появившимися усами, видно для солидности он их отращивает, это доктор. Коренастый мичман, которого все звали просто Егорыч. И высоченный Ветров. Первый в строю. Потом флаг.

У Кати остановилось дыхание. Жаль, не сфотографировать его никак сейчас. Этот гордый профиль. Руку в перчатке, вскинутую к белой фуражке в воинском приветствии, разворот плеч. И глаза. Их не видно. Но Катя знала, какие они сейчас. Серые, как его море. И строгие, как он сам сейчас. Катя старательно запоминала детали, чтобы потом нарисовать по памяти.

"Разящий" прошел секунд за тридцать. И, развернувшись кормой, двинулся в залив.

Глава 17

17.

На берег экипаж Ветрова попал только через неделю. Повод бы что ни на есть бытовой. В городе опять были проблемы с горячей водой. Командующий разрешил пускать семьи на корабли для водных процедур.

"Разящий" пришвартовался у седьмого причала. Мичман Думченко, ответственный за "мыльно-рыльные" процедуры, сплавил всех, кого мог, на берег. Семейных офицеров было всего четверо. Все молодые ребята с маленькими детьми. Нечего было жёнам под взглядами матросов мыться приходить.

Ветров повёл свою команду сначала в Дом моряков на фотовыставку. Её сделали после Дня ВМФ. Потом предполагалось увольнение до вечера.

Матросы со скучающим видом бродили по фойе, разглядывая фотографии и детские рисунки. Тыкали пальцами, узнавая кого-то из знакомых. Над чем-то ржали.

Ветров бродил вместе с ними. Скользил взглядом по знакомым с детства пейзажам Североморска. Сопки. Море. Памятники. Ветераны. В углу за колонной собралась группа матросов. Вадим двинулся глянуть, что же они там разгдядывают.

Притормозил. Большая фотография. Кажется сначала, что черно-белая. Но нет, в небе синева. И трава зелёная. Два силуэта фоне неба, моря и готовых к параду кораблей. Мальчик лет пяти. В бескозырке с развевающимися лентами. За руку с девушкой. Длинные светлые волосы растрепаны ветром. Как одуванчик. Тонкая фигура. Длинные ноги в джинсах. Подпись: "Внуки моряка" и автор — Ольга Кузьмина.

Ветров напрягся. Кузьмина… Но через секунду до него дошло, кто на фото. И захотелось разогнать всю эту юношескую толпу. А ещё терзала мысль, что нечто подобное он уже где-то видел.

Вадим едва дотерпел до построения. И отдав команду "Разойдись!", сам почти бегом двинулся в сторону дома старшего брата.

— Вить, где у нас альбом, где мы мелкие с тобой? — почти с порога спросил Вадим. — Вадь, это ты? — выглянула из кухни Вероника — жена Виктора, — Обедать будешь? Солянка сегодня. — Буду. Спасибо! — На, держи! Чего это ты вдруг? — Виктор протянул ему пухлый фотоальбом.

Вадим точно знал, что искал. Листал страницу за страницей. Уже стал опасаться, что ему пригрезилось. Что нет никакой похожей фотографии, и это только его фантазии.

Но нет. Она была. Лежала почти последней. На той же сопке на фоне неба, моря и кораблей в бескозырке с надписью "Северный флот" стоял он, пятилетний Вадик Ветров. Только за руку его держала не сестра. Мама. Тоненькая, светлые волосы вразлет по ветру. — Я возьму? — прохрипел Вадим. — Конечно. Это ж ты.

Вадим бережно убрал фото во внутренний карман.

Друзья, в выходные традиционно больше глав.

Глава 18

18. Следующим летом приехать в Североморск снова не получилось. Кузьмины ждали рождения маленькой Сони. Лёля поехать точно не могла. А выпроситься одной Катя не решилась.

Лёля, чувствуя себя виноватой, предложила Кате вместе с друзьями поездку в Санкт-Петербург на один день. Ночным поездом туда, день гулять, потом ночным обратно. Самостоятельно. Благо всем из их школьной компании уже семнадцать. Справятся. Тем более, что их собралось аж семь человек. Точно не заскучают.

На Веню и Диму можно было положиться. Третьего парня Лёля знала плохо. Миша Вербицкий пришёл в эту школу в прошлом году. Говорили, что родители дипломаты. Бабушка с дедушкой из творческой интеллигенции. Девчонок больше. Катерина, Лена, Тася, и девушка Димы — Тамара. У всех родители не возражали против этой затеи.

Дима своих, кажется, не особо спрашивал. Те хоть и развелись официально ещё почти пять лет назад, всё время бурно выясняли отношения. Лёля подозревала, что любили друг друга до потери сознания. А уступить один другому не могли. Или простить что-то.

Александр Евгеньевич привёз дочь на Ленинградский вокзал к поезду. Проследил, что вся компания разместилась. Все остальные приехали вместе. Без взрослых. Кате было немного неловко.

— Если что, сразу звони. Договорились? — Пап, мы с тобой за вечер на эту тему уже четыре раза договорились, — рассмеялась Катерина, выпроваживая отца из вагона. Он ещё долго шёл по платформе, когда поезд тронулся. Жестами показывая всё то же: "Звони, если что." Катя кивала и махала ладошкой.

Ребята думали, что в поезде наболтаются, что просидят до рассвета. На самом деле их сморило быстрее, чем хотелось бы.

К семи утра поезд подошёл к перрону Московского вокзала. И они вывалились в утреннюю питерскую прохладу. С погодой повезло. День обещал быть солнечным. Не зря подгадывали поездку под прогноз.

Надо было позавтракать. Катерина протащила всю компанию мимо ларька с надписью "Шаверма". Они конечно же не удержалась от шуток по поводу различий рецептов московской шаурмы и питерской шавермы. Сошлись на мнении, что это просто совсем разные блюда. И, смеясь, пошли за Катей в уютное кафе рядом с вокзалом.

В полуподвале, несмотря на ранний час, были люди. Одна пожилая дама, которую и язык то не повернулся бы назвать старушкой, завтракала кофе с круассаном. Катя, глянув на неё, заказала себе то же самое. Попробовала ощущения. Интересно выходило. Другой город. Другой порядок вещей. В этом кафе они один раз завтракали с папой, когда он брал её с собой в Питер на пару дней.

Ребята смеялись, строили план на день, а Катерина наблюдала за ногами, идущим по тротуару мимо окна. Она умела вот так отключаться от всего вокруг. Пусть на несколько секунд.

День закрутился. По Невскому дошли до Дворцовой площади. И не заметили, как дотопали.

В Эрмитаже все уже были, кроме Димки и Тамары. Он ей что-то сказал на ухо. Видно, обещал, что ещё приедут и обязательно сходят. Пошли мимо Медного всадника к Исаакиевскому собору. Залезли на колоннаду. Потом почти от Невского устроились на прогулочный теплоходик. Поплыли по каналам. — Не поплыли, а пошли, — поправила всех Катя, — На борт с правой ноги наступайте. Так принято.

Через пару часов поняли, что хочется чего-то совсем необычного. Рядом с Казанском собором собирали экскурсию в Кронштадт. Через двадцать минут отъезд.

Ребята переглянулись и полезли в автобус. Устроились на самых дальних сидениях все вместе. Автобус шёл по новой дороге. Форты и гладь Финского залива, парусные суда и "Ракеты" — ребята смотрели во все глаза.

Морской собор поражал своим величием. Музей маяков порадовал новой и интересной информацией. Димка задавал экскурсоводу всё новые вопросы. Пока Тамара его за рукав не потянула.

И вот Летний сад. Ничего вроде особенного. Парк как парк. Рядом залив и набережная. Музыкант играет вальс на аккордеоне. И открыт вход на причал, у которой стоят военные корабли. Туда можно было зайти самостоятельно, без экскурсии. Правда совсем ненадолго. Катя потянула всех к кораблям.