Волчий огонь - Сакру Ана. Страница 3

Прозрачной, божественно ледяной, такой сладкой…

Набираю полную горсть в ладони, громко пью, захлебываясь, плескаю в горящее лицо, протираю шею, руки, снова пью, опустив лицо в ладони…

Мне кажется, что то, как относительно легко я нашла чистую воду – знак. Что у меня есть шанс. Шанс выжить…

За производимым мной самой шумом я с трудом различаю утробное низкое рычание напротив. Острый укол беспокойства пронизывает нутро, но эйфория не отступает сразу. Я просто затихаю и медленно поднимаю глаза, отрывая лицо от ладоней.

И натыкаюсь на янтарный, светящийся моей смертью взгляд звериных глаз…

Волк. На том берегу ручья. Огромный. Скалится, рыча. В ничтожной паре метров от меня.

Время останавливается. Мир расплывается неясным зеленым-охровым пятном. Нет ничего кроме звериных глаз напротив. Так близко, что я могу разглядеть в них каждую крапинку и свое отражение…Волк рычит громче, скаля огромные желтые клыки, и в этом рыке мне слышится его триумф. Тело разбивает слабостью, от осознания, что я ничего не могу сделать этой громадной зверюге, но правая рука все равно инстинктивно нащупает брошенный в гальку ножик. Пальцы судорожно сжимают рукоять. Волк даже не смотрит. Только в глаза.

Я пячусь, оставаясь на корточках. Хотя "пячусь" – это громко сказано. Просто едва заметно подаюсь корпусом назад, шаркнув ботинком по гальке. Тихий скрежещущий звук трения, но он будто подрывает всё вокруг. Волк клацает зубами, рычит и прыгает прямо на меня через двухметровый ручей, трансформируясь в полете.

Все так быстро, что не успеваю ничего разглядеть и с трудом осознаю происходящее, но валит на гальку у ручья меня уже не зверь, а огромный полностью голый мужчина. Больно ударяюсь головой о плоский камень, отчего в ушах стоит звон. Из легких, придавленных его грузным телом, вылетает воздух. Массивная пятерня сжимает мне горло, другая уже рвет вниз штаны. В развилку между ног упирается вставший, толкающийся вперед член и по щеке проходится широкий шершавый язык, оставляя вонючий слюнявый след.

От прошивающего насквозь омерзения во мне будто щелкает что-то. Впрыснувший в кровь адреналин закладывает уши и придает сил. Выворачиваюсь в каком-то неимоверном движении, и высвобожденной левой рукой толкаю оборотня в лоб, убирая подальше от своего лица, а правой коротко размахиваюсь и всаживаю ему ножик под ребра. Неглубоко, лезвие слишком короткое, а вервульф такой плотный и мускулистый, что ощущение, будто пытаешься не живую плоть порвать, а разрезать шину, но волк все равно взвывает и на мгновение ослабляет захват, отстраняясь, чтобы уставится на торчащий из бока нож и ало-черную струю, побежавшую по бедрам.

Я пячусь, сначала ползя, потом вскакиваю на ноги, путаясь в чертовой плаще, разворачиваюсь и со всей силы мчусь к лесной чаще. Это безумие, у меня нет шансов, но я не могу просто так сдаться. Просто не могу. Мир вокруг трясется от моего тяжелого бега и от бешеного сердечного ритма, грохочущего, кажется в каждой клетке. Так громко, что я с трудом различаю разъяренный рык за спиной, а затем меня прошивает невероятная режущая боль, когда вервульф, снова обернувшийся волком, валит меня с разбегу всей своей огромной тушей на камни и впивается зубами в плечо.

Истошно ору, чувствуя, как он рвет мясо, правую руку будто засунули в костер. Все нервные окончания начинаю сходить с ума. Запах собственной крови перемешивается с вонью из пасти зверя, оставляя на языке тошнотворный металлический привкус. Волк отпускает разорванное плечо и тяжело дышит около моего уха, вывалив язык и карая слюной. Прикусывает щеку, отчего меня пронзает ужасом, что сейчас он вцепится прямо мне в лицо…

А потом вдруг, жалобно взвизгнув, отлетает от меня. Еще один рык над моей головой, более низкий и хриплый. Я кошусь вправо, и вижу еще одного вервульфа, еще больше. Странного, рыже -шоколадного окраса. Он скалит свои огромные клыки и, низко опустив морду, идет на пятящегося от него первого волка. Тот уже вскочил, поджал хвост, но все равно щерит окровавленные зубы, не желая так просто уступать.

Сознание уплывает. Меня мутит. Боль красными вспышками расцветает перед глазами. Шоколадный волк небрежно переступает через меня, оттесняя противника. Тот прижимается к земле, готовясь к прыжку. Я поворачиваю голову в сторону леса. Может быть сейчас уползти, убежать, пока дерутся. Пытаюсь сдвинутся в сторону от волков. Но силы вытекают из меня вместе с толчками убегающей кровью из рваной глубокой раны. Я преодолеваю меньше метра ползком, а перед глазами уже совсем черно, и реальность кружится, ускользая.

Сзади рыки, визг, звуки вырываемой шерсти, ударов, хруст поломанных веток. Быстрый кровавый бой. Но какая мне разница, кто победит.

Я-то уже проиграла. У меня просто нет сил. Мама, прости меня…Прости…

Переворачиваюсь на спину, понимая, что это конец. Устремляю гаснущий взгляд на розовое небо чужого мира. Оно все темнее и темнее, словно улетает вдаль от меня. И когда картинка уже почти совсем меркнет, вижу подошедшего ко мне мужчину. Голого, могучего, с разодранной когтями грудью и бедром, с суровым янтарным взглядом, прожигающим меня насквозь. Его лицо я вижу совсем смутно, но…

Другой…

Победил другой волк. Я закрываю глаза, отключаясь, и все становится неважно.

2.

Из плотной, обволакивающей черноты меня вытягивает боль. Она пронзает плечо глубоко застрявшей стрелой, отдается онемением в правой руке, дергает нервные окончания.

Протяжно, хрипло стону, пытаясь разлепить тяжелые веки. Сухие губы касаются какой-то соломы, она же лезет в нос, царапает кожу лица. Пытаюсь перевернуться с живота на спину или хотя бы приподнять в голову, но неожиданно чья-то горячая ладонь ложится мне на лопатки и пригвождает к месту.

– Лежи, – отрывисто и хрипло на общем языке.

Сердце уходит в пятки. Адреналин впрыскивается в кровь лошадиной дозой, и я широко распахиваю глаза.

Темно, запах сырости и сладковато- пряной гнилой листвы, будто я в погребе. Тепло, влажно и душно. Глаза потихоньку привыкают к сумраку…Различаю бревенчатые стены, щели, забитые мхом, утоптанный земляной пол.

Дальше не разглядываю, потому что всё моё внимание переключается на обладателя ладони, вжимающей меня в соломенную подстилку. Пытаюсь повернуть голову, чтобы его хоть немного видеть, но широкая сухая ладонь перемещается на мой затылок и не дает. Хватает за волосы и впечатывает в прелую солому. От резкого движения плечо тут же сводит болью, и перед глазами плывет мутный кровавый туман. Я чуть шевелю рукой и понимаю, что все предплечье туго перемотано какими-то тряпками, отчего, видимо, так и немеют пальцы.

– Я…– хриплю ломким слабым голосом на общем языке, – Пу..пустите…

Ответом мне служит тихий насмешливый рык, похожий на урчанье. Рядом с левым виском в солому упирается мощный кулак со сбитыми костяшками, и невидимый волк наваливается сверху, вдавливаясь бедрами в мой зад.

Накрывает мощной волной паники, потому что сквозь муть в голове я понимаю, что ниже пояса я голая. От этого открытия пульс начинает оглушающе долбить в висках, и все тело прошибает потом.

– Нет…нет…пожалуйста…– пытаюсь дернуться, но он такой тяжелый.

Даже не навалившись полностью, обездвиживает меня. Только наклоняется ниже и предупреждающе рычит у самого уха, опаляя влажным дыханием. Висок царапают выступившие клыки. Меня парализует от страха. Из горла вырывается сдавленный всхлип. Жмурюсь, трясясь, и чувствую, как ресницы начинают слипаться от выступающих слёз.

Дыхание волка учащается, становится тяжелым и шумным, то и дело срываясь на короткий рык. Его правая рука с выступившими звериными когтями нетерпеливо вдавливается в мое бедро, больно полосуя кожу, оттягивает ягодицу. Твердый, горячий член требовательно давит на сухой вход. Так, что все мышцы между ног немеют от боли. Зверь зло рычит, продолжая давить. Я срываюсь в рыдания.