Преступивший Грань (СИ) - Клеттин Антон. Страница 12

Сказать, что попаданец о...шалел, значит ничего не сказать. Он был поражен до глубины души.

— Т—т—ты разговариваешь? — задал Тима, наверное, самый глупый вопрос, который можно было сейчас задать.

— Как видишь, — вновь улыбнулся парень, — но я понял, что именно ты хотел спросить. Скажем так — я не совсем разговариваю, да и ты тоже. Скорее, это похоже на мышление. Именно поэтому тебе может показаться, что я изъясняюсь на твоем родном языке и строю свою речь так, как привык ты сам. По сути — ты сейчас общаешься сам с собой.

— Понятно, — соврал Тима, — хотя ему было совершенно не понятно, но ведь нужно же как—то среагировать, — а почему раньше молчал? Или это из—за того, что я тебе вчера морду начистил, ты стал таким разговорчивым?

— Нет, не из—за этого, — отрицательно покачал тот головой, — ты сам сделал так, что я смог заговорить.

— Я сделал? — сегодня попаданец явно решил стать рекордсменом по количеству глупых вопросов. — Но как?

— А мне откуда знать? — вопросом на вопрос ответил парень, — у меня нет доступа к твоей памяти. Видимо, использовал какое—то из моих снадобий. Но это сейчас не важно, ты ведь явно другое хочешь у меня спросить, — он вновь улыбнулся.

— А с чего ты вдруг такой добренький стал? Я ведь прекрасно понимаю что ты хотел со мной сделать в первые наши встречи.

— И что же? — с невинным видом спросил молодой шаман.

Тима стушевался было, однако быстро пришел в себя.

— Что—то не очень хорошее, — выкрутился он.

— Ну, в целом, ты прав, конечно, — кивнул его собеседник, — но пойми и ты меня, ведь ты пришел, занял мое тело, отодвинул меня на задний план, естественно я разозлился.

— Ну так, а что изменилось то? Неужели ты не хочешь вернуть свое тело обратно? Или, — попаданец на секунду запнулся, — не можешь? Точно! — внезапно его озарило. — Ты почему—то не можешь вернуться в свое тело и решил договариваться. Ведь я прав, так?

— Прав, — несколько смущенно признался молодой шаман, — души не могут долго находиться без постоянной привязки к телу. Чем дольше душа находится вне своего тела, тем сильнее от него отвыкает, и тем меньше шансов, что она сможет вернуться.

— Ну допустим, — недоверчиво проговорил Тима, — ну а я то тут причем?

— Мне нужна помощь, — слегка изменившимся голосом проговорил молодой шаман, — я не хочу умирать. Мне еще рано за грань.

— Так и я не хочу. Вообще на кой черт ты меня сюда вытащил и где мое тело? — Злость вновь начала накатывать на попаданца.

— Тише—тише, — поднял руки в успокаивающем жесте молодой человек, — не злись. Тебе нельзя сейчас нервничать, а то будет как в прошлый раз. Давай я попытаюсь объяснить, — его голос вновь был спокоен. — Дело в том, — начал он после небольшой паузы, — что я ослушался своего наставника, посчитал, что уже достаточно силен для того, чтобы призвать и подчинить себе душу из—за грани. Наставник, видимо догадывался об этом, он не раз напоминал мне, что это чревато огромными проблемами. Я делал вид, что согласен с ним, что отказался от своей идеи до тех пор, пока не стану опытнее. Но я врал. Меня обуяла гордыня, ведь я был лучшим среди молодых, — он на секунду запнулся, видимо подыскивая нужное слово, — шаманов. Наверное это будет самым близким понятием для тебя, — молодой шаман немного помолчал, собираясь с мыслями, после чего продолжил: — Однажды вечером, когда почти в нашей общине спали, я сбежал и отправился на Плато Мертвых. Именно там было удобнее всего призывать умерших.

— Умерших? — с недоумением спросил попаданец, перебив молодого шамана.

— Умерших. — Подтвердил тот.

— Что за чушь? Как я могу быть мертвым, если дышу и разговариваю?

— А как думаешь ты попал в мое тело? — вопросом на вопрос ответил парень. — Как я бы смог вытащить тебя из—за грани? За грань, ведь, могут ходить или мертвые, или боги. Но я почему—то не вижу в тебе божественного пламени. Так что не сомневайся — там, в своем мире, ты умер.

Глава 5

Тима открыл глаза и еще некоторое время вглядывался в чистый, без единого облачка, кусочек неба, виднеющийся сквозь кроны деревьев. А потом вспомнил что ему снилось. Весь сон, в мельчайших деталях. И те слова, что сказал этот странный парень перед самым его пробуждением. Про то, что он, Тима, мертв. Страх, очень сильный, на самой грани паники, захлестнул попаданца. Хотелось бежать. Не важно куда. Не важно зачем. Хотелось просто бежать и кричать.

И он не выдержал. Поддался этому безрассудному порыву. Позволил ничем немотивированной панике поглотить себя. Попаданец попытался вскочить на ноги, однако запутался ногами в гамаке. Верхняя же часть его тела умудрилась избежать веревочного плена и покинула злополучный предмет мебели. Но физика... Физика в любом мире остается бессердечной сукой. Именно поэтому голову и туловище попаданца потянуло вниз, а запутавшиеся в гамаке ноги придали дополнительное ускорение. Тима, конечно, успел выставить перед собой руки, однако, удар о немилосердно твердую землю, все равно, оказался настолько чувствительным, что вырубил попаданца напрочь.

Через какое время тот пришел в себя сказать было довольно затруднительно, так как солнце все так же скрывалось за кронами деревьев. Но, судя по уже полностью запекшейся крови, покрывающей его голову, провалялся он в отключке довольно долго.

Пока ковылял к речке, дабы умыться и привести себя в порядок, заметил что солнце уже достаточно высоко. Это стало лишним доказательством того, что вырубило его знатно.

Самым большим испытанием для него оказались промывание и ощупывание раны. Это было неимоверно больно. Но сделать это было необходимо — как—то не хотелось ему щеголять с дыркой в черепе. Он хоть и покойник, если верить словам ночного гостя, но умирать Тиме все же не хотелось. К счастью, когда он смыл всю кровь и смог трезво оценить нанесенный его маковке ущерб, все оказалось не так страшно — всего—то навсего небольшое рассечение. Крови, конечно, натекло много, однако это, насколько он знал, было нормально при подобных ранах. Конечно, по уму, стоило бы ее зашить, но подобная возможность отсутствовала, поэтому попаданец решил, что до свадьбы заживет.

А вот то, что его слегка подташнивало и у него имелось небольшое головокружение, уже было очень тревожным звоночком. Сотрясение мозга — далеко не шутки. Хотя, многие, почему—то относятся к нему как к чему—то, вроде насморка. Мол само пройдет. Так то оно так. Если лежать в больнице, получать должный уход, то действительно само пройдет. А как ему быть? Он один, непонятно где, у него мало еды и некому о нем позаботиться. Вот будет умора, если сотрясение его все же доконает. Первый в мире попаданец, бесславно умерший не где—нибудь на поле боя, одной рукой держа меч, а другой — прижимая к себе (строго по закону жанра) эльфийскую принцессу, а бесславно скопытившийся от банальнейшего сотрясения мозга, лежа в самодельном гамаке. Позорище.

Впрочем, так просто сдаваться Тима отнюдь не собирался и планировал бороться, если уж не за возможность погибнуть в бою с эльфийкой, то как минимимум за свою жизнь, до конца. Со злобным духом молодого шамана, с травмой ли — не важно. Но все это будет позже. Сейчас же ему нужно было хоть немного отлежаться, прийти в себя, подумать. А там видно будет.

Увы, но отдыха, как такового, не получилось. Тима имел натуру деятельную, кипучую. Про таких, как он, обычно говорят что у них шило в заднице. Нет, он честно валялся в гамаке, пытаясь отрешиться от дурных ощущений, приобретенных от слишком близкого знакомства с земной твердью, однако при этом мозг его работал вовсю.

А думал попаданец о том, что стало причиной его травмы — о своем потенциальном состоянии. Может ли так быть, что он действительно умер? Вообще, если рассуждать логически, то его сознание действительно оказалось в чужом теле. Что тело чужое — тут тоже никаких сомнений. Так что это, если не смерть? Мог бы и раньше догадаться. Ему было столь стыдно за свое поведение, за свою, ничем не оправданную и крайне неуместную панику, что попаданец постарался переключиться на другие мысли. Он попытался вспомнить момент своей смерти, там, на Земле. Но не преуспел. Чем больше он напрягал память — тем сильнее у него начинала болеть голова и темнело в глазах. Но Тима был упорен и своими попытками довел себя до предобморочного состояния. Тут уж пришлось отступить. Самоубийство, путем сильнейшей мигрени, в его планы также не входило.