Ядовитое кино - Шарапов Валерий. Страница 4
– Раз коснулся, значит, ходи! – тут же засуетился Евсеев.
Шура махнул рукой и, как и планировал, прикрыл своего короля ладьей. Евсеев тут же перенес ферзя на белое поле и через пару ходов и в самом деле поставил сопернику мат. Шура чертыхнулся и стал складывать шахматы в коробку.
В этот момент зазвонил телефон. Веня подошел к столу и снял трубку:
– Оперуполномоченный Костин. Слушаю. – Нахмурился, потом сказал: – Да подожди ты… – Спустя еще примерно десять минут произнес лишь одно слово: «ладно» – и повесил трубку.
– С кем это ты так? – поинтересовался Горохов.
– Скорее всего, вы разговаривали с женой! – тут же вместо Вени ответил Игорек.
– И как ты догадался? – не без ехидства поинтересовался Веня.
– Вы разговаривали почти пятнадцать минут, при этом сказали лишь несколько слов, на вашем лице было недовольство. Вы несколько раз набирали воздуха в грудь, но так и не решились перебить собеседника. Это навело меня на мысль, что вы говорили либо с начальником, либо с женщиной. Майор Зверев, ваш непосредственный начальник, сидит здесь, и если бы в отдел позвонил, скажем, ваш начальник управления полковник Корнев, то он наверняка не стал бы так долго тиранить вас, а пригласил бы к телефону Павла Васильевича. Выходит, что версия с начальником отпадает. Судя по тому, что собеседник говорил без умолку, вполне резонно предположить, что версия с женщиной более вероятна. У вас на пальце кольцо, значит, вы женаты. Таким образом…
– Все! Хватит тараторить! – огрызнулся Костин. – Ты хоть и не женщина, но тоже болтаешь без продыху!
Веня подошел к распахнутому окну, достал из кармана пачку «Явы» и закурил.
– Что Катя сказала? – со своим обычным беззвучным смешком спросил Зверев.
– Да чего она может сказать? Сказала, что ходила на съемки и там какому-то Качинскому стало плохо…
– Что? Качинскому? Режиссеру? – тут же воскликнул Горохов.
– Может, и режиссеру, почем мне знать. Сказала, что вроде как отравили его…
– И сильно отравили? – тут же стерев с лица ухмылку, спросил Зверев.
– Не знаю! Говорит, что сильно!
– Так он хотя бы живой?
– Когда его на «Скорой» увозили, был живой.
Зверев покачал головой:
– Качинский – известный режиссер из Москвы. Светило современной кинематографии. Если его действительно отравили, тем более если он умер, наверняка уже началась такая шумиха, что никому мало не покажется.
В этот момент снова зазвонил телефон. Зверев подошел к аппарату и, не снимая трубки, с ухмылкой спросил молодого стажера:
– Ну что, Игорек? Хочешь еще раз продемонстрировать нам свою проницательность?
Комарик оживился:
– Конечно, хочу.
– Можешь сказать, кто звонит на этот раз?
– Думаю, что на этот раз звонит уже начальник управления. Раз случилось такое, значит, с шахматами и изучением устава нужно завязывать, потому что у нас у всех появится работа!
– Молодец, Игорек… хвалю!
– Ну что вы, ту несложно же было догадаться, любой бы на моем месте…
– Умный, но скромный! Дерзости вот только тебе не хватает, но это мы исправим! Так что, думаю, мы сработаемся. – Зверев наконец-то снял трубку: – Здравия желаю! Слушаю вас, товарищ полковник!
В кабинете начальника псковской милиции Степана Ефимовича Корнева, помимо самого полковника, сидел довольно грузный, можно даже сказать, толстый, темноволосый мужчина в строгом костюме и в галстуке.
Зверев вошел в кабинет и тут же самым бессовестным образом спросил:
– Степан Ефимыч! Ты зачем это без моего ведома мне стажера прислал?
– Что значит «зачем»? – удивился Корнев. – Сам же говорил, что у тебя работы – по уши!
– Хм… – вспомнив, чем он сам и его подопечные занимались последние несколько часов, Зверев не нашел что возразить.
– Раз работы много, значит, тебе люди нужны! А этот Комарик – парень толковый, знаешь, какие у него характеристики! Неужели он тебе не приглянулся?
– Твой Комарик – не красная девица, чтобы мне приглянуться… В принципе, мы его тут порасспрашивали, парень вроде бы толковый…
– Ну а я что говорю!
– Ладно, будем считать, что с этим разобрались! Говори, чего звал.
Корнев представил Звереву своего грузного гостя:
– Познакомься, Павел Васильевич, это – Арсений Иванович Головин из Москвы. Ты знаешь, что у нас в городе идут съемки нового фильма об осаде Пскова?
Зверев прошел к стене и плюхнулся на свой любимый диван.
– Что-то такое слышал.
Корнев сжал кулаки, поежился и продолжил:
– Так вот, Арсений Иванович отвечает за съемку данного фильма…
– Я слышал, что фильм снимает Качинский.
– Качинский – режиссер, а я директор картины. Я работаю на «Мосфильме» и отвечаю за работу всей съемочной группы, кроме того, занимаюсь финансовыми вопросами, – тут же принялся пояснять Головин.
– А теперь кто-то отравил вашего режиссера.
– Откуда ты это знаешь? – тут же поинтересовался Корнев.
– Газеты надо читать!
– Не ври! В газетах писали про фильм, но не про Качинского!
Зверев отмахнулся:
– Ну не писали, а я вот, тем не менее, про это знаю! Так что там с Качинским? Надеюсь, жив?
Корнев походил на вскипевший самовар, а Головин тяжело вдохнул, достал из кармана носовой платок и вытер им вспотевший лоб.
– Всеволод Михайлович в местной больнице. Он без сознания. Врачи борются за его жизнь, но боюсь, что дело плохо.
– И вы полагаете, что это покушение?
– Разумеется! Кто-то решил помешать съемкам. А ведь о скорейшем завершении и показе фильма настаивает сам Верховный. – Головин при этом поежился. – Так что, возможно, это диверсия.
– Все ясно. Что еще?
– Фильм уже практически снят, хотя мы до сих пор еще не определились с названием. Сюда мы прибыли, чтобы отснять основную часть батальных сцен, используя в качестве декораций местный кремль, чтобы придать киноленте, так сказать, более натуральный вид. Это грандиозный проект, в котором задействованы статисты из местных, в Псков доставлены несколько сот специально изготовленных костюмов, оружие и доспехи того времени. Также сюда прибыли часть съемочной группы и несколько актеров. Но это лишь малая часть творческой группы, основная масса должна была прибыть позже, а тут такое…
– А те, кто уже прибыл, их сколько?
– Что касается творческой группы, то если считать меня и Качинского, то нас восемь.
– А актеры?
– Пока что здесь, как я уже сказал, лишь несколько человек. Если не ошибаюсь, то всего их семь.
– И где же вы все остановились?
– Всех нас поселили в общежитии, в котором, как выяснилось, когда-то был монастырь. Это место находится в непосредственной близости от крепостных стен, где должна была проводиться съемка. Видимо, именно поэтому ваше городское начальство отвело это общежитие для нашего проживания.
– Вы кого-то подозреваете?
– Что вы, боже упаси!
– Я уже отдал приказ выписать ордера, сейчас наша дежурная группа обыскивает комнаты, в которых проживают актеры и съемочная группа, – слегка успокоившись, сообщил Корнев.
– И что же они ищут?
– Яд, разумеется.
Зверев снова покачал головой:
– Ну что ж, посмотрим, что дадут эти поиски. Итак, товарищ из «Мосфильма», что же вы хотите от меня?
Головин запыхтел и быстро-быстро заговорил:
– Если Качинский не придет в себя, мне придется уехать в Москву искать ему замену. По решению руководства киностудии прибытие в Псков остальной части творческой группы и актеров пока приостановлено. Те же, кто уже прибыл, находятся в шоковом состоянии, а это может сорвать съемки. Для того чтобы хорошо играть, актерам нужно погружаться в роль, а как они это сделают, если будут бояться, что их жизни что-то угрожает. Мне сказали, что вы – лучший сыщик в этом городе. Прошу вас в самые кратчайшие сроки разобраться в этом деле, и если Качинского действительно хотели убить, то нужно в кратчайшие сроки найти злоумышленника и обеспечить всем нам нормальные условия работы.