Мой шейх (СИ) - "Extazyflame". Страница 18

Мужчина поддел моё покрывало, чтобы снять его и вслед за повязкой отбросить на песок.

— Когда два усталых путника пришли на зов, они увидели перед собой деву пустыни. Она напоила их водой и дала хлеба, чтобы потом вывести из смертельной долины. Но легенда гласит, что её красота была столь восхитительна, что спутала разум мужчинам. И тогда между ними началась война за право обладать своей спасительницей. Забыв собственное истощение и бессилие, они дрались день и ночь напролёт за неё.

— А у самой спасительницы, я так понимаю, никто не спросил, нужен ли ей этот бой, и кто-то из мужчин. Зачем, верно? Увидел, возжелал. У женщин здесь нет права принимать решения.

— Ты неисправима! — покачал головой шейх. — Ты даже в красивой легенде найдёшь подвох.

— О, я бы еще могла предположить другой вариант. Эти парни любили друг друга крепкой и странной любовью. Но одному из них все же понравилась красавица пустыни. Другой был взбешен!

Я ожидала, что Кемаль назовет меня безумной. Представляю, насколько у этих варваров табуирована тема однополой любви! Но Аль Мактум запрокинул голову и захохотал.

— Аллах, женщина. Твой язык острее твоего разума. Так еще никто не пытался толковать завесу тайны. И как это символично.

— Так чем все закончилось? Они убили её на месте оазиса и ушли умирать в закат рука об руку?

— Нет, — в голосе Кемаля было что-то странное, как будто я в чем-то повторила его собственные мысли. — На Востоке такая легенда не могла родиться по определению.

— Я понимаю. Считай это прогрессивным взглядом. Я ведь так долго жила в Европе. И не думай, что мои глаза запорошило песком в родном эмирате. Ты и сам знаешь, что принц Н… содержит гарем из крепких молодых ребят. Вам проще считать, что это его личная команда «Формулы-1», закрывая глаза на очевидное…

— Ему бы пришлась по вкусу твоя интерпретация легенды. Но все было по канонам восточных сказаний. Чтобы прекратить братоубийство, красавица стала дождем, который пролился на бесплодную землю пустыни и воссоздал оазис невероятной красоты. Он перед тобой.

— Не совсем поняла, при чем тут влюбленные, но да ладно. Здесь действительно невероятно. Кемаль?

Увлеченная беседой, я даже не поняла, когда этот роковой соблазнитель успел освободить меня от платка, плаща, и развязать тесьму на платье. Опомнилась лишь, когда плеч и груди коснулся свежий прохладный воздух, лаская обнаженную кожу.

— Вода нагрета солнцем за день, и невообразимо теплая. Искупаться самое время.

Платье упало к моим ногам. Я сглотнула, когда Кемаль, на ходу срывая кандуру, обошёл мою застывшую фигуру и, совершенно голый, вошёл в воду.

Мне хотелось стыдливо отвести глаза. Я не привыкла смотреть на обнажённого мужчину, даже на собственного мужа. А здесь взгляд как будто закоротило на его широкой спине с перекатывающимися буграми мышц. Во рту пересохло. В рассудке застучал ритм первобытных тамтамов.

Мне не понадобилось приглашения. Чувствуя себя как никогда красивой и соблазнительной настолько, что один из самых влиятельных мужчин эмирата утратил рассудок, я медленно пошла к воде. Расправив плечи, отбросив волосы назад, предвкушая то, что уже навсегда стало частью меня.

Предвкушая горячую страсть под покровом звездного неба. В руках того, кого я должна была ненавидеть до конца своих дней… но по жестокой иронии судьбы желала больше всех на свете.

Вода была теплой, ласкающей так же нежно и искусно, как руки Кемаля, который в эту ночь открылся для меня с другой стороны. Да и сам оазис, поразивший своей красотой, как будто стер все файлы совсем еще недавнего прошлого.

Не было похищения, кровной вражды между нашими семьями и моей сгоревшей дотла души. Не в этот день и не здесь.

Тёплая вода приняла нас в свои объятия. Я бездумно прижалась всем телом к сильному телу мужчины, запрокинув голову и закрыв глаза. Тотчас же его губы коснулись моей шеи, слизывая капельки воды, оставляя палящие отметины.

— Моя Газаль! — хрипло проговорил шейх, прижимая еще сильнее.

Наверное, Кемаль Аль Мактум никогда еще не был столь беззащитен и уязвим, как сейчас. Настолько открыт мне. И, наверное, он уже вложил в мою ладонь нож, которым я могу его уничтожить впоследствии.

Но думать об этом не хотелось. Мысли убегали, растворяясь в нашем сладком единении. Собственное имя на губах варвара пустыни звучало так чувственно, щемяще-интимно, что я непроизвольно улыбнулась. Такой же улыбкой ответили низкие звезды над головой.

— Больше не роза Аль Махаби? Ты научился произносить моё имя?

Кемаль завершил финальный штрих своего языка по моей груди. Словно дописал заклинание. Или поставил свою метку.

— Я все время хочу произносить твоё имя, принцесса, — голос его дрогнул от переполняющих чувств. — Имя яркое, как звезды. Такое же далекое и притягательное. Оно как будто все время ускользает из моих рук, как… как и ты…

Аллах, лучше бы он молчал. Почему-то смысл сказанного задел те струны внутри, о которых я не подозревала.

Пока мы не стали близки, я думала о своём возвращении домой как о свершившемся факте. Но я и подумать не могла, что однажды мне станет не по себе от мысли о расставании…

Комок в горле. И страх. Страх, что все зашло слишком далеко. Проклятый стокгольмский синдром!

Но Кемаль не позволил этим мыслям закрепиться в моей голове. Поймал лицо в свои ладони и поцеловал. Звезды стали ближе, и, вспыхнув напоследок в ночной тишине, упали к нашим ногам…

…Серп месяца медленно плыл по небу, оставляя за собой быстротечные минуты. На наспех расстеленном пледе, на еще теплом песке мы предавались плоской любви, позабыв обо всем на свете. Я потеряла рассудок. Как неистовая пантера, как впервые познавшая чувства одержимая самка. И не было стыдно даже ни на миг.

Все будет потом. А может, уже и не будет. Так хорошо мне еще никогда не было.

Скользила поцелуями по рельефному торсу Кемаля, оставляла на спине следы своих ногтей. А его проникновения, казалось, трогали моё сердце, выбивая из груди неистовые стоны и крики. Такой страсти эта пустыня еще не знала, и вряд ли узнает.

Мой крик летел над кронами пальм, над спящими барханами. Свобода быть собой была куда сильнее того, что я ранее считала свободной от обязательств жизнью. Вот так, в один момент. Как будто параллельная реальность, и в центре — мы…

Сон не шел, даже когда мы, уставшие и счастливые, не замечая надвигающейся прохлады, лежали рядом и смотрели на звездное небо.

— О чем думаешь? — поглаживая моё плечо, спросил Кемаль.

Я рассмеялась. Почему-то захотелось сказать ему правду.

— О том, что я жду появления своего брата. Вижу, как он будет меня спасать. И уж извини, тебе в этой визуализации отводится не самая завидная роль.

— Сегодняшняя поездка не изменила твои планы?

— Это не имеет никакого отношения к моим планам. Просто иного выхода быть не может, и мы оба это понимаем. Висаму придется вызвать тебя на поединок. Или он решит, что вы квиты, и обойдётся без этого.

— Я одного не могу понять, Газаль, — перебил меня Аль Мактум, и в его голосе появились стальные нотки, — ты замужем, но защищать твою честь будет брат, а не муж. Тебе не кажется это странным?

Я повернула голову. Хоть было темно, но уже научилась чувствовать мысли своего похитителя.

— Ты сказал, что знаешь о Далиле нечто, что отвратит меня от него раз и навсегда. Ты не раз и не да уже используешь это в разговоре. Почти как козырь, но раскрывать его не спешишь. Это снова намёк на то, что мне выбрали в мужья не воина?

— Нет, — просто ответил Кемаль. — Время раскрыть карты еще не пришло. Скажи, ты даже не попытаешься остановить брата, если тот решит меня убить?

По его голосу было понятно — смеётся и не воспринимает всерьез. И я ответила в той же шутливой интонации, глядя, как ночное небо пересекает падающая звезда:

— Боюсь, тогда он не послушает даже меня. Висам — первый упрямец эмирата, которого никто не сможет остановить.