Дом страха - Омер Майк. Страница 4

Теперь они с Кармен пытались разобраться с другой непростой ситуацией – сексом. Все-таки неплохо заниматься этим делом время от времени. Но у детей было другое мнение по этому вопросу, особенно у Рори, пребывающего в младенческом возрасте. Похоже, у младшенького резались зубки, хотя никаких наглядных свидетельств тому пока не наблюдалось. Рори не знал, как сказать: «У меня режутся зубки, пожалуйста, помогите!» – или еще хоть что-нибудь, раз уж на то пошло. Просто просыпался каждый час или два и истерически орал, напрочь отказываясь угомониться. Кармен говорила, что дело просто в зубах. Но временами Бернард подумывал: уж не является ли этот младенец воплощением зла? Иногда он подмечал в глазках Рори злобный огонек – такой, который до сих пор видел лишь в глазах у психопатов.

Секс практически недоступен, когда знаешь, что в любой момент тебя прервет орущее дитя. Наверное, это был невольный рефлекс, призванный сократить уровень конкуренции. «Никакого секса» означало «больше никаких мелких братьев и сестер». Бернарду хотелось сообщить Рори, что тому не о чем беспокоиться. Больше братьев и сестер у него не будет. Никогда. Не будет, пока от Бернарда в этом доме еще хоть что-то зависит.

Хотя нынешний вечер выглядел многообещающе. Рори проспал без просыпу целых три часа подряд, а Джина с Томом вроде как не намеревались что-нибудь отчебучить. Перед Бернардом забрезжил лучик надежды.

Они с Кармен сидели на диване перед телевизором. Он даже не вникал, что там показывают. Его жена привалилась к нему, забросив свои длинные ноги ему на колени. На ней были черные шорты для йоги в обтяжку, и между ним и экраном маячили изгибы ее бедер и попки, полностью затмевая смысл того, что творилось в телевизоре. Бернард бросил взгляд на ее лицо – она завороженно уставилась в экран, широко распахнув свои карие глаза и слегка раздвинув губы. На ней была одна из его собственных футболок; ее широкий ворот открывал ее золотисто-коричневую кожу, и изгиб одной из грудей так и манил к себе. Да, определенно было самое время. Но сначала требовалось привести ее в нужное настроение.

– Эй! – шепнул он. – Как насчет секса?

Кармен покосилась на него, ухмыльнувшись.

– А что, неплохая мысль.

Да, он настоящий мастер совращения!

Правда, не ему одному пришлось просидеть без секса почти две недели.

Он склонился над ней, одна рука его скользнула ей под футболку, другая стала ласкать щеку. Бернард нежно поцеловал ее, его пальцы нашли что-то, что можно пощекотать и стиснуть…

И тут зазвонил его телефон. Он бросил на него взгляд.

– Даже не думай! – прошипела Кармен.

Бернард на секунду замер, потом ухмыльнулся.

– Ну естественно, – отозвался он, проводя пальцем по ложбинке между ее плечом и шеей. – Я, по-твоему, с ума сошел?

Кто бы это ни был, вполне может подождать. У них сейчас дела поважнее.

Они позволили телефону трезвонить дальше. Бернард лизнул горло Кармен, она возбужденно задышала, ее спина выгнулась, их тела стали тереться друг о друга…

И тут послышался звук, которого так страшился Бернард, – Рори. Плачет. Телефон разбудил его, и ребенок вспомнил, что обязан и дальше рушить жизнь своего отца.

– Вот черт, – буркнула Кармен.

– Угу.

– Продолжение следует? – бросила она, выскальзывая из-под него.

– А то, – отозвался он совершенно упавшим голосом.

Кармен на цыпочках поспешила в комнату Рори.

Бернард с ненавистью глянул на телефон. Эта штуковина до сих пор звонила. Он бросил взгляд на экран. «Ханна». Подобрал его, ответил:

– Хей.

– Привет, Бернард. Я тебя ни от чего не оторвала?

– А если даже и так? Ты что, повесишь трубку и оставишь меня в покое?

Пауза.

– Нет, – наконец ответила она. – Мне очень жаль.

– Не думаю… Так в чем дело, Ханна?

– У нас две пропавшие девочки. Двенадцати лет.

Он бросил взгляд на наручные часы. Начало двенадцатого.

– Когда они пропали?

– Где-то между семью и девятью. Есть причины для беспокойства, Бернард. Не думаю, что они просто засиделись в гостях.

– Угу, – отозвался он, уже направляясь в прихожую одеваться. – По-любому уже поздно. Они наверняка уже вернулись бы домой.

– Верно… И я знаю мать.

Вот блин!

– Где ты сейчас?

– У нее дома. У матери, в смысле.

– Ладно, – сказал Бернард, бросая виноватый взгляд на свою жену, которая вопросительно смотрела на него, держа на руках Рори. – Уже еду.

Ханна сидела в гостиной, Рон и Наамит устроились напротив нее. Правой рукой Рон обнимал жену, левой нервно теребя подол рубашки. Одет он был в белые брюки и белую же рубашку, с черными кружочками, прилепленными к одежде, – маскарадный костюм для Пурима. Видать, Рон изображал то ли пятнистую собаку, то ли корову – трудно было сказать. Ханна даже сомневалась, что он сейчас сможет это припомнить.

Наамит перестала плакать, что оказалось большим облегчением, но ее глаза были широко раскрыты и пусты, и Ханна отчетливо видела в них страх. Она просто не могла представить себе весь тот ужас, который сейчас испытывала эта женщина. Ханна и сама была очень озабочена, хорошо представляя себе возможные варианты развития событий, начавшихся хорошо и закончившихся не столь весело: бойфренд постарше, или две девчонки пошли прогуляться по охваченным праздником улицам и потерялись, – и мысленно молилась, чтобы это оказался как раз тот случай, хотя была хорошо знакома и с совсем другими исходами. Педофилы и извращенцы, хватающие детей и затаскивающие их в темные переулки… Пьяные водители, которые сбивают случайных прохожих и тут же уезжают прочь, оставив свои жертвы истекать кровью на асфальте… Дети, которые исчезают и никогда больше не объявляются, оставаясь в памяти лишь в виде лица в полицейской ориентировке: «Внимание! Пропал ребенок!»

И сегодня был День святого Патрика. Пиво и напитки покрепче лились рекой, а алкоголь всегда увеличивает уровень опасности и риска.

– Думаю, вам обоим стоит переодеться, – деликатно посоветовала Ханна, жалея, что сейчас с ней нет Бернарда. Он хорошо умел обращаться с людьми, буквально излучая ауру спокойствия и утешения.

Наамит и ее муж переглянулись – похоже, только сейчас осознав, что до сих пор облачены в маскарадные костюмы.

– Я… конечно, – произнес Рон – высокий худощавый мужчина со светло-каштановыми волосами, в круглых очках. Лицо у него было слегка вытянутое, словно у персонажа на экране телевизора с неправильно выставленным соотношением сторон. Встав, он опять застыл на месте, обращаясь к супруге:

– Не хочешь первая?.. Или лучше я?..

Наамит наверняка нуждалась в том, чтобы муж взял бразды правления на себя, но было понятно, что это ему не по нутру. Он неуклюже пытался вызнать, что предпочитает она, вместо того чтобы быть самым сильным из супругов, который знает, что нужно делать дальше. Ханна понимала, что намерения у него самые добрые, но Рон пытался позволить своей жене быть сильной и самой всем командовать, тогда как было совершенно ясно, что сейчас ей больше всего хотелось опустить руки и полностью потерять контроль над собой.

– Давай иди, – отозвалась она пустым голосом. – Я после тебя.

Он вошел в их спальню, прикрыв за собой дверь.

– Может, мне следует самой поискать… – произнесла Наамит, уставившись в стену. – Я хочу сказать… Если она где-то потерялась и вдруг увидит мою машину…

– Вам лучше ждать здесь, – твердо сказала Ханна. – Она может в любой момент прийти домой. Или позвонить на домашний.

– Она никогда так не делает, – отсутствующе отозвалась Наамит. – Всегда звонит на мобильный.

– А можете вы мне показать… – начала было Ханна, но тут ее перебил стук в дверь.

Они одновременно встали. Наамит быстро подошла к двери и распахнула ее, словно ожидая увидеть стоящую на пороге Эбигейл. Но, разумеется, та не стала бы стучать.

– Тони. Карен. Заходите, пожалуйста. – Наамит отступила назад, взмахом руки приглашая их в дом. Все трое – с родителями Грейс был еще маленький мальчишка – нерешительно вошли. Тони был крупным мужчиной, лысым, с татуировкой в виде рыбы на шее. Его мягкое и встревоженное лицо не особо вязалось с этим образом крутого парня. Карен была стройной блондинкой с полными губами. Глаза у нее были припухшие и мокрые, и она постоянно шмыгала носом и вытирала их тыльной стороной руки.