Брак по расчету, или Счастье для кимтарцев (СИ) - Полынь Кира Евгеневна. Страница 62

— Когда я впервые тебя увидел, сразу понял, что так выглядит рай. Только представь, что я испытал, увидев твое лицо после нескольких часов пыток, нанеки…

— Не хотела тебя пугать, — тихо извинилась я.

— Пугать? Малышка, я думал, что попал в лучший мир, где твои нежные глаза всегда будут на меня смотреть! — Веселая, шкодливая улыбка осветила его потрескавшиеся губы. — Нет, милая, в мужья я не претендую, слишком староват для такой юной малышки, как ты.

— Брось, Лу, ты многим фору дашь.

— Приятно слышать, что ты считаешь, будто я в форме. Давай, обними старого Луиса.

Открыв свои широкие объятия, кимтарец позволил мне улечься к нему под бок поверх одеяла. Стоило опустить голову ему на плечо, как он сомкнул тяжелые руки, прижимая к своей груди.

— Расскажешь, как ты меня нашла?

— Интуиция. И безвыходность. Мы знали, что ты не мог опоздать, значит, что-то случилось. — Лу медленно кивнул, вдохнув полной грудью, отчего стук его сердца был слышен отчетливее. — Я оставила Адану в доме и отправилась на твои поиски. Арфея была мне должна, поэтому было решено начать с нее.

— Значит, удача мне вновь улыбнулась, — подвел он итог. — Боюсь, ненадолго. Эти гадюки, наверное, уже подняли тревогу, пока я тут отсыхаю.

— Не-а, — я смущенно засмеялась. — Никто даже не знает, что ночью мы вытащили одного даяхе из дома госпожи Верс.

— Хм? Я чего-то не знаю, моя маленькая госпожа?

— Да. С нашей последней встречи я успела вновь выйти замуж, — призналась я, почувствовав, как грудь Лу дрогнула от смешка. — За шамана.

— Ооо, какие полезные связи, нанеки. Шаман в наше время просто исключительная редкость. Сама понимаешь, их опасаются, и не зря.

— Да, Кристиан рассказал мне, что их истребляли, дабы обезопасить Кимтар, но мне, как видишь, тоже везет.

— Не то слово, девочка, не то слово. А где Адана?

— Она со своими и моими мужьями, обсуждают план дальнейших действий до твоего выздоровления. Не знаешь, что она задумала? — Полюбопытствовала я, приподнимаясь на локте. — Госпожа Маром не любит делиться планами.

— Со мной тоже. Все, что я могу сказать тебе на данный момент, так это то, что ее план перевернет веками сложенные устои. Но моя роль в нем не так велика, как могла бы быть.

— Что ты имеешь в виду?

— От меня Адане нужны только даяхе и бесхозные. Я несколько лет собирал вокруг себя всех обделенных, давал им кров и приют, и госпожа Маром хочет воспользоваться их поддержкой.

— Но зачем?

— Я не знаю, малышка. Но Адана уверена в своих идеях, а значит, нам остается только верить в нее.

Дверь спальни скрипнула и принесла с собой два широких, но тихих шага. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто пришел проведать и сейчас настороженно пялится на то, как даяхе обнимает меня, лежа в постели.

— Лу, познакомься, это мой муж — Аметист.

Молча кивнув без лишних любезностей, Лу зашевелился и застонал, пытаясь подняться. На удивление, Ам не остался стоять в стороне и помог кряхтящему исполину встать на ноги, кутаясь в тонкое покрывало, как в тогу.

— Я за тобой приглядываю, — как-то слишком по-отцовски произнес кимтарец и добавил. — Пойду к Адане, нам нужно поговорить.

— Да, конечно.

Проводив взглядом шатающегося гиганта, я невольно перевела глаза на Аметиста, подозрительно щурившегося.

— Еще один кандидат?

— Нет, его сердце навсегда отдано другой, — спокойно ответила я. — Поделишься?

— Чем?

Мужчина сдвинулся с места и сел на мой стул, на котором я сторожила пробуждение друга, оказываясь неожиданно близко.

— Тем, что ты сделал с Розали и Арфеей.

— Не только с ней, — поправил он, крепкой ладонью размяв шею, увенчанную тяжелым ошейником. — Их мужья тоже попали под раздачу.

— И все же.

Кимтарец посмотрел на меня задумчиво, словно решал, стоит ли делиться со мной произошедшим, оценивающе сдвинул брови к переносице и все же кивнул соглашаясь.

— В ближайшие несколько дней госпожам Верс и Гард будет нездоровиться, недозрелые персики говорят, плохо влияют на самочувствие. Их мужья, как и полагается, будут рядом — заботиться о своих женах и оберегать их.

— И только? Незрелые персики? — не поверив, спросила я.

— Ты хочешь услышать, что я был с ними жесток? — холодно спросил он. Неожиданно для себя я лишь кивнула, внутренне понимая, что душа требует справедливости за страдания друга. — Я был жесток. Выжигание памяти — это очень больно. Не в моих силах менять личность людей, но Лу отомщен, нанеки.

Закрыв глаза, я шумно вдохнула и выдохнула.

Никогда не находила в темноте своей души жажду крови, но стоило только вспомнить распятое тело кимтарца на деревянном кресте, ручьи крови, что стекали с открытых ран, как дикая, необузданная жажда туманила голову.

Мне хотелось мести. Достойной, карающей, в назидание всем, кто считает себя выше человечности, и сверкающие глаза Аметиста немного подкормили зверя, рвущего мне ребра изнутри.

— Спасибо тебе.

— Не благодари меня словами, мане нанеки. Уж их-то я наслушался с лихвой.

— А чего ты хочешь?

— Доверия, — однозначно и бескомпромиссно заявил он. — Я хочу, чтобы ты усвоила раз и навсегда: за тобой я шагну в огонь.

Растерев уставшее лицо пальцами, я невольно спряталась от пронизывающего взгляда, не зная, что ответить.

Доверяла ли я? Нет. У меня в принципе большие проблемы с доверием. Верила ли? Отчасти, и все равно ждала подвоха, настороженно вглядываясь в лица людей. Я даже Адане не доверяла на сто процентов! И шла за ней лишь от безвыходности и желания защитить своих мужей.

— Сними ошейник.

— Что?

— Сними его. Я покажу тебе, моя неверующая госпожа, — качнув плечами, он заставил замок на шее негромко звякнуть, напоминая об этом непростом заключении.

Молчание не затянулось.

Мне до ужаса сложно было принять эту меру по отношению к шаману, и, видимо, поэтому я так просто раз за разом освобождала его от оков, снимая груз с сильных плеч.

Потянувшись к мужской шее, я нечаянно дотронулась до волос, заплетенных в две косы и висящих до самых лопаток, отчего Аметист дернул крыльями носа, но промолчал.

Железо послушно поддалось пальцам. Подхватив руками тяжелый обруч, я опустила его на свои колени.

— Что ты хотел показать?

— Смотри мне в глаза, нанеки.

Их фиолетовый свет стал ярче, притягивая взгляд. Яркая радужка запульсировала, задвигалась, цепляя и не позволяя отвести глаза.

Все вокруг потеряло четкие очертания, размылось, стало темным и плавно пропало в тени, окружая меня непроглядным коконом, в котором остались только я и два светящихся глаза, что сливались в один, гипнотизируя еще сильнее.

В пространстве задвигались картинки, меняясь хаотично и быстро, словно кто-то решал, что именно мне показать, дав больше времени, чтобы приглядеться.

— Ой! Больно!

— Не ной, козявка, — высокая тень гаркнула над ухом так громко и неожиданно, что я вздрогнула, судорожно оглядевшись.

Тощий мальчишка сидел на полу, поджав колени, и прятал лицо за седыми волосами. Он выглядел беззащитным и хрупким, а на белой коже расплывалась синева гематом разных оттенков и насыщенности.

— Я не козявка! — рыкнул мальчишка, высоко задирая голову и глядя на своего мучителя с самым звериным взглядом из всех возможных. — Я воин!

— Воины не ноют, а сражаются. Защищают своих женщин ценой жизни! А ты козявка, и только.

— Неправда! — кричал мальчик, уже знакомо мне по-кошачьи щуря глаза. — Моя госпожа всегда будет в безопасности! Я убью любого, кто тронет ее!

— Ты, — понизив голос до опасного низко, тень склонилась к лицу ребенка, хватая его черными пальцами за подбородок, — жалкий сопляк, который должен был сдохнуть, как только открыл свои ядовитые глаза. Ты жив только потому, что твоя мать слишком жалостлива и позволила тебе дышать. Помни о ее доброте — сделай милость, сдохни сам.

— Нет! Я выживу! Я стану настоящим мужем!