Хранительница (СИ) - Петрова Лин. Страница 3
— Вот заразы симпатичные! — улыбаясь сказал Семеныч, поднимаясь со ступенек.
В восемь утра дверь распахнулась и в кабинет влетела наш бухгалтер Мария Васильевна. Полная кареглазая брюнетка, с мелкими кудряшками на голове, имела неосторожность любить носить балахоны- разлетайки. От того её фигура казалась еще дородней.
— Ну что, бригада «Ух» работает до двух?
— До четырёх, Марь Васильевна — ответила я.
Мария Васильевна укоризненно покачала головой.
— Марго, по пути домой завезете документы в администрацию? Сегодня последний день, а я ничегошеньки не успеваю.
Я поморщилась. Ну не люблю я, когда меня так называют.
— Конечно, Мария Васильевна. После приема завезу. И с чистой совестью в отпуск! — я радостно улыбнулась.
— Счастливая — сказала Мария Васильевна и побежала переодеваться.
— Ты не забыла про мой юбилей? — Игорь Семёнович снял белый халат, заменяя его свежим. — Уже 60 — с тоской и какой-то не затаённой грустью в голосе сказал он.
Я взмахнула руками:
— Не УЖЕ, а ЕЩЁ! Что за настроение, честное слово!
Я вскочила, подняла одну руку наверх и продекларировала на французский манер, коверкая «р» и растягивая гласные:
— Есть у метких францууузов золотые слова:
«Если б молодость знала. Если б старость могла
Но бывает участок в середине пути
Когда сила и опыт могут рядом идти.
Этот возраст счастливый сочетает в себе
Два коротеньких слова: «ещё» и «уже»…»
Семёныч заинтересовано поддался вперед и ждал продолжения.
Я подняла две руки вверх:
— Кина больше не будет. Все остальное на юбилее.
Семеныч весело спросил:
— А споешь?
— Обижаете, честное слово. Когда это я вам не пела?! — притворно надула губы я.
— Обязательно! Сначала стоя, потом сидя, а когда под стол полягут юбилейные товарищи — даже оттуда мурлыкну пару песен.
Семеныч ударил ладошками по коленям:
— Вот это по-нашему! Эх, жизнь продолжается!
В кармане тихонько запел сотовый телефон, звонил Кирилл:
— Привет. Когда освободишься?
— Привет. Я еще на работе, у меня прием. Потом документы нужно будет завезти.
— Тогда до вечера? — и, получив мой утвердительный ответ, попрощался.
Семёныч, догадавшись кто звонит, отвернулся.
— Значит в отпуск на море? С Кириллом? — поморщившись, спросил он.
— Да нормальный он парень. И чего он вам не нравится? Не понимаю.
Семеныч проникновенно приложил левую ладонь себе на грудь и сказал задумчиво:
— Так-то парень неплохой, только…
Я со смехом замахнулась в него салфеткой.
С Кириллом мы познакомились год назад на дне рождении общих знакомых. Море обаяния, чуточку харизмы, ну и внешность не подкачала. Конечно, я замечала некоторое бахвальство и самолюбование, но старалась не обращать на это внимание. Ну не бывает идеальных парней, не бывает. Со мной Кирилл был вежливым и внимательным, и я решила ответить на его ухаживания. Страсти уже улеглись и наши отношения стали уютными и доверчивыми. Мы уже обменялись ключами от своих квартир и у меня не вызывал отрицательных эмоций тот факт, что он в любое время мог забежать в мою квартиру пообедать или просто оставить покупки для совместного ужина.
В коридоре уже была очередь из четвероногих пациентов и их хозяев.
Входя в приемную, я раскинула руки в разные стороны:
— Тайсон, красавчик мой, иди я тебя потискаю.
Здоровый ротвейлер, радостно повизгивая, бросился мне навстречу, открыв свою пасть и вывалив свой мокрый язык. Облизал мне лицо и с чувством выполненного долга вернулся к своей хозяйке.
В смотровом кабинете, осмотрела заднюю ногу собаки, сняла швы, обработала антисептиком. Тайсон благодарно лизнул меня в нос.
Его хозяйка покачала головой:
— Вот прям удивляюсь я, Риточка. Ведь зверюга такая, что люди боятся во двор заходить. Он ведь даже мне лишний раз не дает себя погладить. А к вам льнет как котенок, ей Богу.
— Все очень просто — сказала я с улыбкой.
— Нет у животных таких понятий как «плохой» или «хороший» человек. Это люди сами себе придумали. У них есть природный инстинкт, они чувствуют людей и отражают их настроение. Подойдите к собаке с ненавистью — к вам вернется ненависть. А подойдите с добром и любовью — и вернется любовь. Если люди — это отражение нашего мира, то животные — отражение людей.
Закончив прием, переоделась и подошла к зеркалу. Мы смотрели друг на друга — я, отраженная в зеркале и зеркало, отражающее меня.
Тридцати четырехлетняя блондинка среднего роста, светлые волосы ленивыми волнами дотягивались до плеч. Спина прямая, талия вырисовывается, грудь в наличии — второго размера. Белый топик плавно очертил мои женские формы, а светлые джинсы с заниженной талией выгодно подчеркнули все прелести фигуры. Туфельки на каблуке визуально удлинили ноги. Я тряхнула головой и улыбнулась — у моего отражения на щеках появились ямочки. Внимательные голубые глаза в обрамлении пушистых длинных ресниц, окинули в целом фигурку, одобрительным кивком головы, закончив осмотр.
А теперь вперед и с песней, нужно еще столько успеть сегодня.
***
Быстро отвезла документы в администрацию и решила забежать к Кириллу, соорудить ужин. Благо, что ключи лежали в сумочке.
Открыв дверь, я вошла в прихожую. На банкетке лежало его портмоне, а рядом стояли его туфли. Странно, Кирилл пришел раньше?
И услышала еле уловимый женский стон. Я сделала шаг вперед, затем остановилась, прислушиваясь. Стон повторился. Понимание происходящего горячей волной оглушило меня. «Блин, ну только не это. Как в анекдоте» — молча простонала я.
Что делать? Развернуться и тихонько выйти? Сделать вид, что ничего не знаю? Смогу ли я дальше продолжать отношения, постоянно терзая себя сомнениями «было или не было»?
Я стояла, прислонившись к стене спиной, и лихорадочно думала. Я не смогу доверять ему, как раньше. Ощущение гадливости никуда не денется. Ну брезгливая я. Со временем подозрения в его неискренности будут только укрепляться, а я в подозрениях в его изменах буду изводить себя и его. Пытаясь задеть его побольнее, сделаюсь сварливой бабой. В итоге мы расстанемся. Это что же получается? Конец в любом случае один? Так зачем тянуть? Решено! Здесь и сейчас! Я оттолкнулась от стены, глубоко вздохнула и пошла в сторону спальни.
— Милый, ты дома? Я пришла — пропела я ласковым голосом, распахивая дверь.
Шторы задернуты, вещи разбросаны, а на постели все по классике: два тела, двигающихся в такт, испуганные лица, лихорадочное прикрывание голых тел.
— Ой, ты занят, да? Так я подожду, да? — зашла в спальню, хлопая глазами и бухнулась в кресло.
Мельком взглянула на девицу. Молоденькая, лет 20. Светлые волосики растрепаны, страх исказил симпатичное лицо.
— Эк тебя угораздило-то. Да не волнуйся, милая. Визга, крика не будет — усмехнулась я про себя. — Я здесь подожду? Аааа, я наверно мешаю, да? Ну там типа накал страстей, концентрация там снизилась, да? Я тогда на кухне подожду. — Да вы, не волнуйтесь, не волнуйтесь. Главное, заканчивайте, если получится. Это же высокие чувства — подняв глаза к потолку, сказала я и спокойно вышла.
Я встала у окна, облокотившись о подоконник руками. Вдох-выдох. Что-то наверно говорить положено в таких ситуациях? «Ты, подлец, предал нашу любовь» или «ненавижу тебя», с надрывом это так, с хрипотцой.
Кирилл, на ходу надевая спортивные штаны, выскочил в коридор на одной ноге, аккуратно прикрывая за собой дверь в спальню. Судорожным движением руки пригладил растрепанные волосы. Растерянный вид, опущенная вниз голова и нахмуренные брови, словно собирался с мыслями. Поднял на меня взгляд слегка прищуренных карих глаз, словно пытался прочесть мои эмоции.
Я молча рассматривала его.
— Ты же должна быть на работе?
Я молча подняла брови в изумлении. Так и ты вроде там же должен быть.