Хранительница (СИ) - Петрова Лин. Страница 53

Лина, зажмурив глаза, прошептала:

— Вкусно.

Марк осторожно отодвинул ложечкой сливки, рассматривая фрукты.

Люся, как и я, решила начать со сливок. Игнат, чисто по-мужски, глубоко вогнал ложку и поднес ко рту все, что смогла уместить ложка. Так и сидел с ней во рту, причмокивая. Как дети, ей богу.

Внезапно голова закружилась, я схватилась за стол одной рукой. Это я наверно перетрудилась сегодня с непривычки. Нужно пойти прилечь, только детей дождусь, неприлично ведь из-за стола вскакивать. К головокружению присоединился какой-то металлический привкус во рту. Что за ерунда? Я подняла голову и наткнулась на пристальный взгляд Силики. Её рот кривился, скрывая победную улыбку. В глазах начало темнеть. Эта дрянь, что, отравила меня? Только меня? А дети? Я с усилием повернула голову, пытаясь сквозь темноту в глазах, разглядеть детей и смахнула свой отравленный десерт, тем самым привлекая к себе внимание. Мне удалось разглядеть, что дети ели, как ни в чем ни бывало, радостно переговариваясь. Облегчение — хоть детей не тронула.

— Ритка, ты чего так неосторожно-то, такую вкуснотень…

Игнат замолчал на полуслове. Я попыталась перевести на него взгляд, но в голове нарастал гул. Я стала терять сознание, заваливаясь на бок.

— Даже побороться не дали. Просто устранили — последнее, о чем я успела подумать.

А последнее, что я услышала, это крики детей. Линкино «ма» и — «Рита» Марка. И эти два слова слились в моей голове, все загудело. Было ощущение, что все вокруг задрожало и завибрировало.

Я отключилась.

***

Что ж так не вовремя Мельсин вызывает? Только думал отдохнуть, планы строил. Вообще-то правильно. Пока был в дороге, он не вызывал, вдруг опять что случится.

Мельсин сегодня был задумчивый. Он стоял у окна, сложив руки за спиной. Почувствовав мой приход, не оборачиваясь, сказал:

— Садись.

Затем, постояв еще некоторое время в тишине, обернулся, прошел к стулу и сел напротив меня. Лицо уставшее, всегда веселые глаза, сегодня были задумчивыми, а взгляд рассеянным.

— Ожидание убивает — он устало потер лицо

— Ну, давай, рассказывай, что новенького? — и он увидел мой браслет на руке.

Его глаза округлились от удивления:

— Ого. Попался, паренек. Это кто такой смелый, вернее смелая, чтобы нашего Реммира окольцевала? Давай, рассказывай — он с оживлением потер ладони.

— Чего это я? Посмотреть же можно! — и замер на месте.

— Интере-е-е-есно. Закрытая информация — и перевел взгляд на меня — В последнее время что-то происходит. Мне закрывают информацию. Я ещё могу понять информацию про наследницу, ищите сами и будет вам сюрприз. Но и другую информацию тоже не говорят. Я в растерянности. Может моё время уже вышло?

Он сидел молча, опустив глаза, я не посмел прервать его молчание.

— Я восемь веков служил Хранительнице и её потомкам. И вот сейчас я в смятении. И ведь ничего не объясняет. Говорит «так нужно». Ничего не понимаю.

Кажется, мне передалось его настроение подавленности. Чем я могу ему помочь? Ничем. Разве что поддержать.

— Если говорит, что так нужно, значит нужно. С ней ведь не поспоришь, правда? А это — я вытянул руку, показывая браслет — Переброшенка, я тебе о ней говорил. Сложилась такая ситуация, я посчитал нужным ей помочь. И знаешь, не жалею об этом. Даже…

Я замолчал, боясь произнести это вслух, потому что ещё сам для себя ничего не решил.

— А, та слегка сумасбродная девица? Информации по ней мне не дают, так что рассказывай — Мельсин оживился и с вниманием принялся слушать — Ты уж извини, что интересуюсь. Сам-то, забыл уже, как с женщинами общаться. Так хоть послушать.

С чего начать то? Начну с самого начала. Пожалуй, с того момента как увидел её на берегу с опухшим лицом. Мельсин слушал, то смеясь вместе со мной, то хмурясь от истории с Дикими, то качал головой от истории с принятием детей. Только и слышалось его: «Ишь ты. Да ладно! Во даёт. Интересно».

Я пока рассказывал, сам заново прожил всю историю. Теперь совершенно точно знаю, что тогда поступил правильно.

— Я у тебя вот еще что хотел спросить. Думал сам справлюсь, но видно не судьба. Я столько лет мотаюсь по стране, в надежде отыскать сына, даже странно, как будто сквозь землю провалились. Если сможешь, конечно, подскажи, где искать.

Мельсин пожал плечами:

— А я все ждал, когда попросишь? Теперь и не знаю, смогу ли помочь»— и замер.

Его голова слегка наклонилась, словно он внимательно слушал и кивнул:

— Единственное, что могу сказать — спроси у своей управляющей, она виновата. Про сына- скоро сам все узнаешь.

Силика? Не может этого быть! Я погрузился в размышления, когда меня прервал вскрик Мельсина:

— Быстро назад! Торопись!

Даже ничего не успев сообразить, шагнул в открытый им портал. Успел только обратить внимание, что рисунок на моем браслете засиял.

***

Не могу точно для себя определить, что для меня означают эти уходы наверх. Раньше это были спасительные уходы, возможность небольшой передышки для уставшего от боли тела. Сейчас же я чувствовала искреннее негодование. Дрянь такая, не побоялась при всех отравить. Надеюсь, хватило ума остальных не трогать. Я оглянулась. Обстановка та же. Яркий-яркий свет лился со всех сторон, только он не приносил благословенного спокойствия, как в те разы. Сейчас в душе была небольшая тревога и, я бы даже сказала, злость. Так, как обратно выбраться? А то сейчас явится эта…. Блин, не успела.

На поляну вбежала та же красивая женщина. Она одергивала одежду, а из идеально уложенной прически выбивались несколько прядей, которые она судорожно приглаживала рукой.

Интересно, она из постели что ли выскочила? А они тоже здесь этими делами занимаются? — И зажала рот рукой, поймав её гневный взгляд. Ой, она же мысли читает, а я всякую ерунду думаю.

Женщина сложила руки на груди и медленно пошла в мою сторону, а из её глаз сверкали молнии. Молнии??? Ой, что-то мне поплохело, нужно сваливать отсюда.

Я выставила руки перед собой:

— Спокойно. Я сама.

Развернувшись, зашагала к краю поляны. Услышала мужской смех. Вот точно в постели кувыркалась. Ой, она наверно опять знает, о чем я думаю. Обидится, и так злая, как собака. Сзади послышался тихий рык. Ну вот, я и говорю, злая как собака. И шагнув в пустоту, услышала громкий мужской смех, такой заливистый и заразительный, что я невольно улыбнулась.

Женщина в задумчивости смотрела в то место, куда удалилась девушка. От громкого смеха она недовоьно поморщилась.

— Ой, не могу. Злая как собака. Ах-ха-ха. Сказала, так сказала. Ох, нравится она мне, как есть, нравится. Ну, чего стоишь? Понавыдумывала всяких правил, а девчонка страдает, останешься ведь без наследницы. Сможешь спокойно смотреть, как мир, созданный тобой, погибнет?

— Действительно, ерунда какая-то. Но ты ведь знаешь, пока она не сольется с Силой, я ничего не могу сделать.

— А у меня помощи попросить слабо? А, о чем это я? Ты же самостоятельная и гордая, да?

— Ладно. Разбирайся там со своими. А девчонке будет подарок от меня.

Женщина попыталась возразить, но вовремя замолчала, видя черные тучи над поляной и молнию, ударившую рядом с ней.

— Цыц. Мала еще спорить со мной. А то познаешь силу моего гнева.

Голос становился все тише, пока не наступила тишина и снова не стало светло.

***

Я в растерянности и тревоге шагнул домой. Что могло случиться? И увидел лежащую на полу Риту. Вокруг неё столпился народ. Люся с криками: "Лекаря!", выбежала из комнаты. Слуги с волнением перешептывались, наблюдая за лежащей на полу Ритой. Игнат теребил её за плечи, пытаясь привести в чувство. Я быстрым взглядом окинул столовую, пытаясь понять, что же могло произойти. И заметил возле стены Силику, пытающуюся скрыть улыбку. Убью! Но сначала Рита. Я сел возле неё на колени, поднял её безвольное тело на руки и прижал к себе.