Испытание верностью (СИ) - Александер Арина. Страница 93

Невольно подкосились ноги, и в следующую секунду помещение наполнилось едким дымом. Под окном суматоха. Крики. Неразборчивые команды. Юхимов матерился, зажимая слезившиеся веки, пробираясь к выходу. Я прикрыла лицо скомканной футболкой и, содрогаясь от выстрелов, на ощупь подползла к Матвею.

В считанные секунды вокруг нас замельтешили мужчины в чёрной униформе и защитных масках. В их громких голосах слышались четкие команды задержания виновников похищения и зачистки всей территории.

Я жалась к Андриянову до тех пор, пока меня не взяли меня на руки, крепко прижав к груди. Даже не открывая глаз, я узнала Егора. А когда он заговорил, отдавая указания немедленно отвезти Матвея в больницу, я со всей силы, на которую только была способна, обняла его за шею и расплакалась навзрыд.

Плакала за весь страх и пережитый ужас. За невозможность признаться в любви. Плакала от моральной, каждодневной усталости и надоевшей горечи. А он утешал, уткнувшись носом в мой висок и нашептывая слова успокоения. Если бы он только знал, как я нуждаюсь в нем.

Матвей сказал, я уязвимое место Егора. Его слабость. Так вот пускай знает, что он тоже моя слабость. Моя слабость и сила одновременно.

Глава 18

Два месяца спустя.

— Лид, а Даня с папой когда приедут? — тёть Люда просунула голову между шторок, привлекая к своему наряду мое внимание и застыла в ожидании, пока я зайду в примерочную. Как же они похожи с мамой. Только у мамы были длинные волосы, а тётя, сколько её помню, предпочитала боб-каре.  

Костюм, который она выбрала на бракосочетание дочери, как нельзя кстати подчеркивал стройность её фигуры и отлично гармонировал с цветом глаз. Нежные кремовые оттенки придавали облику легкость, свежесть и молодили лет так на десять.

Я подняла большой палец вверх, одобряя выбор.

— Обещали, что к церемонии должны успеть.

— Блин, даже стыдно, как-то. Муж сестры с племянником приезжают, а у нас негде приютить, — запричитала тётя, снимая брючный костюм.

— Ну, что вы, какие обиды?! Переночуют в гостинице, делов-то. Главное, что мы все в полном составе отпляшем на Танюшкиной свадьбе.  

— Это да-а-а, — протянула она, поманив к себе продавца-консультанта, одобряя покупку, — Освобождение Дани – самый лучший подарок. Двойное событие, если можно так сказать. Как я рада, словами не передать. Наконец справедливость восторжествовала.  Я всегда верила, что он невиновен. Люди говорят, в мире нет справедливости. Вот же она, самая настоящая. Разве его освобождение – не доказательство её существования?

Я только кивала головой, соглашаясь с подобными рассуждениями,  и внутренне содрогалась от нахлынувших воспоминаний. Да, справедливость есть, только добиться её ох как не просто. Иногда можно поплатиться самым дорогим, что только есть в жизни.

— Ты себе ничего не присмотрела?

Я заверила, что у меня есть что надеть и, забрав пакеты с покупками, поспешила на свежий воздух.

Домой к тётке возвращались полностью обессиленными. Я сидела на заднем сиденье такси  и думала о том, как быстро летит время. Как неуловим его бег. Ещё недавно бросалась из крайности в крайность, пытаясь добиться освобождения брата, а сейчас вспоминаю об этом промежутке как о чем-то невероятно далеком. Словно это было в другой реальности. Всё осталось в ней, кроме зародившейся во мне жизни. Она и была тем связующим, тем мостом, соединяющим два города, две души, два мира.

Егор…

От одной только мысли о нем сжималось сердце. Иногда, всматриваясь в прохожих, я представляла, что среди них может быть он. Вот, например, мужчина, застывший на светофоре в ожидании зелёного цвета – он вполне мог быть Студинским со спины. Он тоже высокого роста, коротко стрижен, одет в драповое пальто и выдыхал сигаретный дым, поглядывая в небо. Но это не он. Мой Егор нордической внешности. Далекий, холодный. Изредка задумчивый. Сдержанный. Он может задорно смеяться, шутить, быть самим очарованием… только когда никто не видит.

Обреченно вздохнула: в гостях, конечно, хорошо, но дома в разы лучше. И дело не только в том, что родные стены лечат. А в самом Студинском. Меня постоянно тянуло к нему. Хотелось быть рядом, иметь возможность слышать его, прикасаться к нему. Но он запретил приезжать. Сам собственноручно отправил к тетке в окружении двух надзирателей, замаскировано следовавших за мной по пятам. Хорошо, что родные ничего не замечали, а то пришлось бы о многом рассказать. 

Таня встретила нас у порога, в нетерпении заломив руки. Она  жила с родителями в небольшой двушке. В тесноте, как говорится, да не в обиде. С Олегом, женихом, я виделась всего несколько раз и то, вскользь. Он постоянно пропадал на строительной фирме, которой руководил после смерти отца. «Зять у нас не бедный, — любила повторять тётя. — Нужно соответствовать его статусу». Ну да. Куда ж без этого. Как будто ему есть дело до их нарядов и положения. Так и подпирало сказать, что не в соответствии счастье, но благоразумно помалкивала.

— Что случилось? — тёть Люда заметила состояние дочери, обеспокоено прошла в глубь квартиры, бросив на диван пакеты.

— Вика вывихнула ногу.

— Кошмар! И что теперь?

— Я тут подумала… — замялась сестрёнка, умоляюще сложив руки, — в общем, Лида, на тебя вся надежда.

Я недоуменно перевела взгляд с тётки на кузину и замахала руками:

— Нет, нет, даже не проси. Это такая ответственность.

— Да какая ответственность, Лида? Я тебя умоляю…

Ага, знаю я. Мало того, что нужно везде таскаться за молодожёнами, лыбиться всем подряд, так ещё участвовать практически во всех дебильных конкурсах.

— Нет!

— Лид, ты чего? У тебя что, сестра каждый день замуж выходит? Или я прошу что-то непосильное? Обещаю, никто тебя и пальцем не тронет. Зуб даю, — упрашивала слезливо, доверчиво заглядывая в глаза. — Ну так получилось. Разве я планировала такое? Соглашайся. И свидетель у нас красавец. Знаю, видела вчера. У Олега с ним бизнес строительный. Вот увидишь, ещё спасибо мне скажешь.

О-о-ой, как же я не люблю такие моменты. Вот задницей чувствую, что не будет всё так просто. Просто – это когда пришел в ресторан, подарил подарок, сел на свое место и спокойно насладился торжеством. Ладно, ещё потанцевал. Ну не в том я настроении и положении, чтобы светиться радостью от предстоящего события.   

— Хорошо, — вздохнула и тут же оказалась в крепких объятиях. — Только, Тань, без фанатизма, ага? «Горько свидетелям» и прочей ерунды.

— Боже, Лида, ты из какого века? На свадьбе будут деловые партнеры Олега, люди серьёзные и уважаемые. Никакого перекатывания яиц, стриптиза и бега со свидетельницей на руках. Обещаю.

Ну-ну, хотелось бы в это верить.

— Девочки, кофе будете? — Люда краем уха слушала наш диалог, не встревая. Когда с расфасовкой покупок было покончено, она переоделась в домашние вещи и принялась за приготовление ужина. Олег предупредил, что заскочит вечером на полчасика.

— Нет, спасибо. Я сейчас переоденусь и помогу вам.

Тётя начала отмахиваться, мол, не нуждается в помощи, но я не могла просто сидеть сложа руки. И так чувствовала себя неудобно. 

Стоило занять себя чем-то, отвлечься на что-то, лишь бы не думать о Студинском.

Не получалось.

Даже когда чистила картошку, резала лук, задумчиво смотрела в окно, помешивала сахар в чашке или стояла под зонтом, прислушиваясь к шуму дождя – всё равно мыслями была с ним. Ночью, днем, утром, вечером. Постоянно. Тоска по холодным голубым глазам не проходила, а, наоборот, с каждым днем усиливалась. Старалась спрятать её, никому не показывать, а она нет-нет, да и проявлялась, находила выход, лишая возможности дышать.

Хорошо, что Таня часто оставалась у Олега и у меня была возможность коротать бессонные ночи в одиночку, не оголяя ни перед кем наболевшее в душе. Слегка округлившийся живот прятала под свободными свитерами и такими же туниками. Правда, с нарядом на свадьбу пришлось повозиться. Вместо облегающего фасона, купила легкое, струящееся платье, акцентировав внимание на пока ещё тонкой талии и груди.