Сэхсвет (СИ) - Бекет Алишер. Страница 80

Максим сделал короткую паузу, давая возможность обдумать свои слова. Посмотрел на Алана – тот смотрел прямо перед собой, покусывая губы, и напряжённо думал.

– Теперь коснёмся той… эзотерической области, что упомянул советник. – Максим намеренно опустил слова «старший» и «Рэй», но тот не отреагировал. – Он высказывает предположение о некоем… замысле высших сил. Если честно, я не очень понимаю, для чего сие было сказано. Даже если это и так, доказать наличие демиурга нет никакой возможности. Во всяком случае, пока нет, – исправился Максим. – А значит, вести разговор об этом бессмысленно.

И последняя, на мой взгляд, самая веская проблема, поставленная старшим советником. Мне показалось, у господина Суокила сложилось впечатление, будто я призываю немедленно начать сбор айона. Разумеется, это не так. Я отдаю себе отчёт в том, что необдуманное вмешательство в неизвестную биосистему представляет опасность. Предварительные эксперименты и исследования показали, что поле ведёт себя пассивно. Конечно, это ни о чём не говорит, и понадобятся сотни и тысячи опытов и, воз можно, годы наблюдений, прежде чем мы приступим к спасению самих себя. Возможно, мы откроем альтернативные пути, но пока я их не вижу.

Максим перевёл взгляд на Госпожу Председателя и закончил речь:

– Я ратую за освобождение человечества от боли, пропитывающей его. У нас появилась возможность… нет, шанс, всё исправить. Мы выиграли в лотерею, и глупо отказываться от выигрыша. У меня всё. Госпожа Председатель, господа советники, вам слово.

В полном молчании Максим сел – слышно было только тихое гудение светового шара под куполом да шелест одежд спикеров, когда они поворачивались, чтобы посмотреть друг на друга. Максим прекрасно понимал, почему все молчат. Эти люди не испытывали практически никаких проблем, уютно устроившись на своих высоких постах, имея неограниченный доступ к настоящему айону и прочим высшим благам. Им не хотелось разрушать свой мирок принятием радикальных решений. Но решать придётся в любом случае.

Ну давайте, старички. Время спокойствия кончилось, настала эпоха перемен.

Наконец Госпожа Председатель прервала молчание:

– Я возьму слово, раз остальные пока не готовы высказаться. Я вижу только один выход из этой ситуации – решение, которое нужно принять, не может быть принято одним лишь Советом и спикерами. Это касается всех жителей Земли без исключения, и было бы неправильно лишить народ права голоса. Поэтому я объявляю всемирный референдум.

Максим едва сдержал возглас ликования. Одно дело – неофициальное мнение народа, и совсем другое – узаконенный референдум. В том, что человечество примет, по мнению Максима, правильное решение, он не сомневался. От него не ускользнуло недовольство, промелькнувшее на лице советника Рэя. Госпожа Председатель взмахом руки остановила шепотки, прокатившиеся по залу:

– Ситуация исключительная, поэтому у меня нет выбора. Повторюсь – мы, советники, в данной ситуации не имеем права решать единолично. Уважаемые граждане планеты Земля! – Госпожа Председатель обратилась ко всему человечеству. – Бодрствующие и те, кто будет смотреть заседание в записи, после пробуждения. Наше будущее сейчас находится в ваших руках. Клятвенно заверяю, что решение будет принято только на основе результатов референдума, и мнение Совета будет учитываться лишь в том случае, если голоса распределятся примерно поровну. При иных обстоятельствах мы выступим точно такими же голосующими, как и все. Решайте. Но помните, что последствия выбора, какими бы они ни были, лягут на наши плечи. – Госпожа Председатель посмотрела на Максима и закончила речь:

– Провозглашаю референдум открытым. Начните пробуждение гибернаториев. Результаты референдума должны быть объявлены в течение двух недель. Заседание Совета объявляю закрытым.

* * *

Миллионы людей пробуждались ото сна для того, чтобы ответить на один единственный вопрос. Каждому человеку предоставили краткосрочный доступ к настоящему айону – ровно столько, сколько нужно для принятия решения на трезвую голову. Многие бессмертные приходили в пункты голосования только для того, чтобы хоть на короткое время перестать чувствовать боль, лишь притуплённую синтетическим айоном.

Земля гудела на протяжении двух недель и ещё некоторое время после, по инерции. Люди разговаривали друг с другом, спорили, убеждали… вспыхивали локальные конфликты между особо рьяными сторонниками той или иной точек зрения. Не обошлось без жертв.

Максим сидел в своей квартире, понуро уставившись в планшет, на экране которого синими буквами горел вопрос с двумя вариантами выбора: Принять/Отказаться. Настоящего айона у Максима было в достатке, и проголосовать он мог, не выходя из дома. Так просто – коснуться пальцем давно выбранного ответа. Но по какой-то причине он медлил. Казалось бы, именно он убеждал Совет и спикеров в необходимости такого решения, именно из-за него инициировали референдум, чего Максим и добивался. Но вопрос продолжал мерцать на экране.

Размышления прервал входящий звонок. Алан. Максим принял вызов и посмотрел в центр комнаты, туда, где должна была появиться голограмма техника. Но Алан воспользовался только звуковым каналом:

– Привет, Макс.

Голос звучал сипло, с придыханием, будто его владелец только что закончил тяжёлую тренировку.

– Привет, Алан. Ты в порядке?

– Нет. – Всхлип.

А ещё, вдруг понял Максим, такой голос бывает у человека, который недавно плакал навзрыд.

– Дружище, что случилось?

– Моя мама… – Всхлип. – Отказал гравикар, двигатели. Два километра высоты. Всмятку.

У Максима поплыло в глазах. Чудовищная новость. Смерть бессмертного – сама по себе трагедия неописуемого масштаба, но когда умирает родной тебе человек…

– Алан… – Максим терялся в словах, не зная, что сказать. – Мне очень жаль. Но… но как такое возможно? Я хочу сказать, надёжнее гравикара…

– Да. – Алан сделал несколько глубоких вдохов, и его голос зазвучал ровнее: – Самая надёжная вещь на свете вдруг отказывает. Следователь считает, что это акт устрашения – моя мать активно выступала против Экспедиции, и кому-то это не понравилось.

Максим потянулся было рукой, чтобы утереть неожиданную испарину на лбу, но обнаружил, что конечности не слушаются. Лишь с некоторым усилием он заставил руку выполнить требуемое действие. В голове эхом стучало: «Выступала против Экспедиции… против Экспедиции…».

– Алан, я…

– Да, ты. – Голос техника стал жёстким, и Максим дёрнулся, как от удара. – Ты заварил всю эту кашу. Ты и чёртов Совет.

Максим задохнулся от несправедливости обвинений, но не мог найти подходящих слов – слишком неожиданно это прозвучало. Алан не останавливался:

– И знаешь, что? Думаю, мать была права. Если за инакомыслие люди готовы творить подобные вещи, они не стоят того, чтобы их спасать.

– Послушай, Алан… – Максим хотел сказать, что не все люди такие. Что Алан сейчас на взводе, поэтому говорит такие вещи, и что ему нужно успокоиться. Но язык словно онемел.

– Я улетаю домой, в Конго! – почти прорычал техник. – Возитесь дальше со своей Экспедицией! Не хочу иметь с ней ничего общего!

И Алан отключился.

В полном ошеломлении Максим бросил планшет на кровать. На экране вновь загорелся вопрос с двумя вариантами, но выбирать стало ещё сложнее.

Обхватив голову руками, Максим застонал.

К чёрту.

Он вообще не будет выбирать.

* * *

Референдум подошёл к концу. Оставались считанные минуты до объявления результатов.

Максим так и не определился. Все две недели он почти не выходил из своей квартиры, занимаясь совершенно бесполезными делами – смотрел фильмы докосмической эпохи, листал развлекательные сайты и пил вино. Несколько раз он пытался связаться с Аланом, но техник не отвечал. Максим понимал, что обвинения его друга беспочвенны, но на душе всё равно было мерзко.