Иммунный (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 27

Глава 12

Повозка катилась медленно. Конвой никуда не спешил.

Уже третьи сутки кавалькада тюремных телег плелась со скоростью черепахи. Дожди превратили дорогу в непролазную грязь, и, как ни странно, за это я их с удовольствием поблагодарил бы. Ну, если б конечно хляби небесные могли разговаривать или хотя бы слушать.

После предыдущей двухдневной тряски, когда мне чуть задницу не отбило, нынешняя езда, больше походящая на заплыв, казалась верхом комфорта. И если бы не постоянно проникающая за шиворот водяная взвесь, я бы наверно и вправду считал, что эти три дня — лучшее, что происходило со мной в этом мире. А всё потому что за предыдущие пару недель мне было настолько хреново, что забылось практически всё, что случилось до этого.

Во-первых, мне не давали нормально спать. Где-то по трое суток, а после, когда я уже окончательно не выдерживал и вырубался, будили часа через три-четыре, и всё начиналось по новой.

Во-вторых, меня почти не кормили. Краюшка чёрствого хлеба раз в двое суток — это практически ни о чём.

В-третьих, телегу со мной останавливали в каждой деревне и предоставляли окрестным жителям право швырять в меня чем попало. Куриные яйца и гнилые помидоры являлись при этом самым щадящим из того, что бросалось. А словесные оскорбления и плевки я на таких экзекуциях вообще перестал замечать.

Про удобства же местного автозака не стоило и говорить. По факту я мог в нём или стоять, или сидеть на узкой чугунной тумбе, чем-то похожей на те, к каким швартуют суда. Отдыхать на ней, ясное дело, можно было лишь, если действительно умаялся так, что уже пофиг на всё и на свои кости тем более.

К счастью, когда караван попал в полосу дождей, «моя» повозка увязла в грязи самой первой. Да так, что вытянуть её на относительно твёрдую почву не удалось даже десятком выпряженных из других телег лошадей. В результате, её просто бросили, а приговорённого переместили в другую, тоже оборудованную прочной клеткой, но чуть попросторнее и без издевательской тумбы.

Всего по этапу к местам не столь отдалённым в нашей колонне перевозили восьмерых заключённых. Из разговоров конвойных я понял, что всех, включая меня, осудили за душегубства. Поэтому ни с кем из нас охрана особо не церемонилась. Однако, с другой стороны, всё же следила, чтобы никто не помер. Единственный на весь караван маг время от времени подлечивал каждого зэка и даже ругался со стражниками, когда они перебарщивали с наказаниями.

Не знаю, как звали этого колдующего чувака, но силы в нём было достаточно. По крайней мере, облако маг-энергии у меня перед носом, когда он магичил, скапливалось довольно приличное.

Нафига перевозящему каторжников каравану понадобился высокоранговый маг, стало понятно, когда повозки подъехали к поднимающемуся стеной лесу.

— Гиблое место, — посетовал один из охранников.

— И не говори, — отозвался другой. — Ни в жизнь туда сам не полезу, хоть режьте...

Хрен его знает, что они имели в виду. Лично я ничего такого опасного в этом лесу не видел. Лес как лес, деревья как деревья. Единственное — птицы над ним не летали, и мошкара, донимавшая всех даже во время дождя, куда-то внезапно исчезла. Дорога, к слову... ну или то, что можно было условно ею считать, обрывалась метров за пятьдесят до опушки. Тюремные дроги выкатились одна за другой на лишённую растительности поляну, и заключённых стали по очереди извлекать из клеток.

После того как нас построили в ряд, разделили на две четвёрки и приковали друг к другу цепями, на поляну вытолкали два крытых возка с виднеющимися внутри какими-то тюками и бочками. Каждую четвёрку впрягли в «свой» возок, словно ломовых лошадей. Затем вперёд вышел маг и с помощью тонких веток принялся прямо в грязи выкладывать какую-то сложную геометрическую фигуру.

За его экзерсисами я наблюдал с интересом.

Когда инсталляция из «земли и палок» оказалась закончена, маг отошёл в сторону, накинул на плечи бывший когда-то оранжевым, а ныне изрядно выцветший балахон и начал что-то бубнить себе под нос. Минут через пять ветки стали дымиться, а ещё через столько же загорелись. Ей-богу, добыть огонь первобытным методом трения получилось бы и быстрее, и эффективнее. Тем не менее, приключившееся наконец возгорание вполне удовлетворило балахонистого огнедобытчика. Он вскинул вверх руки и принялся нечленораздельно орать.

Нафига он орал, стало понятно, когда пламя начало превращаться в тонкие светящиеся нити. Примерно через минуту из них сформировался мерцающий огоньками круг.

— Откройся! — завопил маг.

И круг в самом деле «открылся».

Я никогда раньше не видел порталов, но то, что это и вправду портал, понял практически сразу.

Ничем иным это колышущееся на ветру зеркало быть не могло. Фэнтези-фильмы и компьютерные игрушки рулят.

— Левые, пошли! — выкрикнул начальник конвоя и, чтобы подстегнуть первую четвёрку приговорённых, стегнул их кнутом.

Каторжники поднатужились, упёрлись ногами в землю и таки сдвинули с места «свою» повозку с тюками и бочками. Десять секунд, и они исчезли в рамке портала.

— Правые! — рявкнул конвойный.

Спину мне обожгло ударом кнута.

Больно, но всё же терпимо.

Постромки врезались в плечи, я сцепил зубы и вместе с соседями потянул повозку к идущему рябью порталу...

Сам переход через «зеркало» никаких ощущений не вызвал. Мы просто прошли через телепорт, а следом туда прошла и телега.

Дождя в «зазеркалье» не наблюдалось. Как, впрочем, и леса. Слева, справа и сзади булькало газами покрытое тиной болото. Под ногами шуршала щебёнка. Плотно утрамбованная дорога (на ней даже колея от тележных колёс не просматривалась) тянулась метров на двести, по перешейку, от островка, на котором мы очутились, к каким-то постройкам.

Обойти их, как вскорости выяснилось, не получалось. Проход на «большую землю» перегораживал забор из брёвен. В центре располагались ворота. При нашем приближении ворота открылись, и оттуда вынеслись четыре здоровых пса.

Моё умение видеть собачьи мысли никуда не исчезло. Я сразу почувствовал, что собаками управляют. На людей они кидаться не стали, а лишь подбежали попарно к обеим четвёрками, передней и нашей, и, скаля клыками, принялись охранять ценный груз.

Следом за псами из ворот вышли пятеро вооружённых мечами стражников. Один из них, видимо, старший, молча указал, куда катить первую телегу, а куда вторую. Запряжённые новоиспечёнными каторжниками, они вкатились во двор и остановились, где было указано. Постромки мгновенно ослабли, и скованные цепями «лошади» смогли наконец перевести дух.

Странно, но примерно в течение получаса мы были предоставлены сами себе, пусть даже с кандалами на руках и ногах. Живущие внутри «зоны» всё это время занимались тем, что разгружали наши повозки. Охранники, ясное дело, прямого участия в работах не принимали, а только командовали и следили, чтобы никто ничего не спёр и не уронил. Непосредственной разгрузкой и переноской занимались четверо каких-то убогих, одетых в серые робы с жёлтой звездой на спине. Хорошо хоть, не шестиконечной, а восьмилучевой, а иначе всё выглядело бы, как в каком-нибудь фильме про лагеря смерти: собаки, эсэсовцы, истощённые узники, труба крематория...

Труба тут, кстати, и вправду имелась. Только пониже, чем у нормального крематория, и дым из неё шёл пожиже. Наверное, кухня какая-нибудь или баня... А может и кузня... Хрен поймёшь это магическое средневековье. Два месяца уже в нём валандаюсь, а в местные реалии никак до конца не врублюсь...

Внимание на нас обратили, только когда разгрузка повозок полностью завершилась.

Под присмотром охранников двое зэков сняли с нас сбрую, затем во дворе появился кузнец (всё-таки не ошибся, кузня тут действительно есть) и принялся с помощью всё тех же двух зэков расклёпывать наши цепи и кандалы.

Оказаться условно свободным, не в клетке и ни к чему не прикованным, стало для меня неожиданностью. Даже кое-какие дерзкие мысли в голове появились.