Во всем виновата текила (ЛП) - Коул Фиона. Страница 48

― Многие мужчины комментируют не только твои вокальные данные, ― проворчала Глория. ― Боже. Некоторые из них вызывают у меня желание запереть тебя дома.

― Это интернет, ― упрекнула Нова. ― Эти комментарии не хуже случайных парней, которые пытаются узнать, не ищу ли я папика.

― Я... ― Глория вздохнула, ее плечи поникли. ― Я не знаю, что обо всем этом думать.

Чем сильнее хмурилась Глория, тем больше она омрачала наш момент, а я пока не был готов к этому.

― В любом случае, это может быть не более чем случайность. Песня, ставшая вирусной, может ничего не значить. Как бы то ни было, нам предстоит много работы. В данный момент мы все взволнованы тем, что может произойти.

― Кроме того, ― продолжил папа, наполняя бокал Глории, пытаясь успокоить ее с помощью красной жидкости. ― Паркер позаботится о ней. Он ей как брат, и присмотрит за ней.

Его слова словно удар в живот, мне пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы не вздрогнуть. Мне едва удалось улыбнуться.

― Да. Я позабочусь о ней.

Глория приняла бокал, пожав плечами.

― Ты всегда хотела брата, ― сказала она Нове.

― Все отлично разрешилось, ― сказал папа, с обожанием глядя на Глорию.

Я хотел вернуться к тому, что было до того, как Глория расстроилась. Хотел вернуться к тому моменту, как мой отец похлопывал меня по спине, а Орен совершал круги почета по спортзалу. Хотел вернуться в коридор и поцеловать Нову, прежде чем меня снова окатили напоминанием о том, кем мы приходимся друг другу.

― Ладно, Глор, ― сказал папа. ― Предлагаю взять вино и отправиться спать. Я чертовски устал после ужина.

Проходя мимо, они остановились, чтобы похлопать меня по спине, еще раз поздравляя.

― Я тоже пойду спать, ― сказала Нова, радость, с которой она пришла, исчезла.

― Да, и я.

Что еще можно было сказать в подобной ситуации?

Я провалялся в постели тридцать минут, прислушиваясь к бормотанию наших родителей, прежде чем все стихло. Пытался сосредоточиться на темноте, пытался придумать новую мелодию, но ничего не получалось. Словно зуд, который проходит, как только его почешешь.

Я крутился из стороны в сторону, но ничего не помогало.

― Нах*й.

Я откинул одеяло и осторожно открыл дверь, прислушиваясь, ожидая, что кто-нибудь зашумит, оповещая о том, что проснулся. Когда ничего подобного не произошло, я пошел по коридору. Я знал, что понадобится всего семь шагов ― пять, если широко шагать. Знал, что одна половица скрипит, когда наступаешь на нее, и как избежать этого на третьем шаге. Знал, что нужно приподнять ручку, чтобы избежать заедания двери во влажное лето, но не стоит беспокоиться об этом зимой.

Знал, что нужно обойти комод вдоль стены, чтобы добраться до ее кровати, потому что она любила переодеваться перед ним, бросая одежду, где стояла. У меня был неоднократный опыт столкновения с ее обувью и одеждой.

Я знал, что она спит на правой стороне кровати, поэтому, найдя угол, использовал его, чтобы проложить себе путь на левую сторону. По звуку ее дыхания я понимал, когда она не спит, потому что, чем ближе я подходил, тем глубже она начинала дышать.

Мы делали это чаще, чем раз в неделю, и под покровом ночи могли притвориться, что это не имеет значения. Мы никогда не целовались. Мы никогда не обсуждали, почему я прихожу. Мы просто позволяли этому происходить. Иногда мы держались за руки и разговаривали, пока не засыпали, а просыпались, прижавшись друг к другу.

Сегодня была одна из таких ночей. Как только я опустился на кровать, она уткнулась мне в грудь, и легкое дуновение ее дыхания согрело мою и без того слишком разгоряченную кожу.

― Мне жаль, что мама была такой занудой.

― Не бери в голову. Она просто беспокоится за тебя.

― Ага, ― ответила она слишком быстро.

― Дело в чем-то другом?

Я подавил стон, когда почувствовал, как она провела рукой по моим ягодицам.

― Я не говорю о своем отце.

― Нет.

― Он, э-э... был музыкантом.

― Что-что?

Это высказывание не передало ни малейшей доли моего шока. Я начал переживать, что мои глаза могут вывалиться из глазниц, если они еще больше выпучатся.

― Да, ― сказала она со смехом. ― Он не был популярным. Но хотел, и поэтому оставил нас, когда я была маленькой, чтобы отправиться вслед за мечтой. Когда ему казалось, что семья пойдет на пользу его карьере, он возвращался. Он не раз пытался использовать тот факт, что у него есть маленькая дочь, чтобы добиться внимания или успеха. Мама ненавидела это... и я ненавидела. В конце концов, ей надоело, и она выгнала его.

― Черт. Мне жаль.

― Ничего особенного. Просто для мамы это, вроде как, больная тема.

― Вполне объяснимо.

― Наверное, именно поэтому я всегда избегала внимания. Я не хотела быть такой, как он.

И тут меня посетила мысль, которая поразила меня сильнее, чем комментарий про брата.

― Думаешь, я такой?

Ее голова ударилась о мою руку, когда она пыталась рассмотреть меня в темноте.

― Какой?

― Гонюсь за славой?

― Нет, ― не задумываясь, ответила она с легким смешком. ― Я никогда не думала о тебе подобным образом. Я никогда не думала, что ты ради успеха пойдешь по головам, даже несмотря на то, что ты постоянно говоришь о том, как сильно этого хочешь, и никогда не скрываешь, что это все, чего ты хочешь. Кроме того, мой отец вроде как хотел добиться успеха, не прикладывая усилий. Он не хотел работать ради этого. Наверное, поэтому он так и не добился желаемого.

― Где он сейчас?

― Не знаю.

Она пожала плечами, и я откинул ее волосы назад, мельком увидев бледную кожу в лунном свете.

― Я не оставлю тебя, Нова.

― Не обещай, потому что, возможно, тебе придется это сделать. Как бы мне ни хотелось, я не смогу поехать с тобой.

Я ненавидел, что в ее словах была истина. Я хотел послать все к черту и сделать так, как предлагал Эш: похитить ее и заставить остаться рядом со мной.

― Ладно, давай так? Я всегда буду возвращаться к тебе, Нова. Всегда.

― Это меня устраивает, ― прошептала она так близко, что ее дыхание коснулось моего подбородка.

Она обхватила руками мою спину, прижимаясь ко мне своей упругой грудью. Опустив голову, я обхватил ее затылок и прижался своим носом к ее, стараясь сдержаться.

― Паркер?

Я фыркнул, слишком напуганный, чтобы говорить.

― Просто...

Что бы это ни было, она отпустила это и прижалась губами к моим. В то же мгновение она оказалась подо мной. Как только наши губы соединились, я потерял контроль.

Она раздвинула ноги, заключив меня между ними, и было очень легко отбросить одежду и поддаться мечтам и желаниям, одолевавшим меня с тех пор, как встретил ее, но это была Нова, и я знал: что бы ни случилось сегодня, завтра ничего не изменится. Она заслуживала большего, чем беспорядочная возня в темноте.

Думаю, пытаться замедлить нас, было примерно так же трудно, как взобраться на Эверест. Я перекатился на бок, погружая язык в ее рот, чтобы еще немного насладиться лаской. Сильнейшее желание обрушилось на меня, я изо всех сил пытался контролировать свое дыхание, когда мне, наконец, удалось перейти на медленные поцелуи и, в конце концов, полностью остановиться.

― Ненавижу все это, ― захныкала она.

― Я тоже.

До Новы я всегда был сосредоточен на музыке, и если появлялась девушка, которая меня интересовала, я завоевывал ее. И тут появилась Нова. Она заинтриговала меня с первой улыбки и тихой речи. Но как только я узнал ее получше, увидел глубину, соответствующую моей. Мы... сблизились неописуемым образом.

Я любил ее. Хотя не совсем понимал, что это значит. Наверное, я всегда думал, что если ты любишь кого-то, то делаешь все возможное, чтобы он стал твоим партнером, любовником.

Нова не была моей любовницей, как бы я этого ни хотел, но она была моим партнером и лучшим другом. Моей второй половинкой. Она создала во мне всепоглощающую приливную волну этих чувств ― всех чувств, ― я не мог дать им название, но знал, что это делало меня счастливее, чем когда-либо прежде.