Висзерия. Окрик судьбы (СИ) - Докушев Сергей. Страница 52

— Хорошо, я сейчас же соберу всех и объявлю наши дальнейшие действия.

— Нужно собраться с нашими и тоже рассказать о планах, — обратился Сормит к черноглазому двергу.

— Я позабочусь об этом.

Во время первого осмотра деревни они обнаружили раненых как разбойников, так и местных жителей. Первых вместе с предводителем заперли в одном из подвалов. Их сторожили местные крестьяне. Вторым же оказали необходимую помощь.

Ближе к сумеркам жители деревни разместились в домах, которые хорошо просматривались со двора старосты. Было довольно тесно. Местные заняли дома, сараи, амбары и другие хозяйские постройки. Другие, преимущественно мужчины, разожгли во дворах костры и планировали провести ночь, греясь у огня.

Когда достаточно стемнело, путники разделились по двое и несли дежурство, делая обходы по всей деревне. Им помогали местные мужики, которые в отличие от гостей ходили минимум по четверо.

Женщина-гном оказалась лекарем. И довольно умелым. Ее услугами пользовались даже соседние деревни. Ее навыки и опыт позволили быстро поставить на ноги раненых крестьян.

Две повозки отряда двергов, как и карету наемников, оставили по центру, между домами. Ковры из последней отдали жителям деревни, которые намеревались провести ночь во дворах у костров. Все заботились друг о друге как могли. Гостей-спасителей довольно сытно накормили.

Сормит был в команде с Бакаром. Вернувшись с обхода, они сидели во дворе самого большого дома.

Тоня — дочь старосты — принесла им поесть. Друзья вежливо поблагодарили девушку. Когда она стала возвращаться, рыжебородый дверг взглядом проводил ее аппетитную попку, освещаемую дрожащим пламенем костров.

— Ох, какие ножки… Ради них я бы спас эту деревушку сотню раз.

— Не начинай, Сорм, им сейчас не до этого, — держал горячую железную тарелку Бакар.

— Вот увидишь, она еще сама покажет мне, где тут самый сносный сеновал, — хитро улыбнулся дверг и отправил ложку с кашей в рот.

Девушка поистине была красавицей. Еще в дневной суете это не ускользнуло от рыжебородого наемника. Она была не выше дверга. Рыжие волосы спускались до лопаток. Наливная грудь, попа и ножки — все было при ней. От ее голубых глаз невозможно было оторвать взгляд. Носик, щечки и плечи покрывали мелкие, неброские веснушки. Сормит всерьез увлекся ей.

— Ты решил не беседовать с этим ублюдком? — прервал его мысли о крестьянке Бакар.

— Да не вижу смысла. Мне и так понятно, что это приказ Валдара. Они вытесняют с этих земель всех, кто не относится к светлокожим людям. Нагоняют страх на деревни от Порфира до Темносвода.

— Страшно подумать, что такое может творится и в других деревнях.

— Всех не спасешь, брат. Однако, я надеюсь, молва о простреленных ягодицах и членах быстро разлетится по всей округе, хах! — похлопал по плечу друга дверг. — Корень зла — Валдар. Разберемся с ним, и все изменится.

— Хотелось бы в это верить.

— Ты сегодня молодцом. Я тобой горжусь. — Сормит сжал его плечо.

— Да уж, сегодняшний день разделил мою жизнь на до и после…

— Рано или поздно это должно было случиться. Зато ты спас Дана-болвана, настрелял задниц и гениталий.

Бакар чуть не выплюнул кашу.

— Ой, да перестань! Мы сегодня сделали большое дело, за которое нам воздастся сполна! — Сормит вспомнил то ли зеленые глаза девушки, то ли ее попу, и хитро улыбнулся.

— Жаль, мы не спасли того мальчишку… Интересно, как его матушка сейчас.

— Завтра похороны. Она осталась в своем доме с ним. Хочет проститься. Ее охраняют местные мужики и Тордан Цветокрад со Светозаром Сонцепалом.

— Ты видел, что он сегодня сделал, когда умер тот мальчишка? Это какой-то двергский обряд?

— Нет. Это он что-то от себя. Сам же видишь, он немного…

— Странноватый…

— Припизднутый, — в своей манере ляпнул дверг.

— А мне он нравится. Как и вся его компания.

— Мне тоже, — пожал плечами Сормит Занавер. — Ладно, давай доедай. Надо бы сделать обход.

Глава 15. Дигория

— Говорят, если ветра будут благоволить нам, не сегодня, так завтра мы прибудем в Канзарийский залив, — начал Никодим, когда зашел в каюту, которую он делил с прежним вождем племени Варана.

Вайнар лежал на одной из двух коек, между которыми стоял стол. Не торопясь, он привстал и, спустив ноги, сел за него.

Усатый человек, что купил его, только сегодня обратил внимание, что от ужасных синяков и гематом после того избиения, когда нашли орка у утеса, не осталось и следа.

— Никодим, надо говорить, — с акцентом произнес Вайнар на всеобщем языке. Последние полтора месяца, что они провели на том острове, пока ждали корабль, который сможет их доставить в Светлоплот, так как корабль работорговца сожгли Истинные Мурены, усатый человек неплохо обучил орка общепринятому языку. — Ты — сидеть.

— А-а, — покачал отрицательно головой человек. — Нет. Правильно будет: «присаживайся» или «садись, пожалуйста».

— Ты — присаживайся.

Если не знать, что орк только в процессе обучения чужеземного языка, можно было бы подумать, что это звучит, как угроза.

Никодим сел на свою кровать и поставил на стол блюдце с нарезанным мясом в специях.

— Я тебя слушаю.

— Тот человек, которому ты продавать меня. Может помогать искать брата?

— Ох, я тебе уже сто раз сказал, что самолично попробую раздобыть для тебя сведения касаемо твоего братишки.

— Он король.

— Попрошу!.. Я как бы тоже не последний человек в Светлоплоте, — возмущаясь, закинул кусочек мяса в рот Никодим. — Ой, да брось! Найдем мы твоего братишку, — увидев поникшие глаза орка, сжалился он.

За время, как схватили прежнего вождя племени Варана, избили и продали человеку, они очень хорошо сблизились. Никодим — благодарный за свое спасение у тех ям, помогал скорее поправиться орку. Менял бинты, мазал мазями. Одним словом, выхаживал. Откровенно сказать, это очень на него непохоже, ведь в этом мире его заботило лишь собственное богатство. Усатый человек был довольно мозговитым предпринимателем с самого юношества. А после того как корабли объединенных четырех королевств Светлоплота открыли для себя новый континент с орками и заключили с ними союз, сделал целое состояние, покупая рабов из ям и перепродавая их на своей земле.

Еще больше на него было непохоже то, что, даже потеряв свой корабль, а также возможность по возвращению в Светлоплот продать вождя орков по баснословной цене, он собирался продать Вайнара за символическую сумму своему хорошему знакомому, королю Дигории — Демьяну.

Возможно, он уже и жалел о порыве добродетели, особенно когда периодически размышлял о том, сколько мог заработать. Тем не менее был настроен передать орка в руки самого справедливого, гуманного и доброго не то что короля, а даже человека во всем Светлоплоте.

Скорее всего, случай над ямами заставил его переосмыслить, что помимо его усов и звона монет, есть что-то, куда более важное, и название этому — жизнь.

Еще на островах он стал обучать орка общепринятому языку, на котором разговаривают в объединенных четырех королевствах Светлоплота, а также в королевстве Нимирии, государстве Разномест, на Бескрайних Высотах и даже, пусть и гораздо реже, в империи Элист’Авен.

Когда Вайнар посмотрел на карту, он был шокирован. Как целые королевства и континенты может объединять один язык? Тогда Никодим рассказал краткую историю рождения государства Разномест. И как на сто первый год после его образования в столицу прибыли на великий совет, который в будущем историки назовут «великий языковой съезд», первые лица Светлоплота, Нимирии, Бескрайних Высот и Элист’Авена. Это было впервые в истории, когда все правители собрались вместе. А сделано это было для того, чтобы выбрать один общий язык, на котором в будущем будет разговаривать вся Висзерия. Целью было укрепить отношения друг с другом, улучшить торговлю, а также увеличить обмен знаниями.

Почему именно Разномест? Все просто — это единственное государство, где бок о бок живут все известные расы. При этом внутри Разноместа за сто один год родился свой язык, который включал в себя часть языков светлокожих людей, темнокожих людей, двергов, эльфов и даже гномов и фавлов. Однако каждая из рас хотела, чтобы всеобщим языком был их родной. В одном только совпадало мнение большинства: свежеиспеченный язык, на котором говорят в Разноместе, слишком грязный и не состоявшийся, чтобы на нем разговаривала вся Висзерия.