Пять ступеней до Луны (СИ) - "Rosalee_". Страница 7

— Тогда подними меня туда на руках. Или тебе слабо? — в ее голосе звучал настолько сильный вызов, что она сама внутренне удивилась своей смелости и в то же время глупости, поэтому стала лихорадочно придумывать, как отшутиться, но Малфой опередил ее попытки, стремительно приблизившись и вдруг подхватив на руки.

Его зрачки расширились, будто он тоже не мог поверить в то, что действительно повелся на ее шутливые провокации, а Гермиона безотрывно вглядывалась в его глаза, окончательно отрезвев и задержав дыхание. Касания его пальцев буквально оставляли отметины на коже, но ей было нужно больше, чтобы он дотронулся до ее губ, проведя костяшками по скуле и заправив локон за ухо. Ей отчаянно хотелось Драко Малфоя, она не знала, нормально ли это или нет, но это абсолютно точно стало жизненно необходимым.

Он сглотнул, и его кадык дернулся, как и Гермиона в его объятиях, будто став в разы меньше, будучи и так невысокой. Малфой медленно двинулся по ступеням, не в состоянии отвести глаз от ее испуганных карих. Ему казалось, что все его страхи рушатся, как песочные башни, смываемые волной. Она была так близко, и облачка пара, изредка вырывавшиеся из ее рта, пока он поднимался, щекотали его нос, вынуждая порывисто дышать.

Снег покрывалом окутал их плечи и макушки, как только Драко вышел на улицу. Гермиона задрожала, убежденная, что это не от холода, а от того, как Малфой провел ладонью по ее спине, а его нос коснулся ее лба, согревая на выдохе. Он смотрел на нее из-под опущенных длинных ресниц, как на самое хрупкое и дорогое создание, что ему доводилось держать, словно опасаясь, что она может рассыпаться от лишнего вдоха.

Гермиона коснулась пальцами его подбородка, заставляя посмотреть ей в глаза. В его же взгляде металось отчаяние — настолько сильное, что у нее невольно защемило сердце. Ей внезапно захотелось его обнять, отнять его боль и подарить покой. Он облизнул тонкие губы, а в его светлых омутах отражались серебряные звезды, куполом окружавшие Астрономическую башню. Теплая материя накрыла ее хрупкие дрожащие плечи, и, скосив взгляд, она вдруг тихо засмеялась ему в шею — так, что он вздрогнул от ее секундного порыва.

— Конечно же, зеленый, — продолжая веселиться, утвердительно прошептала она, запуская руку в платиновые волосы.

— Конечно же, зеленый, — подтвердил Драко, аккуратно ставя ее и притягивая за талию.

Ее пальцы продолжали сжимать его острый подбородок, а большой очертил нижнюю губу, в то время как ее глаза засветились тем огнем, что он никогда не видел раньше, — то был огонь предвкушения. Слизеринский шарф соскользнул с ее плеча, когда она придвинулась чуть ближе.

— Помнишь, я говорила о луне и ступенях, ведущих к ней? — ее шепот танцевал на его коже, и Малфой утвердительно кивнул, обхватывая ее лицо и убирая каштановые пряди за уши. — Говоря о чем-то невероятном в достижении, я подразумевала…

— Например, возможность того, что ты влюбишься в меня? — Драко мазнул своими губами по ее и пытливо взглянул.

Внутри Гермионы взорвался фейерверк вместе с громким ударом колокола. Все встало на свои места, а чувства, хаотично разбросанные по телу, наконец обрели порядок и смысл. Начался новый год их жизни, новое столетие, в котором они могли сами вершить свою судьбу без оглядки на руины прошлого. Малфой стал ей близок. Очень близок. Но только едва не поцеловав его, она поняла, насколько ей хотелось шептать и кричать, лишь бы он смотрел на нее так всегда — как будто он с ней согласен, как будто любит или может полюбить, как будто ощущает биение ее сердца и ловит сбившееся дыхание.

Он склонился к ней, вновь набрасывая зеленый шарф на острые плечи. Их лбы соприкоснулись, а глаза, в которых продолжал таиться страх, светились в темноте бархатной ночи, наполненной медленно падающими снежинками в форме звезд.

— С Новым годом! — тишину в клочья разодрал крик врывающихся на башню когтевранцев, которые даже не заметили стоящих Малфоя и Грейнджер, и заголосили праздничную песню на последнем ударе колокола.

Двухтысячный наступил, а Драко молча смотрел на Гермиону, и его взгляд оставался для нее нечитаемым. Опять. Словно не было этих мгновений, когда он ее почти поцеловал.

Смущенно отведя взор, она обхватила себя руками и поспешила покинуть площадку. Она не знала, куда себя деть, ей будто выбили почву из-под ног, и она споткнулась на четвертой ступеньке. Почему он ее не поцеловал? Этот вопрос не давал покоя — а поцеловал ли, если бы их не прервали? Вряд ли Гермиона чувствовала себя когда-то настолько сконфуженной. Даже когда Рон признался ей в любви на пятом курсе, она ощущала себя менее неловко, чем сейчас. Почему ей стало стыдно перед Драко за свои открытость, уязвимость, которую позволила видеть, за глупость и надуманные воздушные замки.

На секунду ей подумалось, что он намеревался схватить ее за руку, но страх парализовал мозг, и она ускорила шаг, пока наконец не скрылась в своей спальне, захлопнув дверь буквально перед его носом.

Замерев у порога, Гермиона различала свет мигающей гирлянды с их ели через узкую щель. Ей сделалось не по себе даже от того факта, что она поставила рождественское дерево без его согласия. Как она вела себя с ним? Наверняка он откровенно над ней насмехался, над своей причудливой напарницей с Гриффиндора.

Какая же я дура…

Гермиона запустила пальцы в копну влажных от снега волос, стараясь привести дыхание в норму. Снег замедлился за окном, и из-за туч выглянула любопытствующая луна. Заколки посыпались на пол, локоны опустились на плечи. Гермиона то хмурилась, то настороженно смотрела на дубовую дверь, закусывая губу.

Он ведь почти поцеловал ее, не это ли главное? В памяти пронеслись все его глубокие взгляды, направленные в ее сторону, усмешки и искреннее веселье, мягкие касания и беззлобные ворчания. Что, если… Что, если он тоже что-то испытывал к ней, иначе бы тогда на башне не потянулся, прижимаясь лбом. Он бы не поступил так с ней, не играл бы так нагло ее эмоциями, словно цирковой жонглер. Не тот Малфой, что прошел с ней плечом к плечу последний год войны, не тот, что вставал с ней рядом на площади Гриммо и молча курил, пока она проливала последнюю слезу по погибшему.

Гермиона тяжело сглотнула, смотря на луну, что притягивала внимание своим теплым светом. Пять ступеней. Не в ее принципах было оглядываться назад, стоя на четвертой, поэтому она дернула за ручку, шагнув к толстой двери.

Ее зрачки расширились в испуге, когда она врезалась в мужскую грудь, а широкие ладони придержали за спину, не позволяя завалиться назад от столкновения.

— Куда ты? — его осипший голос прозвучал где-то над ее макушкой.

— К тебе.

Ни треска поленьев, ни завываний ветра, лишь тишина и ленивое мигание разноцветных лампочек на пушистых ветках ели.

— А я к тебе.

Гермиона резко толкнула его в грудь, запрокидывая голову и хмуро вглядываясь в расслабленное лицо.

— Это что на тебе? — она ткнула пальцем в чересчур радостного снеговика, сидящего на улыбающемся олене.

Он кашлянул, убирая руки в карманы черных брюк.

— Свитер. Теплый, кстати. Очень. Даже жаркий, я бы сказал.

— Ясно, — вымолвила Гермиона, поджимая губы и ежась от вновь наступившей тишины.

По щекам разливался жар, и ей вдруг захотелось спрятать лицо в ладонях, как она бы и поступила, если бы не заметила порозовевших скул Малфоя, которые сделались такими точно не из-за теплой одежды. В гостиной было холодно, и Драко краснел не от температуры. Все дело заключалось в ней — теперь она отчетливо это осознавала, видя его в этом дурацком свитере с дурацким рисунком.

— Помнишь, ты говорил о возможности влюбиться в тебя?

Малфой сжал челюсти, но кивнул, выдерживая долгий взгляд.

— Так вот, я уже. И мне кажется, довольно давно. Ты наверняка подумаешь, что я пьяна и несу бред, потому что ты то… — продолжение фразы она промычала ему в ладонь, накрывшую ей рот. Ее зрачки расширились, и она недоуменно свела брови, многозначительно всматриваясь в его серые глаза, в которых темнело серебро.