Егерь (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич. Страница 19

— Вспоминай, что там было. Давай, старина, я в тебя верю.

— Что-то типа… Эээ… По разбору, нет, по… — он беззвучно шевелит губами.

— Анализу?

— Да. По анализу ваших… эээ… действий вами был получен… Нет! Присвоен! — он трясёт головой. — Вам присвоен класс Стрелок.

— Прямо навязали класс?

— Можно было отказаться, — дёргается Клетус.

— Последний вопрос. Как умер друг твой? Старина Билли Боб.

— Сожрали его, — тихо отвечает собеседник, покашливая и постепенно утрачивая румянец от потери крови. — Я ж говорил!

Второй выстрел выбивает крошку в сантиметре от его яиц.

— Не надо! Я расскажу! За нами бежали твари те. А Билли живчиком был. Слишком шустрым. Ну я и…

Он смолкает и поджимает губы.

— Всадил картечь в другана, чтоб его схарчили, а не тебя, верно?

— Да… — шепчет Клетус.

— Не слышу.

— Да! — орёт он.

— Хвалю за честность, — я улыбаюсь.

И спускаю курок.

Содержимое черепной коробки неудавшегося грабителя расплёскивается по выгоревшей траве.

Не могу назвать себя знатоком человеческих душ, но и лжец из покойного был весьма дерьмовым. Когда он говорил о своём дружке, то послал столько невербальных сигналов стыда и вранья, что даже слепой бы насторожился.

А уж если он готов был прикончить любимого Билли Боба, то мне точно не светило ничего хорошего. Что меня совсем не устраивало. Привязан я к своему телу. Как-то так исторически сложилось.

Жетон на груди Клетуса содержит чёртову прорву арканы. Целых 38 единиц. Как говорится, смотри, не потрать всё сразу. Полагаю, есть там какая-то зависимость между рейтингом боевой мощи убийцы и убитого. Наверняка, штрафует в случае сильного неравенства.

До города я добираюсь без происшествий. Попутно замеряю по наручным часам, сколько грязной арканы вырабатывается у меня за минуту — 17 единиц. Путём нехитрой математики получаю ответ. Целиком полоска в тысячу единиц восполняется за час. Иными словами, без Укреплённого ядра я вырабатывал бы тысячу за 85 минут.

Вижу десятки машин, брошенных на дороге и на обочине. Готов поспорить, большинство из них даже не из Уайтклэя, а из Пайн-Ридж -городка ещё севернее. Во многих тачках оторваны двери, а внутри всё залито кровью. Проезжая мимо, нахожу ещё свежие и порядком разгрызенные костяки. Некоторые совсем крошечные.

Это заставляет меня сильнее стискивать рукоять револьвера, потому что ненависть ищет выход. Ищет козла отпущения. Любую тварь, которой не повезёт попасться мне на пути.

За километр до ближайших строений я спрыгиваю с коня и чисто символически привязываю его к вбитой в землю палке. Если потребуется, Чарли выдернет её без особых проблем, а там и узел развяжется. Тащить его с собой нет смысла — большинство тварей он всё равно не обгонит, только умрёт понапрасну и меня демаскирует.

— Ну что, старина, я схожу проветрюсь, — хлопаю его по шее и успокаивающе глажу по лбу. — А ты меня здесь подожди. Если станет опасно, сразу драпай. Не рискуй.

Чарли делает вид, что понял меня.

Двигаясь по дороге, вскоре достигаю первого здания. Оно стоит на отшибе за чертой города. Магазин инструментов Ника. Так и называется. Я уже говорил, что у местных жителей хорошо с фантазией?

Простое одноэтажное строение, позади которого примостился трейлер. Не тот, что спойлерит весь фильм за полторы минуты, а тот, который дом на колёсах. Там и живёт Ник. По крайней мере, жил раньше, судя по большим дыркам в его корпусе и застывшим лужам крови.

Внутрь я заглядываю, сжимая оружие в руках, но не нахожу ни хозяина, ни его тела. Поэтому перемещаюсь к самому магазину. Там что-то скрипит. Так неприятно, что начинают ныть зубы.

Прижавшись к стене, заглядываю в окно, но опущенные жалюзи и отсутствие освещения мешают что-то либо различить. Чутьё ксарида тоже не даёт ответов. Я различаю металлическую вонь, которая стала привычной за эти 24 часа. Улавливаю еле заметные нотки пороха. И какой-то абсолютно новый смрад. Сладковатый и затхлый. Что-то вроде малины, да только нахрен мне не нужна такая ягода.

Скрип продолжается и, медленно заглянув в проём, нахожу источник звука — светильник. Длинный, из тех, что любят в офисах. Он болтается на частично оборванном проводе и шкрябает по полу, издавая мерзкий звук.

Витрины в массе своей разбиты, а товары разбросаны. Стенды опрокинуты, а их содержимое раздавлено. Замечаю человеческий палец — большой. Он закатился в угол и сейчас увит мухами.

Просто прелестно.

Три плавных медленных шага, и я в глубине магазина. Уши с трудом из-за скрипа улавливают шорох, а нос — сквозь всеобъемлющий запах крови фиксирует знакомую вонь.

Четвероногая тень, прежде скрытая прилавком, прыгает, но не ко мне, а в сторону двери. Крутанувшись, я успеваю всадить пулю ей в зад. Куда-то между хвостом и крупом.

Ксарид кричит от боли, но не сбавляет темп. Со всей дури бьётся о стену распахнутая дверь. Топот лап звучит снаружи, и я бегу вслед, но пространство перед магазином заполняет жужжание. Такое громкое и массовое, будто я оказался на пасеке.

Поэтому торможу за шаг до проёма и прижимаюсь к стене. В груди стучит сердце, а рот пересыхает. Интуиция вопит благим матом об опасности. Вой ксарида смолкает резко и неожиданно.

Начинает стихать и жужжание.

Выглядываю максимально аккуратно, но замечаю лишь мелькнувшие на большом расстоянии размытые фигуры. Крупные и очень, очень отдалённо человекоподобные. Они исчезают в небесах, скрытые ослепительным дневным светом.

Одно совершенно ясно. Эти хреновины полетели в сторону города.

Я жду ещё пять полных минут и лишь потом выхожу на улицу. Ксарид распростёрся на животе, раскинув в стороны лапы. На нём нет живого места. Спину и особенно морду покрывают глубокие колотые раны. Причём, судя по характеру повреждений, нанесённые чем-то загибающимся. Его будто крюками били.

Во что я, чёрт побери, ввязался?..

Втягиваю в себя запахи. Снова он. Этот сладковатый смрад. Сейчас он ощущается особенно остро.

Ладно, сидя здесь, ответов не получить. Я бреду к городу.

По левую руку за холмами простирается комплекс из нескольких зданий — дом престарелых, куда свозят стариков аж со всей округи. Этой черты в американцах я понять не могу, сколько бы не жил среди них. В Ново-Архангельске жизнь была тоже не сахар, но своих стариков никто не бросал.

Под эти мысли подхожу к первым городским постройкам.

Уайтклэй — это настоящая дыра. Совсем не из тех населённых пунктов, где на границе стоит табличка в духе: “Вы въезжаете в Черритаун, родину самой сладкой вишни в Южной Дакоте. Население: 895 человек”.

Если бы в этом Мухосранске стояла табличка, она гласила бы что-то вроде: “Вы въезжаете в Уайтклэй, мы довели до цирроза печени 2 167 индейцев. Так их! Население: хер знает, где-то три с половиной калеки”.

Местность вокруг пустынная, особо спрятаться негде, но и врагов видно издалека. Так вот, я никого пока не вижу, и это очень странно. Двигаясь по главной улице, а их тут всего три, я прижимаюсь к ближайшему зданию. Магазин Эйба: Корм для скота.

Сапог вляпывается во что-то липкое и вонючее. Дёргаю на себя ногу и слизь растягивается тончайшими полосками от большой лужи, вытекшей из-под двери. Цвет этот липкий секрет[2] имеет мутно-зелёный.

Господи, ну почему на нас не могли напасть орки? Или хотя бы зомби?

Вздыхаю и медленно тяну на себя ручку. Дверь поддаётся плохо, но вскоре проигрывает в битве сил. Внутри магазина темно, а вонь просто сшибает с ног. Особенно с моим обонянием. Дико хочется курить, чтоб стравить напряжение и перебить смрад. Я поддаюсь этому порыву, и вскоре кольца дыма окружают меня.

Под ногами хлюпает слизь, затрудняя движение. Постепенно глаза привыкают к сумраку. Пространство лавки выглядит так, будто здесь снимали одну из частей Чужого. Всё в этой грёбаной слизи, всё блестит и смердит. Товары разбросаны по всей комнате. Бардак знатный.