Снэк (ЛП) - Бертон Эмми. Страница 25

— Кажется, я стала Джин Моос из повествовательной журналистики инди-хипстеров. — Мне очень повезло, что я работала в ряде прогрессивных газет и журналов, освещающих всевозможные новости и события. — Моя любимая вещь, которую я пишу, — маленькая непонятная история, которая трогает твое сердце. Крошечные сказки, которые эпично заканчиваются и содержат в себе некую тайну. — Я не говорю ему, но думаю, что наша история именно такова.

Снэк планирует остаться в Даунерс-Гроув навсегда. Он оставил свою работу инженера-механика в крупной автомобильной компании в Дублине, штат Огайо, с достаточными сбережениями, чтобы потратить несколько месяцев на то, чтобы дети приспособились и устроились. Он говорит, что не уверен, где будет работать дальше, но его активно зовет чикагская автомобильная консалтинговая фирма. Очевидно, он был главным инженером по большей части внутренней работы некоторых из самых популярных автомобилей, продаваемых в Америке. Я была так далека от Снэка, что понятия не имела, насколько успешным он стал.

Когда звучит песня «Fall For You» группы Secondhand Serenade, первая строчка останавливает нашу болтовню. Певец поет о той ночи, когда он снова влюбился в свою девушку. Это чувство так знакомо, что я чувствую, как краснею. Снэк делает радио погромче. Затем берет меня за руку и проводит большим пальцем по моей ладони. Каждое его прикосновение заставляет меня пожалеть, что я не подняла этот вопрос в доме моего отца и не настояла, чтобы он занялся со мной любовью. Мои мысли совсем не об ужине.

Мы въезжаем на стоянку очень оживленного пригородного торгового центра. С каждым мгновением я все больше запутываюсь. Это не может быть правильно. Я собираюсь выдать ему кучу язвительных поддразниваний, когда он останавливается у знака парковки служащего. Не то, что я ожидала увидеть в торговом центре, рекламирующем кафе «Леголенд» и «Тропический лес».

— Добро пожаловать в паб Гинза, — говорит тощий камердинер-подросток, открывая мою дверь. Когда я смотрю ему за спину, то вижу небольшой ресторан с таким названием. Снэк обходит машину, чтобы присоединиться ко мне. Я слышу, как камердинер с энтузиазмом говорит:

— Эта машина такая классная, — садится в «Эль Камино» и уезжает.

Снэк ведет меня в паб Гинза, направляя меня, положив руку на поясницу. Даже через пальто и тунику, он все еще заставляет меня немного дрожать.

Паб Гинза маленький и темный, в нем около десяти столиков разной высоты. Декор и атмосфера представляют собой сочетание высококлассной ночной жизни Токио и паба Изакая (прим. — обычные места для выпивки после работы, похожие на британский паб или ирландский паб, испанские тапас-бары и американские салуны, и таверны). Что-то вроде стильного паба в центре города, где можно поужинать в непринужденной обстановке. Повсюду неоновые рекламные вывески японского пива, большие плакаты с более традиционными гейшами и сценами боев самураев вперемешку с современными плакатами концертов на серых стенах. Слабое освещение делает его интимным, в то время как домашняя музыка наполняет пространство энергией. Мне сразу же начинает здесь нравиться.

— Неожиданное место в торговом центре, — громко шепчу Снэку, как только мы складываем наши пальто и садимся. Я могу либо придвинуться к нему поближе и прошептать ему на ухо, либо крикнуть через стол. Первый вариант гораздо более привлекателен, и у меня есть ощущение, что я планировала сделать это именно так.

— Да, я нашел его случайно, когда вернулся. Дети не любят суши, и мне нужно было на несколько часов отвлечься от роли папочки. Не пойми меня неправильно. Я люблю своих детей — больше всего на свете. — Я улыбаюсь ему. Я рада, что он так сильно любит своих детей.

Снэк прочищает горло и кладет руку на спинку моего стула.

— Больше, чем что-либо — пока. — Я поворачиваюсь к нему так, чтобы наши лица были в нескольких дюймах друг от друга. Его зрачки расширены, а радужная оболочка — цвета глубокой ночи, какой я раньше не видела. — В любом случае, — продолжает он, — я пришел сюда по рекомендации, чтобы поесть суши и выпить пива. Все время, пока был здесь, я продолжал думать, как здорово было бы поделиться этим местом с кем-нибудь. Я надеялся, что ты оценишь, когда согласилась пойти со мной на свидание сегодня вечером.

— Мы еще даже не поели, а мне уже нравится.

— Просто подожди, пока принесут еду. Возможно, ты не захочешь уходить.

Я протягиваю руку и глажу бороду Снэка и провожу большим пальцем по его нижней губе, губе, которую я хотела бы поцеловать прямо сейчас.

— Я в этом очень сомневаюсь.

Снэк ерзает на стуле. Надеюсь, я влияю на него так же, как он на меня.

Молодой официант-американец азиатского происхождения, который, я уверена, не случайно выглядит как персонаж аниме, прерывает наши ласки. У него высокая иссиня-черная прическа и огромные глаза.

— Добро пожаловать в паб Гинза! — говорит он. — Я Рен. Сегодня вечером я буду вашим официантом. Мы работаем здесь как одна команда, так что вы встретите множество других официантов. Вы всегда можете обратиться к ним, если вам что-то понадобится, хорошо? Что я могу предложить вам выпить?

Снэк заказывает нам бомбы с саке. Я не пробовала его со времен колледжа, и надеюсь, что вспомню, как это делать, не испортив свою одежду. Он также заказывает что-то под названием тако с летающими тигровыми креветками, даже не заглядывая в меню.

После того, как Рен ставит наши шоты с порцией саке, сбалансированной на палочках для еды над нашим пивом из Саппоро, я прошу инструкцию. Он дает нам несколько советов, и мгновение спустя мы стучим по столу, считая по-японски: ичи, ни, сан, пока рюмка не падает в пиво. Мы со Снэком оба кричим: «Бомба!» и сразу же выпиваем. Когда я ставлю стакан обратно на стол, комната кружится. Хм, может быть, мне следовало сначала поесть. Рен спрашивает, не хотим ли мы повторить, и оба отказываемся. Я заказываю большую порцию воды и еще один «Саппоро». Снэк заказывает колу. Я бросаю на него взгляд.

— Я за рулем, и мы не хотим вызывать такси, не так ли? — шепчет он мне на ухо.

«Точно нет», думаю я, но не говорю. Когда я смотрю на него и киваю, его брови приподнимаются, и на его лице появляется дьявольское выражение.

Еще немного изучив меню, мы заказываем несколько видов суши и горячие камни. Горячие камни — это как раз то, что написано в меню. Горячие круглые речные камни на ложе из каменной соли доставляются к вашему столу, и вы кладете на них кусочки мяса или рыбы, чтобы приготовить их до нужного вам уровня.

Наш ужин веселый и интерактивный. Приготовление пищи за нашим столом и совместное использование тарелок дает множество возможностей прикоснуться и накормить друг друга палочками для еды.

Рен возвращается и спрашивает:

— Хотите счастливый конец? — Я недоверчиво смотрю на него. Снэк громко смеется. Рен тоже смеется и быстро успокаивает мои страхи. — Не волнуйтесь, счастливый конец — это то, что мы называем десертом в пабе Гинза. — Снэк говорит Рену, что нам просто нужен чек.

— Мы оставим счастливый конец на потом. — Я хлопаю Снэка по плечу.

Рен приподнимает бровь.

— Я понимаю. — Я снова бью его кулаком.

Он потирает руку и снова смеется.

— Что? Я имела в виду десерт!

Должна сказать, что его способность выводить меня из себя великолепна — во всех смыслах.

Вернувшись в машину, я начинаю расспрашивать Снэка о нашем следующем пункте назначения, и он наконец говорит мне:

— Я знаю лучшее место для счастливого конца. — Я решаю не бить его снова. Это причиняло боль моей руке.

***

По ориентирам могу сказать, что мы возвращаемся в Даунерс-Гроув. Как только мы сворачиваем с шоссе в другой район, заполненный торговыми центрами, в глубине души у меня возникает чувство, что я точно знаю, куда мы направляемся. Мое внутреннее предчувствие подтверждается, когда мы останавливаемся перед Баскин-Роббинс. Наш Баскин-Роббинс. Много лет назад.

— Отлично, — говорю я, когда Снэк паркует машину.