Томми + Мерри и двенадцать дней Рождества (ЛП) - Холл Элли. Страница 10

С другой стороны, я здесь, все еще живу в этом маленьком городке, где нет ничего необычного в том, что люди ездят верхом на лошади по главной улице или целыми семьями ходят от двери к двери, распевая рождественские гимны.

На протяжении многих лет у меня были проблески городской жизни, но там я чувствовала пустоту в груди. Меня всегда тянуло домой. Я думала, что должна быть коммуникабельной и авантюрной, начать новую жизнь. Но мне нравится видеть знакомые лица каждый день, знать, где можно достать молоко, если его не окажется дома, и что козы Мака Эддлстона на самом деле не причиняют никакого вреда. Ладно, Капитан Копыто с действительно извилистыми и заостренными рожками определенно имеет на меня зуб, но я верю, что мы сможем это уладить, если у нас будет время и возможность построить доверительные отношения.

Даже несмотря на то, что мое сердце разрывается надвое — наполовину жаждет любви, а наполовину преследует мечту о собственном бизнесе, — я решаю сделать все, что в моих силах, с тем, что у меня есть. Это было еще одним из высказываний бабушки.

Бросаю взгляд на пустую витрину магазина. Я могу это сделать.

Магазин пирогов, я уже иду.

Я надеюсь.

Направляюсь через улицу в закусочную и беру чашку какао, чтобы подготовиться к встрече с Тобиасом Марли. Когда возвращаюсь без двух минут десять, у двери в пустой магазин стоит высокая фигура с широкими плечами. Мистер Марли — смутное воспоминание из моих подростковых лет, но я отчетливо помню, что он был довольно приземистым. Даже когда не была в своих туфлях на высоченных каблуках для конкурса «Красотка Хоук-Ридж-Холлоу», я возвышалась над ним.

Несмотря на то, что воздух теперь спокоен, меня пробирает дрожь.

Мужчина перед магазином — это, без сомнения, Томми Коста. Я подумываю о том, чтобы спрятаться за ближайшим деревом, но рабочий обматывает его ствол рождественскими гирляндами.

— Мерри, — зовет Томми, помахав рукой.

Мой пульс зашкаливает.

— О, привет. Это как дежавю.

Его бровь вопросительно приподнимается.

— Я только что снова столкнулась с миссис Крингл, а теперь и с тобой. Так же, как вчера, но в обратном порядке. — Слова начинают нервно слетать с моего языка, а зубы стучать. Я говорю себе, что это из-за низкой температуры воздуха.

Он сжимает губы.

— Насчет этого, куда ты пропала?

— О, платье было испорчено и…

Прежде чем я заканчиваю фразу, «Олдсмобиль», покрытый грязью и дорожной солью, с грохотом въезжает на место перед пустой пиццерией.

Мы с Томми оба поворачиваемся в ту сторону, когда из машины выходит мужчина с внушительным брюшком. Приближаясь к нам, он перекидывается шутками с работником, устанавливающим рождественские гирлянды.

Пожалуйста, не будь Тобиасом Марли.

Когда подходит тот ближе, в фокусе оказывается мужчина с редкими темными волосами. Раньше у него была дружелюбная улыбка, кустистые брови и любовь к миссис Марли в глазах, первой девушке получившей титул «Красотка Хоук-Ридж-Холлоу». Горе от ее потери, похоже, доконало его, за исключением бровей. Они такие же густые, как и раньше.

Мистер Марли останавливается напротив нас на тротуаре и говорит:

— Сегодня мой счастливый день. Вы, должно быть, Мерили и Томми, я так понимаю? — Его голос ровный, словно фортуна не на его стороне.

Мы оба киваем и обмениваемся вопросительными взглядами.

Мужчина вглядывается в меня более пристально.

— Я помню тебя. Должно быть, это было больше десяти лет назад или даже больше. Ты выиграла конкурс «Красотка Хоук-Ридж-Холлоу». Большинство девушек, добившихся этой чести, идут дальше к большим и лучшим вещам. — Он смотрит на мои руки.

Сцепив руки перед собой, я наполовину молюсь о том, чтобы эта встреча повернула в более многообещающем направлении, чем это грубое начало, и наполовину прячу палец без кольца, потому что у всех предыдущих Красоток поклонники буквально ломились в двери.

Мистер Марли продолжает:

— И обычно их разбирают замуж еще до окончания парада в Хоук-Ридж-Холлоу и празднования дня основания.

Моя улыбка дрогнула при напоминании о том, что я одинока. Если бы только Томми любил сыр с чесночным хлебом. С другой стороны, он же итальянец. Хотя, если сцена с Кэсси была каким-то показателем, то он предпочитает девушек с чуть большим стилем, которые легко могут ссылаться на современную поп-культуру и предпочитают городскую жизнь.

Томми поднимает бровь в мою сторону, потому что я никогда не упоминала о местном конкурсе — в основном потому, что Надин была так зла, что я выиграла, что было легче притвориться, что этого вообще не было. Она решила, что было бы забавно спрятать мою корону и ленту утром перед парадом. Я уже упоминала, что она моя старшая сестра?

Я смутно припоминаю наш с Томми договор о браке и то, что там был пункт «Никаких секретов».

Мистер Марли достает связку ключей и вставляет один из них в замок.

— Давайте зайдем внутрь и уберемся подальше от этого ужасного ветра.

Не могу сказать, является ли бурление в моем животе возбуждением или нервозностью.

Томми улыбается, и я решаю, что это и то, и другое.

ГЛАВА 4

Мерри кашляет, когда мистер Марли снимает со стола пыльное покрывало. Пылинки танцуют в воздухе, как снежинки или взрыв попкорна, который был при нашей первой встрече. Если бы это были только она и я, момент был бы поэтичным или достойным смеха. Раньше мы были такими друзьями, которые ценили и то, и другое.

Мистер Марли тяжело опускается на стул, который скрипит под его весом.

— В этом месте большой потенциал, несмотря на пыль. — Уголки рта приподнимаются в печальной улыбке.

Мы с Мерри присоединяемся к нему за столом. Наши локти соприкасаются, посылая во мне легкую дрожь, несмотря на наши толстые куртки. Боже, я скучаю по ее улыбке, по совместному смеху и по близости, которая со временем установилась между нами.

Не могу не думать о том, что этот внезапный поворот событий с моим семейным предприятием становится только более необычным из-за того, что она здесь. Мы оба молчим, как будто глубоко задумались или шокированы. Не уверен, что именно.

— Хорошо, сначала дама. Скажи мне, почему ты хочешь арендовать это место. — Тобиас Марли просматривает листок бумаги.

О. Понятно. Это совместное интервью. Мы оба заинтересованы в аренде. Соперничаем за это. Как неудобно.

Мерри указывает на себя.

— Ладно. Благодарю вас за эту возможность, сэр. Я хочу арендовать это помещение и открыть пекарню.

— Почему? — Его глаза сужаются, как будто таймер отсчитывает время, заставляя ее придумать быстрый ответ.

С милой улыбкой она говорит:

— Мои лучшие воспоминания были о том, как мы с бабушкой пекли пироги.

— Сесилия Кетчум, если я правильно помню. Хорошая женщина. — Мистер Марли кивает, как будто вспоминая прошлое.

Однажды поздним весенним вечером в колледже, когда мы наблюдали за падающими звездами, я помню, как Мерри упомянула, что пребывание на кухне со своей бабушкой было ее счастливым местом, где она чувствовала себя самой любимой и ценимой.

Быть с Мерри — это мое счастливое место. Она всегда была отличной компанией, а еще заставляла меня смеяться, думать и чувствовать — даже несмотря на то, что мое тупоголовое студенческое «я» в то время не осознавало это.

После несчастного случая, который не так давно привел меня в больницу с непоправимым повреждением легких, я ушел из пожарной службы и погрузился в депрессию. Кем бы я был без моих братьев, без цели? К счастью, сейчас я, в целом, вышел из отчаяния, но нахождение рядом с Мерри, заставляет меня поверить, что я никогда больше не вернусь в то темное место. Как будто я свободен и все возможно.

Ее голос доносится до меня, как аромат чего-то вкусного из духовки.

— Я пеку пироги для семьи и друзей, иногда на различные мероприятия. Все всегда говорят мне, что я должна заняться бизнесом. Я работала на разных работах по всему городу, в том числе на курорте, и ищу что-то новое. Что-то свое.