Томми + Мерри и двенадцать дней Рождества (ЛП) - Холл Элли. Страница 20
Но разве это все испортило бы? Если мы продолжим с того места, на котором остановились, сведет ли это нас вместе в конце концов?
Есть вопрос о том, что случилось с Кэсси. И снова, по странному стечению обстоятельств, мы воссоединились на ее свадьбе.
Я делаю глубокий вдох, обдумывая это, когда кто-то стучит в дверь, вырывая меня из моих мыслей.
Включаю свет на крыльце. Там стоит Томми, одетый в темно-зеленую парку с капюшоном, подбитым искусственным мехом. За его спиной кружится снег в ночи. Его темные глаза, искрящиеся весельем и озорством, переносят меня в наши студенческие годы.
Мы часто отправлялись в приключения — только мы вдвоем в нашем собственном маленьком мире. Полагаю, что пиццерия и пироговая вместе с перспективой брака — и как исправить эту ложь — это самое большое приключение на сегодняшний день.
Мой пульс учащается, унося с собой озноб. Я внезапно вспотела в пижаме, хотя долго принимала душ, потому что мне не хотелось вылезать в относительно прохладный дом. Если на улице не лето, то я всегда мерзну.
Я до сих пор регулярно спрашиваю себя, почему живу в одном из самых холодных мест в стране.
Когда мы с Томми учились в колледже, я говорила себе, что мы просто друзья. Потом, когда увидела его с Кэсси, боль, которую почувствовала, сказала мне, что это нечто большее. Намного больше.
Я была влюблена в Томми.
И, похоже, я ошиблась раньше. Моя влюбленность в него была больше, чем горный хребет Хоук-Ридж-Холлоу.
И, по-видимому, это никуда не делось.
ГЛАВА 8
Поднимаю сумку с покупками Мерри с рынка.
— Что-то забыла?
— Я поняла, что забыла ее, когда собиралась испечь пирог. — Ее дыхание облачком поднимается в холодный воздух.
— Топишь духовку в такое время? — Я поднимаю бровь, когда в моей голове возникает мысль.
Она плотнее запахивает свой пушистый, розовый халат на груди.
— Это согревает дом.
— Если так, то не слишком ли поздно научить меня готовить основу для пиццы? Я запоздало понял, что это жизненно важная часть предприятия.
Она постукивает пальцем по подбородку.
— Понял, да? Об этом стоило бы упомянуть Тобиасу Марли. Или, знаешь, мне.
— Тогда я бы не оказался в бизнесе с лучшим пекарем пирогов в Хоук-Ридж-Холлоу.
— Ах, так вся эта история с пиццей была уловкой? Снять в аренду грязную, заплесневелую бывшую пиццерию, содержащую сомнительного происхождения мерзость, чтобы ты мог научиться делать тесто?
— Ага. Дело не в работе с тобой, как я сказал. Просто хочу делать тесто. — Я делаю пальцами пистолеты и показываю на нее, чтобы подчеркнуть шутку.
Она грозит мне пальцем.
— А, понимаю. Тесто, как деньги13. Классная шутка.
Я дую на ствол своего пистолета.
— Ох, я только что понял, ты нарушила правило. Помнишь поправку, которую ты внесла? Никаких упоминаний о сама-знаешь-о-чем.
Она морщится.
— Упс. Мне придется заплатить штраф? Внести залог?
— Я возьму урок приготовления теста для пиццы в качестве оплаты.
— Ты заключаешь выгодную сделку, Томми Коста. — Она отходит в сторону и жестом приглашает меня войти.
В ее доме сладко пахнет маслом, сахаром и выпечкой.
Мерри выпучивает глаза, когда проводит ладонью по голове, понимая, что ее волосы завернуты в полотенце. Как тогда, когда сбежала из грузовика, она пытается убежать, но я хватаю завязки ее халата и затем притягиваю к себе.
— Подожди секунду. Не так быстро. Куда направляешься?
— Волосы. Полотенце. Мерзость, — выпаливает она.
Я хихикаю.
— Ах. Ты снова нарушила правило. Тесто для пиццы и... хм. Мне придется подумать о другой оплате, соответствующей твоему преступлению.
— Томми, я в пижаме, а ты выглядишь вот так. — Она слегка пожимает мою руку.
— Этот старый пиджак? Эх. Вряд ли это мой лучший вариант. Должен признать, что костюм, который был на мне на свадьбе, выглядел довольно круто, — говорю я с фальшивой бравадой. Официальная одежда мне не по душе, но когда я в Риме... и на свадьбах. — Но почему это проблема? — Я указываю на ее вечерний наряд.
— Потому что ты здесь, — заикается она.
Мой пульс бешено колотится от того, какая Мерри очаровательная. Тот факт, что та заботится о том, как выглядит передо мной, вселяет в меня надежду. Как и ее небесно-голубые глаза. Как и то, что она приветствует меня у себя дома.
Многое изменилось со времен колледжа, но не тот факт, что девушка мне нравится. Даже больше.
— Если помнишь, я много раз заглядывал к тебе в общежитие, когда ты была в разных нарядах — пижаме, потном спортивном костюме, принаряженная и готовая ко всем тем модным свиданиям за ужином, на которые ходила.
Мерри упирается.
— Я никогда не ходила на модные свидания за ужином.
— Мы должны это исправить. — Я не могу удержаться от ухмылки, потому что флирт с Мерри заставляет ее краснеть и дается так же легко, как... пирог.
Ее рот медленно приоткрывается.
— Я собираюсь… — Она указывает в конец коридора, предположительно в сторону ванной.
— В таком случае, я найду кухню и фартук.
Я провел много времени в комнате Мерри в общежитии, видел огромный фотоколлаж, который они с Кэсси сделали, но быть в ее доме — это совсем другое. Как будто я заглядываю за занавеску. Это ее личное пространство, которым она ни с кем не делится.
Сохранилось несколько остатков декора другого десятилетия — несколько кружевных салфеток, цветочные акценты и вязаный чехол на чайник оранжевого цвета. Я думаю о том, как сильно она любила свою бабушку. Тем не менее, многое в этом месте от Мерри — от разноцветных мисок на подставке для посуды до солонок и перечниц.
В этом стиле нет ничего особенно сочетающегося, как в демонстрационном зале дизайнера интерьера. Скорее, все ярко, жизнерадостно и опрятно. Как и ее личность, ее дом — это то место, где хочется находиться. Это удобное, обжитое и гостеприимное место.
Подхожу к холодильнику, покрытому множеством свадебных приглашений. Я насчитал по меньшей мере восемь за этот год. Задерживаю взгляд на очаровательной фотографии мини Мерри с косичками и сияющей улыбкой. Она стоит между своими бабушкой и дедушкой, держа каждого из них за руки. Другая, позже с ними, сидя за столиком в ресторане рядом со своей сестрой. На голове Мерри колпак, и она задувает свечу. Надин надула губы, как будто завидует, что внимание обращено не на нее. Еще несколько фотографий за прошедшие годы. Затем я замечаю одну, наполовину спрятанную за списком продуктов. На ней мы с Мерри сидим на трибунах на баскетбольном матче колледжа. Ее взгляд устремлен в камеру, а мой — на нее.
Я начинаю остро ощущать биение своего сердца, потому что этот взгляд полон обожания, привязанности. Любви?
Люблю ли я Мерри по-прежнему так же сильно, как в колледже?
Ответ приходит быстро. Просто. По-итальянски мы говорим «Sì».
Находясь на рынке, я понял, что мы с Мерри вернулись к нашему статусу флирта в колледже, практически продолжив с того места, на котором остановились, прежде чем Кэсси набросилась на меня, а затем Мерри бросила учебу. То есть мы возобновили флирт, до того, что она занервничала. По крайней мере, я так думаю. Но не могу понять, почему та сопротивляется этому, кроме случая с Кэсси, но между нами ведь ничего не было. Меня это не интересовало. Я ясно дал ей это понять. Конец истории.
Мгновение спустя Мерри возвращается, ее светлые волосы гладко причесаны, и она все еще в халате, словно пытается убедить себя, что ей на самом деле все равно, во что она одета передо мной.
Я не против. Ни капельки.
— Как твои родители держатся? — спрашивает она.
— После того, как отвез твою машину в ремонтную мастерскую — кстати, они сказали, что завтра утром установят новое лобовое стекло, — я пошел домой, чтобы приготовить маме и папе ужин.