Томми + Мерри и двенадцать дней Рождества (ЛП) - Холл Элли. Страница 21
— Я думала, ты сказал, что представляешь угрозу на кухне.
— Это сказал Нико. — Я кашляю в ладонь. — Признаюсь, что поджог несколько вещей. Совет профессионала: всегда держи под рукой огнетушитель.
— Это не сулит ничего хорошего.
— Да будет тебе известно, что я научился не только тушить пожары и спасать людей, когда служил в пожарной службе. — Моя грудь сжимается, когда я говорю о своем призвании, своей карьере, но в прошедшем времени.
— Ты также был шеф-поваром на полставки, но почему-то не научился готовить основу для пиццы?
— Хотел бы я сказать, что это еще одна уловка, чтобы попасть на кухню с тобой, но да, учитывая нашу систему ротации смен, один из нас всегда готовил для других парней. К сожалению, если я и готовил пиццу, то с магазинной основой. Для новой пиццерии нужно либо полностью домашнее блюдо, либо ничего.
— Значит мы достигли соглашения об уровне качества и нашей приверженности клиентам.
Надеюсь, что мы достигнем соглашения во многих вещах.
— В общем, я приготовил вкусную еду, накрыл на стол, позвал маму и папу в столовую и обнаружил, что они оба спят с включенным телевизором. Ирония судьбы в том, что это было кулинарное шоу.
— Что ж, засучи рукава, приготовься удивляться и изумляться, а потом придется ждать, пока тесто поднимется. Вот почему я предпочитаю тесто для пирогов. Мгновенное удовлетворение, за исключением того, что его нужно охладить.
— Значит ли это, что я должен быть терпеливым? Отсрочить удовлетворение?
— Ага.
— Звучит знакомо. — Звучит ужасно похоже на нас.
Щеки Мерри приобретают нежный розовый оттенок. Она поворачивается и на цыпочках тянется к полке над кухонными шкафчиками, пытаясь достать большую миску.
Я проскальзываю за ее спину, вдыхая ее свежий яблочный аромат.
— Позволь мне помочь.
Когда мои пальцы смыкаются вокруг миски, Мерри теряет равновесие и, покачиваясь, падает на меня. Одним быстрым движением я ставлю миску и поддерживаю ее. Зажатая в моих руках, она поворачивается, и мы оказываемся лицом к лицу. Я зацепляюсь большими пальцами за пояс ее халата, прижимая девушку к себе.
— Я не такая высокая без обуви, — говорит она с придыханием.
Мерри довольно высокая. Я думаю о ее длинных ногах и фигуре в форме песочных часов, скрытой под халатом, затем резко вдыхаю. Я в равной степени очарован ее гладкими чертами лица, полными губами и этими небесно-голубыми глазами. Если бы я наклонился вперед на несколько сантиметров, мои губы были бы на ее губах — продолжая прямо с того места, где мы остановились с почти поцелуем в библиотеке много лет назад.
— Нам, наверное, стоит начать, — с трудом произносит Мерри, отрывая свой пристальный взгляд от моего.
Вместо того, чтобы отойти в сторону, я задерживаю ее в объятиях еще на минуту, чтобы посмотреть, отбросит ли она свою нервозность и позволит тому, что началось еще в колледже, развиваться дальше.
Румянец на щеках Мерри становится ярче, и она выскальзывает из-под моей руки. Я прислоняюсь к стойке и скрещиваю ноги в лодыжках, задаваясь вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем та уступит химии между нами. Но лучший вопрос заключается в том, почему она сопротивляется тому, что мы оба так ясно чувствуем?
Неуверенность, появившаяся после пожара, который изменил мою жизнь, положив конец моей карьере, вспыхивает с новой силой. Я отмахиваюсь от нее, как от надоедливой мухи, затем закатываю рукава и пожимаю плечами, чтобы поправить посадку рубашки на пуговицах.
Поднимаю взгляд, когда Мерри медленно моргает, как будто в трансе или устала. Я не совсем уверен.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Да, все хорошо. — У нее мечтательное выражение лица, словно она съела слишком много пирога на День благодарения, затем девушка откашливается, словно стряхивая это с себя, и говорит: — О чем я? Я имею в виду, на чем я остановилась?
— Тесто для пиццы.
— О.
В течение следующих десяти минут Мерри дает мне научный урок о брожении, дрожжах и о том, что это живой организм. Мы делаем тщательные замеры и смешиваем.
Затем в течение целой минуты она замешивает тесто, вымешивая его ритмично, целенаправленно.
— Твоя очередь. Попробуй.
Я сжимаю тесто, которое выглядит намного меньше, между моими ладонями и пытаюсь имитировать ее движения.
— Чересчур жестко. Попробуй использовать более мягкий захват, чтобы не переборщить с клейковиной. — Она разглаживает муку на столешнице.
Я пытаюсь еще раз.
Мерри прерывает попытку номер два.
— Не пытайся выжать своей тяжелой рукой жизнь из этой штуки. Думай об этом как о ласке, когда отталкиваешь, а затем обратно в объятия, притягиваешь ближе.
Мои руки застывают на тесте.
— Ласка и объятия, да? — Понимает ли она, что делает со мной?
Пытаюсь снова, но она останавливает меня в третий раз. Я привык ловко обращаться со стофунтовым пожарным шлангом, при этом надев около пятидесяти фунтов снаряжения. Э-э, раньше. Я не создан для нежных прикосновений, за исключением, возможно, тех случаев, когда дело касается Мерри.
— Тебе придется провести мне практическую демонстрацию. — Я не скрываю своей ухмылки.
С легким пожатием плеч она обхватывает мои руки, в которых все еще находится тесто.
— Вот, ты должен быть твердым, но не пытайся уничтожить дрожжи. — Ее голос слегка понижается.
Ее руки на моих настолько мягкие, что я уступаю более нежному подходу.
— Вот так. Теперь начинаешь понимать. — Она отстраняется и говорит: — И это, сэр, плата за мою предыдущую оплошность насчет сам-знаешь-чего.
Я откидываю голову назад от смеха. Мерри не забывает о том, что происходит между нами, но и не позволяет себе полностью поддаться. Тем не менее, она как бы подтверждает, что хотела бы пересечь границу, и меня это устраивает.
— Мы не можем замешивать его слишком долго, иначе пропустим настоящее удовольствие от его подбрасывания, но сначала мы должны подождать, пока оно поднимется. — Она устанавливает таймер.
— И что мы будем делать, пока ждем? — Я не флиртовал почти десять лет. Мои братья называют меня «антифлиртом» и никогда не хотели, чтобы я был их ведомым. Я неизбежно ляпнул бы или сделал что-нибудь, чтобы отшить потенциальную пару, на которую они положили глаз.
— Мы испечем пирог. — Мерри достает другую миску и добавляет смесь муки и других сухих ингредиентов, затем нарезает сливочное масло.
Мы болтаем, пока она раскатывает тесто в тонкий лист, а затем укладывает его на блюдо с зубчатым краем.
Я мог бы сидеть здесь и наблюдать за этой женщиной весь день. Дело не в том, что мне хочется, чтобы она работала только для того, чтобы наслаждаться плодами ее труда. Скорее, это то, как она двигается, с грацией, уверенностью и спокойствием.
— Технически, это не пирог. Вдохновленная снегом, который обязательно выпадет к утру, это будет ежевичный торт, посыпанный сахарной пудрой, чтобы ягоды выглядели так, будто они засыпаны снегом.
— Звучит как идеально для продажи в новом магазине.
— Без сомнения, но мне интересно, как мы будем привлекать покупателей?
— Можешь рассчитывать на то, что мои братья и я приведем это место в порядок, отполируем и подготовим для публики. Будет выглядеть великолепно. Я уже отправил Нико сообщение о цветах краски.
— Но я подумала, что в городе есть множество ресторанов и местечек, где продают выпечку и вкусную еду. Что привлечет людей именно к нам, чтобы мы открылись к Рождеству?
— Мерри, ты никогда не испытывала на себе, чего могут достичь шестеро Коста, когда они к чему-то стремятся. Мы все в деле. Кроме Пауло. Он в последнее время был довольно тихим. Надеюсь, все в порядке. — Мой младший брат обычно довольно сильно занят в боксерском зале, где работает в Нью-Йорке, но для него необычно отказываться от нас.
— Значит пять братьев. — Мерри протягивает руку с растопыренными пальцами.
Я делаю движение, как будто собираюсь дать ей «пять», затем переплетаю свои пальцы с ее, смыкая наши ладони вместе. Мерри переводит взгляд с наших рук на мои глаза. Во взгляде витает вопрос.