«Пассажир» из Сан-Франциско - Бальчев Анатолий. Страница 21

— Как сон?

Он неизменно отвечал:

— Регулярный.

Медики скептически хмыкали и помечали в своих талмудах:

«Сон сбит».

Сегодня ночью генерал был крайне недоволен американцами, которые беспардонно тянули со своим заокеанским телефонным звонком.

— И так сон сбит, — ворчал он, кляня почем зря несуразную разницу во времени. — А почему бы им самим не остаться на ночь в офисе и не позвонить, когда здесь рабочий день?! Вечно мы в какой-то заискивающей роли. Агента, вон, своего прислали! Мало их без него у нас пасется…

Генерал слыл человеком старой закалки и американцам не доверял. Ни раньше, ни теперь. Он был воспитан на лозунге:

— Янки, гоу хом!

Так по-английски, который ему с грехом пополам все же удалось осилить, звучало пожелание:

— Попутного ветра в сторону дома…

А по-другому и не скажешь. Времена изменились, наступила эпоха сотрудничества на основе взаимного уважения. Только они дрыхнут там, а ты карауль их здесь…

Он вздохнул, подошел к кофеварке, налил кофе. Кофеварка была старая, еще из стабильного прошлого. Да и вообще все в кабинете было еще из тех уверенных времен. Внешне мало что изменилось. Разве что портрет на стене — вместо Дзержинского, которого генерал, несмотря на все последние исторические изыскания, глубоко уважал, Путин висит. А вот кофе хуже стал — раньше секретарша Анечка такой напиток богов забабахивала, какой нынче и в ресторанах лучших не подают. Генерал сел обратно в кресло, откинулся на спинку и предался ностальгии.

Приятные воспоминания нарушил американский звонок генерала Джексона:

— Добрый вечер! — сказал он с подчеркнутым американским дружелюбием.

— Добрый! — согласился Соколов. И не давая себе спуску, сразу перешел к делу: — Ваш агент очень неплохо поработал. Просто, о’кей! Кажется, мы взялись задругой конец цепочки. Машина, которую он засек, была предоставлена в распоряжение генерала Сатарова, важного таможенного чиновника из Душанбе. Мы начали его разрабатывать…

— Мы тоже не сидим на месте, коллега, — Джексон довольно хмыкнул. — Индус вывел нас на крупную разветвленную сеть. Скоро их можно будет брать.

— Давайте дождемся следующей поставки…

— Договорились. Кстати, что с Маковским? Как он себя чувствует?

— Отлично, — Соколов глубоко со смаком зевнул, прикрывая ладонью трубку. — Отслеживаем его контакты…

— Желаю удачи, держите нас в курсе. Ловко же устроился ваш «хоккеист»…

— Да уж…

На Соколова навалился новый приступ зевоты, которую не могла разогнать даже предполагающаяся улыбка генерала Джексона, все еще отдающая свежестью зубной пасты.

Еще раз расшаркавшись в космическом пространстве, генералы пожелали друг другу относительной доброй ночи. Как всегда не в точку: для Америки слишком рано, для России уже поздно… День пламенеет — как писал с детства любимый Соколовым писатель Джек Лондон. Он повесил трубку, с неприязнью посмотрел на ни в чем не повинный телефон и стал моститься вздремнуть пару часиков на узком казенном диванчике. В рабочем порядке, так сказать. Про себя отметил, что раньше диванчик был более удобным. И скрипел не так. С мечтами об Аннушке — только мечтами, поскольку генерал был примерным семьянином — он казался шире и мягче…

Черт бы побрал эту Америку с их разницей во времени…

Глава пятая

Сегодня они все работали вместе — Маковский, Сатаров, Волков, Сергеев. Такое случалось не каждый день, по такому случаю после смены решено было это вспрыснуть — хоть здесь же, в ресторанчике в Шереметьево, или поехать в Архангельское — тоже дорога не дальняя…

— Вам лишь бы повод, — высказывала матушка Волкову.

И была права.

Смена обещала быть без напрягов, по крайней мере, никаких особых указаний сверху не поступало. У стойки Волкова уже битый час тыркался мексиканец в сомбреро. Не нравилось Борису, когда что-то делалось напоказ. Ну, на фига ты по дождю напялил свою хламиду?! Продемонстрировать, что тебе скрывать нечего?! А чего тогда ручонки пошаливают? Текилы в валютном баре перебрал? Или за неимением оной вчерашняя водочка колотун выстукивает? Как бы то ни было, для очистки совести пройдемся еще раз по кругу. До отправки самолета в страну кактусов время еще есть…

Мексиканец был немолодой, усатый, а из-под сомбреро выкатывал напористый живот. Он беспрерывно вздымал руки к небу и лопотал что-то по-испански — по-видимому, вымаливал у Пресвятой Девы Марии летную погоду.

— Не боись, амиго, — успокаивал его Волков, в очередной раз перетряхивая чемодан. — Улетишь со всеми или… несколько позже.

Внимание Волкова привлек кожаный жилет с подозрительным утолщением где-то в районе спины. Волков жилет вытащил, начал ощупывать, мексиканец побледнел.

— Хитришь, амиго?!

Игорь нашел небольшой потайной карманчик и извлек оттуда три маленьких флакончика без этикеток с мутной жидкостью внутри.

— Что это? — вопросительно-требовательно уставился он на мексиканца.

Тот сделал вид, что пытается объяснять, размахивая руками, как ветряная мельница.

— What’s this? — повторил Волков свой вопрос по-английски.

Мексиканец опять замахал руками еще энергичнее. Привлеченный шумом, к стойке подошел Маковский. Моментально вникнув в суть проблемы, он обратился к иностранному гостю на его родном языке. Мексиканец возблагодарил Деву Марию, что хоть кто-то его понимает, и разразился страстным монологом. Филипп слушал сначала серьезно, потом, едва сдерживаясь, и под конец расхохотался как ребенок. Мексиканец сконфузился, покраснел и полез в карман своей куртки. Долго там копался, вынимая то кошелек, то жвачку, то пачку презервативов. Наконец выудил нужную бумажку и предъявил ее Маковскому. Бегло просмотрев документик, Филипп от смеха согнулся пополам.

— Может, наконец, переведешь? — сердито спросил Волков.

— Не поверишь… — захлебывался он. — Во всяком случае, я с таким еще не сталкивался… Это сперма русского медведя. Даже сертификат качества прилагается. На Птичьем рынке выдали…

Филипп протянул Борису бумагу, на которой черным по белому, пусть и коряво было выведено: «Качество гарантируют М. Топтыгин, В. Тамбовский и Л. Патрикеевна».

— Подписи имеются, сам посмотри…

Волкову ничего не оставалось делать, как тоже рассмеяться:

— Да, «Птичка» — фирма солидная… Жалко бедолагу. Интересно, на сколько же он налетел? И что собирался с ней делать? Кого оплодотворять? Ты хоть объясни ему, в рамках, конечно, что это туфта: русские хоть блоху и подковали, но медведя, насколько мне известно, еще не дрочили…

— Ну и что с ним теперь?

— Нет, ты выясни, что он с ней собирался делать, — сказал дотошный Волков, — чтобы знать на будущее, а я эту штуку на экспресс-анализ к Штейману закину: заодно узнаем, за что амиго деньги заплатил…

Штейман встретил приятеля нельзя сказать, чтобы радостно:

— Ну нет от вас покоя! Что на этот раз нарыли? — ворчливо произнес он вместо приветствия.

— Вот здесь, кажется, что-то есть…

— Тебе всегда все кажется. Особенно ближе к вечеру, — сказал Штейман, забирая флакончик. — Подожди немного…

В лабораторию заглянул Сатаров:

— Что-то мачо наш престарелый совсем приуныл, сидит пот с лысины утирает, — сообщил он. — Не иначе, с медведем экспериментировали на каком-нибудь секретном заводе…

— Ошибаешься, — Шурик поднял голову от стола с реактивами и провозгласил: — После анализа всемирно известной суперлаборатории имени Штеймана жидкость непонятного предназначения, которую контрабандным способом тайно собирались вывезти за пределы нашей Родины, является обычным конторским клеем…

— Руки прочь от наших медведей! — хохотнул Сатаров.

— Бедная моя Лиля, однажды возьмет и проснется с осеменителем медвежьего питомника, — вздохнул Штейман. — Ну, а сейчас кто со мной?

И жестом фокусника он вытащил из лабораторного шкафчика колбу с прозрачной жидкостью.