Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира. Страница 73

И все же что-то исподволь разрушалось в незыблемой скале его представлений о законах бытия. Смутная неприязнь к Аллору сменилась уважением, привычная ненависть к Мелькору – каким-то усталым безразличием. А Манвэ – разве он может ошибаться или что-то делать неправильно? Он же Король, ему Илуватар открыл больше, чем всем Валар вместе взятым… Тулкас вновь потянулся к кувшину и тут услышал громогласное ржание Нахара. Через минуту по ступенькам прошуршали шаги и раздался стук в дверь.

– Входи, Оромэ, – крикнул Тулкас.

Тот вошел в залу упругой походкой охотника и опустился на лавку напротив хозяина. Снял увенчанный турьими рогами шлем и взглянул на Воителя.

– Что скажешь? – спросил тот.

– А что я могу сказать?

– Ты же после меня ушел. Что там делается?

– Не знаю… Манвэ привел Аллора в чувство и отбыл на Ильмарин. Остальные у Ниэнны остались.

– От него были еще какие-нибудь распоряжения?

– Нет… никаких. Как ты думаешь, он знает, что делает? – спросил Оромэ, помолчав.

– То есть? Он всегда все знает. А что?

– Ничего. Странный он какой-то сегодня…

– Его иногда трудно понять. Но он – Король. – Тулкас нахмурился.

– Да, конечно, – поспешно согласился Охотник. – Вот только не знаю… – Он замолчал, подбирая слова.

– Ну?

– Ну… что делать с ними… с мятежными майар? Тулкас задумался.

– А что с твоим сейчас? – спросил он.

– Спит. Ведь Манвэ отменил ступенчатую казнь, и я усыпил Алтарэна, когда он возродился. Не болтаться же мятежнику по Валинору. А твои?

– Тоже. Я их отключил – и все.

– Тогда выходит, что их пробуждать надо: они же тоже оправданы, раз их за союз с Мелькором судили.

– Выходит, что так, – проговорил Тулкас. – А что ты с ним делать будешь – после всего?

Оромэ пожал плечами:

– Не знаю. Вообще-то приказ есть приказ, суд есть суд. Нечего было с Врагом путаться.

– Так теперь он вроде не Враг?..

– Спроси что-нибудь полегче… – Оромэ притянул к себе кувшин и сделал порядочный глоток.

Тулкас мрачно усмехнулся:

– В любом случае они.теперь полны беззаветной любви к создателям, то есть к нам. Если после его пробуждения недосчитаешься пары зубов – не удивляйся.

– Вот еще… А может, их к Ирмо отправить?

– Ага, чуть что, так к Ирмо. А что ты его раньше туда не отправил – после казни?

– А ты?

– А я предпочитаю сам разбираться, Ирмо мне не указ.

– Вот именно. И вообще он непонятный какой-то…

– Так что, будем будить или выждем? – вернулся к разговору Тулкас.

– Я, пожалуй, подожду, – задумчиво сказал Оромэ. – А вдруг что-то изменится – мало ли. Спит уж, и пусть себе спит. Поднять всегда успею. А ты?

– А я подумаю. Может, и подниму – нечего им попусту валяться.

– А если Мелькор оклемается и опять попытается что-то натворить? Они же с ним будут.

– Ничего, разберемся.

– Ну я пошел. – Оромэ встал из-за стола, надел шлем и закутался в зеленовато-бурый плащ. – Увидимся.

– Непременно. – Тулкас затворил за Великим Охотником тяжелую, обитую металлом дверь. Постоял, прислушиваясь к удаляющемуся цокоту копыт, и направился в обширный подвал, где лежали недвижно уже третью эпоху его майар – Талион и Охтариэн, мятежные Воитель и Воительница.

Ирмо задумчиво перебирал длинные стебли синевато-фиолетовых трав, теплым одеялом укутавших ноги, когда расслышал вдалеке тяжелые шаги. Он слышал все, что происходит в его садах, а при желании мог также увидеть, что тревожит сонный и ласковый покой Лориэна, и немало удивился, узрев самого Тулкаса – нечастого посетителя его мира. Пока Астальдо со всей доступной ему осторожностью ломился через пасмурные заросли, Повелитель Грез лихорадочно соображал, что могло привести к нему Гнев Эру. День начинался занятно: сперва Эонвэ, уволокший Мелиан в чертоги Ниэнны, ничего толком не объяснив, – а был герольд Манвэ явно встревожен, – теперь Тулкас. Редко заходил он прежде в туманные сады, предпочитая пиры, турниры и общество веселой супруги.

Раздвинулись причудливо изогнутые серебристые ветви обрамляющих полянку кустов, и взору Ирмо предстал Астальдо, чьи волосы и плащ были усыпаны мерцающей пыльцой – светоносные деревья цвели сейчас по всему саду, доставляя немало простодушной радости восторженным элдар.

– Приветствую тебя, Владыка Грез! – проговорил Тулкас, слегка наклонив голову.

– И тебе привет, Астальдо, – кивнул Ирмо, не поднимаясь с пушистого травяного ковра. – Что привело тебя ко мне? Да ты присаживайся, мне тяжело все время держать голову запрокинутой.

Тулкас осторожно опустился напротив Ирмо, по-восточному скрестив ноги, и нахмурился, думая, с чего начать. Откашлявшись, произнес:

– Я прямо скажу – мне твоя помощь нужна. Ты ведь умеешь из сна выводить?

Ирмо приоткрыл пошире глаза, взмахнув длинными ресницами:

– Выводить? Само собой разумеется. А кто, позволь полюбопытствовать, в сон погружал? И, собственно, кого? – Мастеру Грез показалось, что он уже знает ответ, но он оставил догадки при себе.

– Я и погружал, – раздосадованно бросил Астальдо, растирая в пальцах блестящие пылинки. – Ну не знал… Не умею я с сознанием обращаться, не приходилось… А там что-то совсем не то делается…

– Где – там? – терпеливо глядя в глаза Валы-Воителя, продолжал выспрашивать Ирмо.

– Где… в сознании у них – понимаешь, Лориэн, о ком я говорю?

Ирмо собрался было придать лицу недоумевающее выражение, но что-то подсказало ему, что время тянуть не стоит – хуже от этого будет не Астальдо. Поэтому он просто спросил:

– Ты говоришь об Охтариэн и Талионе – твоих мятежных майар?

– Ну да. Я тогда проучил их как следует, а потом… потом просто усыпил – вот так… – Тулкас рубанул рукой по воздуху, стряхнув росу с ближайшего куста, отчего вокруг разлился еле ощутимый, сладковатый и горький одновременно запах, – а теперь их не пробудить…

Ирмо высыпал на тыльную сторону кисти немного отливающего лунным светом, терпковато пахнущего порошка – пыльцы цветка раздумий – что-то там было, помогающее сосредоточиться и придающее мыслям большую связность и быстроту, – и коротким вздохом втянул в себя. Тулкас еле заметно усмехнулся, но промолчал.

Мастер Грез тряхнул неуловимого цвета волосами, взгляд стал цепким, пристальным.

– Итак, ты просто усыпил их. Со всеми последними ощущениями и чувствами. Не пригасив память… Прелестно! – прошипел он почти вкрадчиво. – Значит, две эпохи кругового морока! Что же ты только сейчас ко мне обратился? – Ирмо вскочил на ноги и резко нагнулся к Астальдо, глядя ему в лицо полыхающими лунным огнем глазами с крошечными точками зрачков. – Стоило «ступенчатую» отменять! Хорошо, если я сейчас хоть в чем-то ошибаюсь!

В таком раздражении Владыку Грез Тулкас не видел ни разу. Больше всего ему захотелось убраться подальше из Садов Забвения, но помощь Ирмо была необходима, а гнев – Вала отдавал себе в этом отчет – был справедлив. Только… ну не знал он о том, что, просто усыпив, точнее, «закрепив» своих майар в состоянии «небодрствоваиия», он заставил их «спать и видеть сны»…

А «какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?..».

Не знал. Да что говорить, не особо и задумывался. Тогда еще ему к Ирмо идти не хватало… Зол был, и вообще…

– А что это ты сейчас-то сподобился ко мне прийти – не прошло и трех эпох? С какой радости ты их будить надумал? Живые мишени на тренировках понадобились или соскучился? В чем дело?

– Да сложная тут история… – пробормотал Астальдо, пропуская мимо язвительные замечания Ирмо.

– Вот по дороге и расскажешь, – отрезал Мастер Грез, бросая на всякий случай в бесформенную и безразмерную на вид сумку несколько пузырьков с разного рода составами.

«Айо!» – мысленно позвал он.

«Я здесь», – донесся ответ.

«Я, возможно, ненадолго. Если кто еще придет – знаешь, что делать. Эстэ предупреди, чтобы не волновалась, хорошо?»

«Предупрежу, хотя, если она узнает, куда ты направился, волноваться все равно будет». – В голосе Айо скользнула усмешка.