Гори ясным пламенем (СИ) - Амур Ника. Страница 24

Разочарованная Вероника присела на пол. Перед ней высилась стопка из книг. «Надо бы вернуть их на место», — вяло подумала она и потянулась за верхней. В голову пришло, что совсем не обязательно долбить стену, чтобы сделать тайник. Можно спрятать важные документы между страниц, где они прекрасно сохранятся.

Она снова принялась за дело. На этот раз переворачивала каждую книгу старицами вниз и трясла ее, пока не убедится, что в той ничего нет. Действо повторялось снова и снова. Стопка ощутимо поредела. Вместе с ней таяли надежды Вероники найти что-нибудь стоящее. Она взяла предпоследнюю книгу без особой веры в успех. Тем сильнее было ее изумление, когда к ногам упала стопка перетянутых ленточкой писем. Книга внутри оказалась полой. Не книга даже, а шкатулка.

Отбросив книгу в сторону, Вероника непослушными пальцами развязала веревку. Письма пахли типографской краской. Должно быть, пропитались от книги. Развернув первое письмо, она прочитала начало.

Писала женщина. Много слов о любви, тоске и надежде на скорую встречу. Пробежав глазами несколько строк, Вероника поняла, что держит в руках любовную переписку. Права Марфа Станиславовна − мать Раисы – у Леопольда был роман. Вероника подивилась прозорливости старушек. Откуда они только все знают? Не иначе у них есть секретных информационный канал.

Она собиралась свернуть письма, когда заметила край фотографии, торчащий из вороха бумаги. Потянув за него, Вероника вытащила фото женщины. Та была абсолютной противоположностью Светланы Георгиевны. Тонкая, как ствол молодого деревца, светловолосая, с бледной кожей. Будто вся соткана из света. Веснушки на щеках усиливали впечатление. Говорят, у кого есть веснушки, тех любит солнце. Глядя на фотографию, хотелось улыбаться. Такой светлой и доброй выглядела запечатленная на ней женщина.

Вероника увлеклась чтением писем и разглядыванием фото и не сразу обратила внимание на шум во дворе. Лишь когда в холле раздался топот ног, она вскинула голову. Стена кабинета попеременно окрашивалась то в красный, то в синий оттенки, словно за окном кто-то по очереди включал разноцветные фонари. Первый шок прошел, и Вероника сообразила, что это результат работы мигалки на полицейском автомобиле.

Она вскочила и заметалась по комнате, прижимая письма с фотографией к груди. Инстинкт подсказывал: их надо спрятать. Но куда? Полки с книгами не выглядели надежным убежищем. Если она смогла найти переписку, смогут и другие. А, между тем, письма хранили важную информацию. С их помощью можно отыскать любовницу Леопольда и пролить свет на причину его самоубийства.

Вероника подбежала к окну. За ним рос куст боярышника. Того самого, на который свалился Митя. Недолго думая, она распахнула окно и выбросила бумаги на улицу. Куст сохранит их до утра.

Дверь с оглушительным треском ударилась о стену. Вероника едва успела отвернуться от окна. На пороге стояли двое мужчин в полицейской форме. Не говоря ни слова, они бросились к ней, схватили за руки и защелкнули на них наручники. Не понимая, что происходит, Вероника не сопротивлялась. Все прояснило, когда ее вывели из дома и посадили в машину. Она арестована!

* * *

За окном полицейской «Волги» мелькали дома. Окна по большей части были темны. Улицу освещал лишь свет фонарей.

— В чем я виновата? — спросила Вероника.

Один из полицейских, тот, что сидел на пассажирском сидении, обернулся к ней и ответил:

— К нам поступил звонок о проникшем в дом грабителе.

— Но я живу в этом доме! — возмутилась она. — Я гостья Светланы Георгиевны. Спросите у нее.

— Спрашивали, — полицейский отвернулся.

Дальше приставать с расспросами не имело смысла. Свекровь сделала вид, что они не знакомы. Завтра она опомнится и Веронику отпустят. Володя не позволит, чтобы она сидела в камере как преступница. Но до утра еще надо дожить. Месть Светлане Георгиевне удалась на славу. Вот у кого следует поучиться тому, как поступать с врагами. Вероника бы восхитилась сообразительностью женщины, если бы не угодила из-за нее в неприятности.

Под конвоем, словно рецидивистку, ее проводили в камеру. Прежде чем запереть решетку, полицейский обыскал Веронику. «Чтобы убедиться, что ты ничего не прихватила из дома», — пояснил он. В более унизительной процедуре Вероника еще не участвовала. Она терпеливо вынесла все: и ладони полицейского, скользящие по бедрам и ногам, и похлопывания в области талии, и даже заглядывание в вырез блузки. Стиснув зубы, она сосредоточилась на придумывании для Светланы Георгиевны расплаты одну страшнее другой. Фантазии помогли продержаться до конца экзекуции.

Наконец, ее оставили в покое. Вероника осмотрела место заточения. В камере было не так уж и плохо. Чисто и главное никого кроме нее. Больше всего она опасалась, что придется коротать ночь в обществе проституток и драгдилеров. Судя по пустующим камерам, город мог похвастаться низким уровнем преступности.

Вероника присела на край койки, обхватила себя за плечи. После всех переживаний, выпавших на ее долю, она невыносимо устала. Глаза закрывались сами по себе, и она не боролась со сном. Все равно до прихода Володи ситуацию не исправить. Полицейские ясно дали понять, что не намерены ничего делать без его ведома. Упав на койку, она подтянула колени к груди. Любимая с детства поза эмбриона дала иллюзорное чувство безопасности. Так Вероника проспала до утра.

В камере у потолка было маленькое забранное решеткой окно. Свет через него почти не проникал. Вероника проспала рассвет, а потому все еще находилась во власти сна, когда за ней пришли.

— Вставай! — грубый голос ворвался в дрему. — Пора на допрос.

Вероника протерла глаза, озираясь вокруг. Сонную, растрепанную с ночи ее повели в кабинет к Володе. На ходу она пятерней расчесала волосы, придавая себе более или менее презентабельный вид. Мало того что ее обвинили в воровстве, так она еще и выглядит как бомжиха. Едва ли Владимир захочет повторить свидание.

— Доброе утро, — полицейский встал ей на встречу, кивком отпустив сопровождающего. — Как ты?

Он протянул стакан с водой, и Вероника с благодарностью его приняла. Половину она выпила, а остатками жидкости смочила виски.

— Мне жаль, что тебе пришлось провести ночь в участке.

— Мне, в общем-то, тоже, — она присела на стул. Вспомнилась их первая встреча: кабинет Владимира по-прежнему блистал чистотой, напоминая операционную, она сидела на том же стуле, и разговор у них тоже был не из приятных.

— Сердишься? — Владимир посмотрел на нее с усмешкой. — Имеешь право. Если бы мне сообщили раньше, я бы еще ночью тебя отпустил, но ребята решили не беспокоить меня из-за ерунды.

— Приятно знать, что я и есть та самая ерунда.

— Да ладно тебе, — поморщился он. — Если уж на то пошло, ты сама виновата. Что ты делала в кабинете Леопольда?

— Гуляла, — огрызнулась Вероника и тут же пожалела о сказанном. В конце концов, Володя хочет помочь. Да и прав он: это ее вина. Не надо было лазить, где не следует. Но несмотря на арест, Вероника не жалела об обыске кабинета. Мысль о спрятанных в кустах письмах согревала душу. — Мне приснился кошмар, я решила проветриться и случайно забрела в кабинет.

— Звучит неправдоподобно, — заявил полицейский. — Особенно учитывая ключи, которые ты зачем-то стянула из кухни.

— Всему виной любопытство, — посетовала Вероника. — Накануне мне показалось, что я кого-то видела в кабинете. Вот и пошла проверить.

— Эта комната давно заперта. Туда уже много лет никто не заходит. Там просто не могло никого быть.

— Может, влез кто через окно, выходящее в сад, — озвучила Вероника ранее пришедшую ей на ум догадку. Только так она могла объяснить увиденное. Она собиралась развить эту мысль, когда вдруг задалась вопросом: откуда Владимиру известны подробности про запертый кабинет?

— Светлана Георгиевна приняла тебя за грабителя и вызвала полицию. Ты должна ее понять: она сильно испугалась.

— Светлана Георгиевна испугалась? — фыркнула Вероника, вмиг позабыв про подозрения насчет полицейского. — Да эта ведьма сама кого хочешь напугает до икоты. Ей с грабителем справиться, как нечего делать. Огреет тростью, и он готов.