Козырь Рейха. Дилогия (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 90
«Лайон» содрогнулся от четырех орудийного залпа – обычная практика линейного флота – выстрелы из башенных пушек чередовались. В бинокль Битти разглядел высоченные столбы воды, взметнувшиеся в небо прямо по курсу германского крейсера. Адмирал поморщился – в противника так и не удалось пока попасть, в то время как немцы уже нащупали дистанцию, взрывы раздавались совсем рядом, по стальному корпусу лязгали осколки. И не успел Дэвид обдумать мысль, как «Лайон» сильно тряхнуло, броневая стенка рубки протестующе завибрировала.
«Первым снарядом в нас попали, и, судя по всему, далеко не последним. У Хиппера неплохие комендоры, раз с восьмидесяти кабельтовых попали нас», – мысли текли неторопливо и спокойно – одно попадание для линкора с девятидюймовым поясом по ватерлинии и таким же бронированием башен и рубки практически безвредно. Хотя повреждения, конечно, будут – даже в относительно легковесном бронебойном снаряде в 28 см до 8 кг тротила. Главное, не нахвататься этих снарядов с короткой или средней дистанции, когда они будут в состоянии начать пробивать броню. А потому расстояние в 60 кабельтовых является минимально допустимым для «кошек» – собственная броня пока является надежной преградой для вражеских снарядов, в то время как английские 635 кг снаряды еще пробивают бортовую броню германских крейсеров.
Битти бросил взгляд на часы – 9.36. Он приказал открыть огонь ровно в девять – германцы 14 минут молчали – дистанция действенного огня для их орудий весь этот промежуток времени была очень большой. Зато потом попадания от немцев пошли одно за другим – по его флагманскому «Лайону» стреляло как минимум два немецких гросс‑крейсера. И все из‑за того, что командир «Тайгера» кэптэн Пелли отличался «повышенной нервозностью», как он отметил до того в рапорте Их Лордствам (не писать же про истеричность, похожую на трусость).
Вместо того чтобы стрелять по идущему вторым «Мольтке», «Тайгер» лупил из всех восьми стволов по флагманскому «Зейдлицу», определенно мешая пристрелке «Лайона». В то же время находящийся в комфортном положении необстреливаемого корабля, «Мольтке» раз за разом всаживал снаряды в британского флагмана. И пусть длилось это всего четверть часа, тем не менее, осадок на душе остался – дело в том, что «Тайгер» только вошел в строй Королевского флота, команда не обучена должным образом, а его артиллеристы весьма скверно стреляют по врагу. Хорошо, но Битти вовремя разобрался в ситуации и приказал перенести огонь на второй мателот во вражеской колонне.
Стоя на открытом крыле мостика, Битти с удовольствием вдыхал свежий соленый ветер. Картина, развернувшаяся перед его глазами, была чудесной. Каждые полминуты из башенных стволов выплескивались длинные языки алого пламени и коричневого дыма. Недолеты поднимали высокие колонны белых брызг. Зато другие снаряды не давали всплесков – яркая вспышка и густое облачко черного дыма над вражеским кораблем отмечали зловещие попадания.
Это было крайне волнующе – немцы попали в АД!
Впрочем, тевтоны не стали мальчиками для битья – раз за разом многочисленные вспышки говорили о том, что противник ведет не менее интенсивный огонь, чем англичане. Да и с точностью у них все было в порядке – Дэвид Битти машинально отметил, что попадания получили не только все три «кошки», но и присоединившийся к ним «Нью‑Зиленд» («Индомитебл» безнадежно отстал). Для последнего корабля британской линии (самого слабейшего), противник оказался совершенно не по зубам (волею случая им стал самый сильный германский гросс‑крейсер). И если по артиллерии противники были равны друг другу, но вот 6 дюймов поясной гарвеевской брони не шли ни в какое сравнение с трехсотмиллиметровыми стальными плитами крупповских металлургов, способных выдержать попадания даже снарядов в четырнадцать дюймов.
– Сэр! Смотрите! Вражеский флагман…
Командующий 2‑й Крейсерской эскадры
контр‑адмирал Хиппер
Доггер‑банка
– От судьбы не уйдешь…
Адмирал Хиппер с ужасом смотрел на столб черного дыма и пламени, вздымающийся к небу от кормовой возвышенной башни. Все же англичане попали в нее, и, по всей видимости, воспламенились пороховые заряды на лотках элеватора. Сердце сжала невидимая рука – если створки в погреб не закрылись, и огонь проник вовнутрь, то вскоре последует взрыв, что разнесет несчастный «Зейдлиц» в клочья. Видимо, таков перст судьбы – от нее не уйдешь, даже зная о такой вероятности.
Корпус гросс‑крейсера содрогался каждые десять секунд – старший артиллерист «Зейдлица» сделал то, что был обязан. Приказал открыть огонь с максимальной скорострельностью, желая успеть до взрыва погребов, выпустить по врагу как можно больше снарядов. Хиппер в окуляры бинокля видел матросов «Мольтке» и «Фон дер Танна» – они размахивали бескозырками, приветствуя отчаянную стрельбу флагмана. Его экипаж прямо на глазах сотен моряков подавал пример героизма и самопожертвования во имя Германии, совсем как произнес однажды великий адмирал – «деритесь, и пусть последний снаряд принесет вам победу!»
И «Зейдлиц» продолжал отчаянно сражаться – окутанный стелющимся черным дымом, валившим из двух труб, пожаром кормовой башни, содрогаясь от попаданий вражеских снарядов – корабль продолжал вести эскадру в бессмертие, нанося по врагу ответные удары.
– Экселенц! Расчет башни погиб целиком – все сгорели! Мы потеряли трех офицеров и четыре десятка матросов, – капитан цур зее Эгиди подошел к Хипперу, облокотившись на леера. – Вы оказались правы, майн герр – если бы створки на погреба не были спешно установлены перед выходом, то их подрыв был бы неминуем. «Рабочее отделение» есть ловушка – на новых кораблях его следует убирать из проекта.
– Погреб затопили?!
– Успели, старший офицер распорядился!
– Хорошо, – Хиппер мотнул головой – от сердца отлегло. Все правильно – кто предупрежден, тот вооружен. В той истории из расчетов двух башен спаслось шесть человек – 159 офицеров и матросов сгорели в адском пламени. По мере доклада в голове с точностью до буквы всплывали скупые, однажды прочитанные ужасающие строки:
«Первый попавший снаряд произвел ужасающее действие. Пробив в корме верхнюю палубу и неподвижную броню башни, он разорвался внутри ее. Офицерские каюты, кают‑компания и все отсеки, расположенные поблизости, оказались разнесенными вдребезги. В перегрузочном отделении загорелся подготовленный полузаряд. Огонь пошел вверх в башню и вниз в погреб, и там и там воспламенились новые заряды. Расчет погреба попытался спастись через дверь в рабочее отделение соседней башни, но в результате загорелись заряды и в нем, вспышка точно так же прорвалась наверх в башню. В итоге расчеты двух башен были уничтожены одним попаданием. Языки пламени над кормовыми башнями поднимались на огромную высоту».
Контр‑адмирал Франц Хиппер с немалым облегчением вздохнул – картина апокалипсиса на отдельно взятом крейсере казалась ужасающей в своей реальности. Так могло быть, но все же так не случилось. Благодаря заранее предпринятым мерам удалось предотвратить катастрофу, вчетверо сократить число жертв, сохранить одну башню – пятую часть артиллерии линейного крейсера. И словно подтверждая возникшую в голове мысль, корабль содрогнулся от очередного громкого залпа – однако вместо трех длинных языков пламени из стволов вырвалось четыре – расчет кормовой башни снова вступил в борьбу с неприятелем, послав трехсоткилограммовый «подарок» флагманской «кошке».
– Экселенц! С цеппелина L‑5 передали радиограмму – главные силы Гранд Флинта к норду в ста десяти милях. Наблюдают два десятка дредноутов в сопровождении легких сил.
– Очень хорошо! Джеллико никак не успеет, даже если сильно захочет вмешаться в наше противостояние. Шеер уже подходит – через полчаса заговорят пушки его линкоров.
Британцам все последние дни аккуратно «скармливали» дезинформацию, зная, что те через «комнату 40» перехватывают и дешифруют радиограммы. Так что появление эскадр Шеера и Ингеноля под общим командованием «старины» Тирпица станут для Джеллико и Битти крайне неприятным сюрпризом. Тем более что собственной разведке теперь уделялось не в пример больше внимания. Январские налеты на Лондон были отменены – и вместо одного было задействовано в обеспечении операции сразу три цеппелина, перекрыв с небес все наиболее вероятные направления подхода неприятельских сил к кромке Доггер‑банки. К тому же в ближней зоне, включая подступы к Гельголанду, к патрулированию помимо миноносцев привлекли полдесятка аэропланов, включая один новейший, с бомбами для поражения вражеских субмарин.