Ближний Круг (СИ) - Криптонов Василий. Страница 42

Я наконец-то понял, чего она ждёт.

Увы, дорогая. Сегодня мне не до романтических поцелуев.

— Конечно, друзья, — простодушно улыбнулся я. — А этот подарок — в знак нашей дружбы. — Вспомнил слова Нины. — Очень модная вещица.

Перед словом «модная» Полли не устояла.

Вытащила из сердечка крохотную капельку-пробку, поднесла кулон к носу. Вдохнула.

— Ах! И впрямь, какой чудесный... — Она не договорила.

Глаза Полли закатились, голова упала на плечо. Отличная штука! Нина — молодец.

Я осторожно вытащил кулон из ладони у девушки, приладил пробку на место. Спрятал сердечко в карман и вынул из бардачка карту.

Гороховая... Ага. И правда недалеко.

Окна автомобиля были снабжены бархатными занавесками — в обычное время собранными и подвязанными витыми шнурами. Я распустил шнуры, закрыл занавесками пассажирское и водительское стёкла. Рядом с машиной никого не было.

Я вышел, вынул из багажника шофёрские куртку и фуражку, принадлежащие Трофиму. Знал, что у него всегда есть при себе запасной комплект одежды — службой Трофим дорожил и к своим обязанностям относился весьма добросовестно.

Я скинул фрак, натянул куртку. На голову надел фуражку, спрятал под неё косу. Козырёк опустил на лицо. Из аптечки вытащил медицинскую маску. Не чулок, конечно, но лучше, чем ничего. Опознать в таком виде представителя рода Барятинских — задача не из легких. Впрочем, Комаров узнает меня под любой личиной. Маскировка нужна для тех, кто встретится по пути.

Дополнительно сверяться с картой я не стал — дорогу запомнил. Быстрым шагом вышел на набережную и направился в сторону Гороховой улицы.

Глава 20. Два сапога

Трактир я увидел издали — большой, с ярко освещёнными окнами и нарядной вывеской «Два сапога», в окружении разноцветных лампочек. Изображения сапог так же присутствовали — видимо, для того, чтобы избавить потенциального посетителя от последних сомнений, что прибыл по адресу.

Я толкнул дверь. Тяжёлые запахи кухни и табачного дыма накинулись раньше, чем успел сделать первый шаг.

— Чего изволите? — осведомился лысоватый дядька в красной шёлковой рубахе и широких штанах, заправленных в начищенные до блеска сапоги.

Вопрос он задал не сразу. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы меня разглядеть — всего, от маски до ботинок, — пытаясь определить уровень платежеспособности. Даже интересно стало, к какому выводу пришёл.

— Мне нужен Федот Ефимович.

Если окажется, что его здесь нет, времени у меня останется совсем мало. Но интуиция не подвела.

— Извольте обождать. — Дядька поклонился.

Мне показалось, что разочарованно. К Федоту Ефимовичу, видимо, заглядывала самая разная публика. И ждать от таких персонажей, как я, высоких барышей не приходилось.

Дядька махнул рукой. К нему подскочил пацан лет десяти. Дядька что-то быстро сказал. Пацан, метнув на меня любопытный взгляд, умчался прочь.

— Приболели? — глядя на мою маску, осведомился дядька.

— Немного. Простыл.

— Бывает, — понимающе покивал он. — Погоды нынче прохладные.

На дворе уже вторую неделю стояла жара — как я успел узнать, для здешних мест не характерная. Тоже кивнул дядьке. Мы с ним друг друга поняли.

— Велят звать, — объявил вернувшийся пацан.

Аж запыхался от усердия, так и сверлил меня любопытным взглядом.

— Проводи, — кивнул дядька.

— Пожалте. — Пацан махнул рукой, приглашая следовать за собой. — Федот Ефимович в отдельном кабинете. Они завсегда тама.

Мы прошли через общий зал — в обычное время наверняка набитый битком, а сейчас, на ночь глядя, почти пустой. В торце зала находилась перегородка. Дверь была скрыта за тяжёлым атласным занавесом, затканным золотыми узорами.

Пацан откинул занавес, предупредительно постучал. Дождавшись ответа, кивнул мне:

— Можно. Заходьте, — и отступил в сторону.

Я шагнул через порог.

Хм-м. Будто и не расставались. За большим круглым столом сидели Федот, Колька и Сенька. На диванчике в углу дулись в карты двое телохранителей.

Я двумя быстрыми шагами преодолел расстояние от двери до стола. Бросил медальон на столешницу перед Комаровым. Глядя ему в глаза, холодно процедил:

— Не ждал?

Колька и Сенька смотрели на меня обалдело. Вероятно, таким тоном с их боссом не разговаривал никто и никогда.

— Дозволь неучу бока намять, Федот Ефимович! — Колька — или Сенька? — начал грозно подниматься из-за стола.

— Пошел прочь, — приказал Комаров.

Колька или Сенька не сразу понял, что приказ обращён к нему. А вот Комаров, в отличие от своих тугодумов-приспешников, мгновенно догадался, что происходит. Кто перед ним стоит, и что может произойти дальше.

Повернулся к тому мужику, что сидел слева. Рявкнул:

— И ты тоже! Вон отсюда, все! — схватил со стола графин с чем-то недопитым, швырнул в угол, где сидели телохранители.

Графин разбился о стену, задекорированную узорчатой тканью. К узорам добавился новый — янтарно-коричневый. По полу покатилась уцелевшая пробка.

Педагогическим талантам Комарова надо отдать должное — его приспешники были отлично вышколены. Через минуту всех четверых как ветром сдуло.

— И чтобы рты на замке держать! — рявкнул вдогонку Комаров.

Ответа не последовало. Дверь закрылась беззвучно. Однако в том, что эти четверо скорее отрежут себе языки, чем решатся произнести хоть слово, сомневаться не приходилось.

— Пожалуйте, ваше сиятельство, — засуетился Комаров. — Не серчайте на Кольку, это он по дурости взъерепенился. Народец они, известное дело — простой, верный, но умишком не богатый. Да, опять же, и не признали вас в такой одёже. Я сам едва признал! Не изволите ли чаю?

— Что это? — спросил я, указывая на медальон.

— Всё обскажу, ваше сиятельство, — ударив себя в грудь, пообещал Комаров, — всё выложу, как на духу! Только не извольте гневаться.

Откровенно говоря, я готовился к другому приёму. Отчего-то был уверен, что Комаров попробует оказать сопротивление. А он, вероятно, рассудил, что месяц назад, при том же составе его команды, я уже устраивал локальный апокалипсис. И мне ничто не помешает сделать это снова.

Если Комаров успел прознать о моём сегодняшнем поединке — а он наверняка успел, — то окончательно убедился, что дорогу его сиятельству Константину Барятинскому лучше не заступать. Вот и пытается лебезить, в надежде выкрутиться...

Ладно. Убить этого подонка я всегда успею. Послушаем, что скажет.

— Говори, — разрешил я.

Комаров торопливо закивал. Потом, приняв виноватый вид, опустил глаза.

— Есть грешок, ваше сиятельство. Дело наше, сами, поди, знаете — неспокойное. Всякое бывает. Случается, что прошу хлопцев меня выручить, они не отказывают. Да и то сказать — кто из нас без греха?

— Ты чего несёшь? — удивился я.

Комаров схватил медальон. Снова ударив себя в грудь, пообещал:

— Накажу! Только намекните, ваше сиятельство, кто, да какую неприятность вам посмел учинить — из-под земли того недоумка достану! Что эти черти натворили? Неужто у самих Барятинских воровать удумали? Никак во флигель залезли?..

Я смотрел недоуменно.

— Али, может, с авто открутили чего? — угодливо заглядывая мне в лицо, продолжил допытываться Комаров. — Сестрица-то ваша, Надежда Александровна, дай ей Господь всяческого здоровья, из автомобиля-то выскакивает — не глядит, что вокруг. А народец в шайке есть дурной. Пацаны зелёные, с рабочих окраин — что с них взять? Про авто не знают, что вашему сиятельству принадлежит, а руки у некоторых, понятное дело, чешутся... Ну, да я им руки-то поотрываю! Ежели хотите, самолично к вам на расправу приведу. Вы только скажите, кто...

— Да замолчи ты, — оборвал я.

Комаров мгновенно смолк.

— Что ты несёшь? — повторил я. — Какое ещё авто? Какой флигель?!

— Дак, меня ж при том не было, ваше сиятельство, — осторожно пояснил Комаров, — я ж не могу знать, что стряслось — а вы не говорите. Вот я и, того... Предполагаю.