Ближний Круг (СИ) - Криптонов Василий. Страница 43

— Ты не знаешь, что случилось с нашим кортежем?

Комаров захлопал глазами. Забормотал:

— Да откуда же нам знать? Мы — люди простые... Краем уха, разве что... Слыхал ненароком; думал — сплетни... Языки-то злые, чего только не расскажут... Ох. Ваше сиятельство! — Он вдруг резко побледнел, сравнявшись цветом лица со скатертью. Прижал руки к груди, уставился на меня. — Да неужто вы думаете, что... — Перевёл испуганный взгляд на медальон. — Неужто думаете, что это мои хлопцы посмели?!

— А что, по-твоему, я должен думать?

— Христом-богом, ваше сиятельство! — Комаров вдруг упал на колени. Неистово закрестился. — Константин Алексаныч! Честью клянусь, ни в жизнь бы не рыпнулись! Чай, не дети малые, хоть туго, да соображают. Против Барятинских лезть — обгадились бы с перепугу, извините за неприличное слово...

— Встань, — поморщился я.

Предыдущая жизнь научила меня отличать правду от лжи. Сейчас был готов спорить на последний грош: Комаров не врёт. Он абсолютно убеждён, что никто из его людей участвовать в засаде не мог. Даже не слова — всё его поведение говорило об этом. Но — медальон?..

— Я снял это с одного из нападавших, — ткнул я пальцем в злополучную побрякушку. — Если твои люди, как ты клянёшься, не при чём, то кто тогда был на дороге?

— Сняли, стало быть... — пробормотал Комаров. — С нападавшего... Вот оно как.

Подниматься с колен он не спешил. Наоборот, в задумчивости опустился на задницу. Почесал в затылке. Выглядело это нелепо, но Комарова, похоже, сейчас меньше всего беспокоил собственный вид.

— А этот вот подлец, с которого сняли... — Он посмотрел на меня. — На рожу — не рябой ли, часом?

Я задумался, припоминая.

На зрительную память никогда не жаловался. И время на то, чтобы разглядеть парня, которого обыскивал, у меня было. Лицо нападавшего действительно покрывала россыпь крупных веснушек.

— Рябой, — медленно проговорил я.

Комаров всплеснул руками. Вскочил.

— Дак, ваше сиятельство! Говорю же, мои хлопцы не виноватые! Это Гераська, подлец!

— Гераська?

— Он, — закивал Комаров. — Он, негодяй! Больше некому.

— Что за Гераська?

Комаров скривился.

— Да бывают, знаете ли, подлецы... Ты к ним — всей душой, а они тебе — шиш по морде. С год назад дело было. Подробностей не знаю, не вникаю в ихние дела. Знаю только, что Гераська от моих хлопцев к другим переметнулся. И, главное, медальон унёс, паразит! А это ж, сами понимаете — не побрякушка какая, а... — Он не договорил. Снова начал бледнеть. Забормотал: — То есть, я-то не ведаю... Я к этому — никакого касательства...

Ну да. То-то ты так взбеленился оттого, что неведомый Гераська ушёл «к другим» вместе с медальоном.

Я успел показать «побрякушку» Клавдии и получить консультацию. Медальон был заряжен магией, охраняющей носителя — поэтому Гераська не только выжил после моего удара, но даже попытался прийти в сознание.

Стоили подобные амулеты, по словам Клавдии, не то чтобы бешеных денег, но рядовому гопнику не по карману. Спонсором шайки «тигров», очевидно, являлся Комаров...

Ладно. Для пресечения таких явлений, как незаконное распространение магии, Государь наш батюшка содержит целое полицейское ведомство — как верно заметила Полли. Меня сейчас интересует не это.

— Про касательство в полиции расскажешь, — бросил я. — Сейчас — про Гераську. Говоришь, что он переметнулся к другим. К кому именно?

— Крупная шайка, — с готовностью отрапортовал Комаров. — Кресты.

— Кресты? — переспросил я.

— Логово у них на Крестовском острове, — пояснил Комаров. — Вот и прозвали. Натуральные бандюки, ваше сиятельство! Эдаким автомобиль обстрелять — проще, чем приличному человеку высморкаться.

— Ну да, — кивнул я. — То ли дело — твои «хлопцы». Почти ангелы, только крыльев не хватает.

Комаров помрачнел и потупился. Я размышлял.

— Кто у этих Крестов главный, знаешь?

Комаров отвёл глаза. Снова затянул старую песню:

— Да откуда же нам знать? Мы — люди простые...

Время, между тем, уже поджимало. До того момента, как в оставленной на парковке карете проснется прекрасная принцесса, оставалось от силы десять минут.

Я шагнул к Комарову. Схватил за горло и, метнувшись вместе с ним к стене, прижал к ней спиной. Кисть окутали магические искры — для устрашения, я пока не позволял им причинять Комарову вред. Жёстко сказал:

— Имя?

— Ей-богу, ваше сиятельство, доподлинно не знаю! — в ужасе глядя на искры, запричитал Комаров. — Кто ж про такие вещи болтать-то будет? Одни слухи, ничего боле.

— Про тебя тоже — одни слухи. Имя?

— Лавр, — неохотно проговорил Комаров. — Лаврентий Пахомов... Только, ваше сиятельство! Ежели вдруг всплывёт, что это я проговорился...

— Будешь помалкивать — не всплывёт.

Я разжал хватку. Задумался. Комаров принялся растирать горло.

— Как выйти на этого Лавра?

— Не могу знать, ваше сиятельство.

— Узнай, — приказал я.

— Но...

Я покачал головой:

— Не зли меня, Федот Ефимович. Даю тебе сутки. Завтра в полночь жду на парковке. Возле моста со статуями — здесь, неподалеку.

— Моста со статуями? — переспросил Комаров. — Это которого же? Аничкова, через Фонтанку?

Я кивнул — в надежде на то, что других мостов со статуями поблизости нет. Забрал со стола медальон и вышел.

Полли пришла в себя, когда я уже вывел машину с парковки и поехал обратно. Она сладко зевнула, подняла голову и нахмурилась.

— А что произошло? У меня такое чувство, что я что-то пропустила.

— Ты уснула, — сказал я с улыбкой.

— Ка-а-ак?! — Полли буквально подпрыгнула на сиденье, чуть не стукнувшись макушкой о потолок.

Изумление её было понятно. Вряд ли такая натура, как Полли, могла просто внезапно взять и уснуть в самом начале свидания. Складывалось впечатление, будто в ней установлена атомная батарейка.

— Я и сам был немного удивлён, а ко всему — раздосадован, — сказал я, не отводя глаз от дороги. — Но ты, вероятно, устала. День сегодня выдался беспокойный. Я и сам уже едва держусь.

Тут я, разумеется, лгал. Сна у меня не было ни в одном глазу, однако придётся уделить ему внимание. Опыт учит меня тому, что спать нужно тогда, когда есть на это время. Потому что когда времени не будет, организм обязательно найдёт самый неподходящий способ заявить о своей усталости.

— И куда мы едем теперь? — спросила расстроенная Полли.

— Обратно. Я полагаю, тебя вот-вот хватятся, если не уже. Ни к чему это — заставлять твоих родителей нервничать.

— И как я могла уснуть?! — недоумевала Полли. — Наверное, это всё тот бокал вина, что я выпила...

— Точно, он, — ухватился я за это предположение. — Да не расстраивайся ты. Если хочешь — давай встретимся завтра вечером.

— Конечно! — с энтузиазмом воскликнула Полли. — С удовольствием! Я же должна как-то оправдаться за свой сегодняшний конфуз.

— Тогда я заеду за тобой в девять?

— Так поздно? Maman настаивает, чтобы я была дома не позже одиннадцати.

Отлично. Значит, завтра моя отлучка не вызовет никаких подозрений, и от Полли я до полуночи успею отделаться.

— К сожалению, до девяти у меня дела, — вздохнул я.

— Дела-а-а-а! — Полли капризно наморщила носик. — Кстати, насчёт дел. Ты уже определился, где собираешься получать высшее образование?

— Пока нет, — пожал я плечами.

— Всего месяц остался, чтобы подать заявление.

— Знаю, — солгал я. — Думаю об Императорской Академии.

— Я тоже подала туда заявление, но не особенно надеюсь, — вздохнула Полли. — У них строжайшие критерии отбора.

— Император намекнул сегодня, что готов мне помочь.

— Правда?! — Полли аж взвизгнула. — Тогда о чём ты ещё думаешь? Это ведь самое лучшее заведение во всём мире! Окончив его, ты совершенно точно сам войдёшь в ближний круг и останешься там навсегда!

— Я всегда думаю, — сказал я, поворачивая к дому. — Проще всего ухватиться за очевидную возможность. Однако бывает так, что в её тени скрывается нечто куда более интересное.