Егерь: назад в СССР (СИ) - Рудин Алекс. Страница 21

Алексей Дмитриевич отковырял одну конфету, сделал большой глоток чая и откусил маленький кусочек сладости. Блаженно зажмурил глаза.

— Хорошо!

Сделал ещё глоток.

— Знаете, Андрей Иванович, а ведь я к вам по делу.

Я почему-то совсем не удивился.

— Слушаю вас, Алексей Дмитриевич!

— Вы не могли бы выступить перед нашими учениками? Рассказать о своей работе, о том, как важно беречь природу. Может быть, вспомните какие-то интересные случаи. Только умоляю вас — не связанные непосредственно с охотой!

— В качестве общественной нагрузки? — улыбнулся я.

— Вот именно! — подхватил учитель. — Видите ли, школа у нас сельская. Большинство учеников после окончания поступают в профтехучилище. Но есть и очень способные ребята! И им очень важно видеть перед собой перспективы. Вы ведь недавно закончили институт?

— Я ещё учусь, — ответил я, делая глоток горячего чая.

— Тем более! — воодушевился Алексей Дмитриевич. — Значит, вы можете рассказать ребятам о своей учёбе!

— В общем-то, могу, — осторожно ответил я. — Но дело в том, что в Черёмуховке я временно, на практике. Осенью уеду в Ленинград. А ведь сейчас в школе каникулы.

— Ничего страшного! — закивал Алексей Дмитриевич. — Мы соберём учеников прямо сейчас!

Тут уже настала моя очередь удивляться.

— В каком смысле?

— Скажем, в следующее воскресенье! Вам подойдёт? Успеете подготовиться за неделю?

— Не знаю, — растерялся я. — Может быть, через пару недель?

— Хорошо, — легко согласился Алексей Дмитриевич.

— Скажите — а какие предметы вы преподаёте? — спросил я, чтобы сменить тему.

— Историю, географию, русский язык и литературу, — признался Алексей Дмитриевич.

— Ничего себе! — изумился я. — Как же у вас хватает времени?

— Ну, я не один, — улыбнулся Воронцов. — Коллектив у нас небольшой, но очень дружный.

Я налил нам ещё чаю и тоже взял конфету. Она была приторно-сладкой, но с горячим чаем — в самый раз.

— А почему вы решили работать в деревне? — спросил я.

— Здесь изумительное небо! — с воодушевлением сказал учитель. — Совсем не то, что в городе!

— Небо?

— Да! Видите ли, Андрей Иванович, я увлекаюсь астрономией! Как любитель, конечно. Так сказать, на досуге. А в городе совершенно невозможно вести наблюдения! То дым, то засветка. То, простите меня, облачность! Да и телескоп на балконе не поставишь. А на крышу дворник не пускает, говорит — не положено ночью по крышам шастать! Вот я и перебрался в Черёмуховку.

Это было так неожиданно, что я рассмеялся. Но Алексей Дмитриевич ничуть не обиделся.

— Приходите ко мне как-нибудь ночью, — сказал он. — Я покажу вам кольца Сатурна. Любопытнейшее зрелище!

— Спасибо, Алексей Дмитриевич, — сказал я.

И тут в окно снова постучали.

Я выглянул и в сгущающихся сумерках увидел Павла. Махнул ему рукой, чтобы участковый проходил в дом.

— Привет, Андрюха! — закричал он из сеней. — Чёрт!

Снова послышался грохот ведра.

— Ой, я, кажется, забыл поставить ведро на место, — сконфузился Воронцов.

Павел ввалился в кухню, пытаясь отцепить ведро от ноги.

— Что там у тебя понабросано в сенях? Чёрт ногу сломит!

Тут он увидел Воронцова.

— Здравствуйте, Алексей Дмитриевич! Прошу прощения!

— Здравствуйте, Павел! — улыбнулся Воронцов. — Как ваша служба? Всех преступников переловили?

— Ловим, Алексей Дмитриевич.

— Павел тоже учился у меня, — сказал мне Воронцов. — И всегда был очень целеустремлённым человеком. Решил поступить в школу милиции — и поступил. Теперь охраняет наш покой, так сказать.

— Да ладно вам, Алексей Дмитриевич! Андрей, можно тебя на минутку?

Павел утащил меня в комнату и закрыл дверь.

— Что у тебя с Катей? — прямо спросил он.

— Ты её проводил? — ответил я вопросом на вопрос.

— Проводил-проводил, — ответил он. — До самого дома. Она почти сразу ушла, как только увидела, что тебя нет. Так что у вас с ней?

Я пожал плечами.

— Ничего, я же тебе уже говорил. А ты почему спрашиваешь?

— Да потому, что Катя всю дорогу только о тебе и расспрашивала, — засмеялся Павел. — Похоже, влип ты, Андрюха!

Чёрт, только этого мне не хватало! Я ещё со своей жизнью не разобрался, а тут...

А в груди, помимо воли поднималось приятное щекочущее чувство. Я вспомнил Катины глаза, улыбку...

— И что теперь делать? — спросил я.

— Жениться! — расхохотался Павел. — Или Катя тебе не нравится?

— Да почему не нравится-то? Но не так же сразу.

— А у нас в деревне, брат, всё так, сразу. Прошёлся с девушкой по улице — жених!

— Так мы и не ходили, — сказал я.

И понял, что участковый опять смеётся.

— Всё, Паша, хватит! Пойдём чай пить.

Мы вышли в кухню, и я остолбенел.

Алексей Дмитриевич, стоя у входной двери, целился в нас из ружья.

— Опустите! — сказал я, неожиданно охрипшим голосом.

Алексей Дмитриевич опустил ружьё и растерянно улыбнулся.

— Простите! Я думал — вы надолго. И не сдержал любопытство. Никогда не держал в руках охотничье ружьё.

— Как же вы его собрать умудрились? — спросил я.

Взял ружьё, переломил. Слава богу, патронов в патронниках не было!

— Так я же фронтовик, — смутился Воронцов. — А тут ничего сложного.

— Вас на фронте не учили, что в людей целиться нельзя?

— Почему в людей? Я в дверь, — окончательно скис Алексей Дмитриевич. — Оно же не заряжено.

Я поставил ружьё в угол.

— Мда. Паша, ты чаю хочешь? Или поужинаешь?

— Не откажусь! — отозвался участковый. — Картошка с мясом?

— Ага.

Я взялся за тарелку, и тут в окно постучали.

В третий раз за вечер.

Я снова выглянул и сквозь стекло увидел Катю.

— Тихо! — сказал я и выскочил в сени. Распахнул дверь.

Катя стояла, потупившись и разглядывая собственные босоножки. В руках у неё была тарелка, накрытая полотенцем.

— Здравствуйте... Андрей, — тихо сказала она. — А я вам блинов принесла. Хотите?

Она протянула мне тарелку.

Ну, что тут было делать?

— Проходите, Катя! — сказал я, пропуская девушку. — Вы как раз к чаю.

И открыл перед ней дверь в кухню.

— Ой, — сказала Катя, — кажется, я не вовремя.

Она густо покраснела и сделала шаг назад.

Вот только сзади стоял я.

— Проходите, не стесняйтесь! — мягко сказал я. — Сейчас я налью чаю.

— Здравствуй, Катюша! — обрадовался Воронцов. — Надо же! Прямо вечер встречи с выпускниками сегодня!

— Здравствуйте, Алексей Дмитриевич! — прошептала Катя и опустилась на табуретку.

Мы засиделись до темноты. Алексей Дмитриевич вспоминал смешные случаи из школьной жизни. Павел рассказывал анекдоты о милицейских буднях. Даже Катя, преодолев смущение, поделилась весёлыми историями из медицинской практики.

Я дважды ставил чайник на плиту. Блины у Кати вышли румяные и поджаристые, и мы их мгновенно слопали.

В общем, дружными усилиями внезапные посиделки удались. Под конец вечера я даже сумел вручить Алексею Дмитриевичу пакет мяса, как заслуженному работнику просвещения Черёмуховки.

— А пойдёмте все вместе ко мне! — загорелся Алексей Дмитриевич. — Я вам покажу в телескоп Сатурн! Вы когда-нибудь видели Сатурн, молодые люди? Ну, то-то же! А ещё у меня есть чудесная ягодная наливка. Думаю, по рюмочке в честь субботнего вечера нам не повредит!

Весело гомоня, мы вывалились на улицу. Ружьё я, на всякий случай, убрал в шкаф, а дверь дома запер на ключ. Мало ли ещё талантов в Черёмуховке, кроме школьного учителя!

Павел залихватски сдвинул фуражку на затылок. Алексей Дмитриевич держал подмышкой книгу Александра Беляева, а в другой руке — пакет с мясом.

Мы, не спеша, перешли по мосту реку. Постояли, опираясь о перила и вглядываясь в тёмную журчащую воду.

Ночной ветер раскачивал ветки склонившихся к воде черёмух и шуршал в зарослях прибрежного тростника.