Турнир четырёх стихий (СИ) - Кин Мэй. Страница 73

«Угораздило же!» — думаю, когда мы наконец принимаемся за готовку.

Все то время, что мы готовили, между нами витало невероятное, но такое будоражащее, приятное напряжение. Кажется, каждый раз, когда мы оказывались по тем или иным случайностям слишком близко — воздух вокруг нас искрился, вспыхивая яркими искрами. Пульс набирал обороты. Дыхание то учащалось, то замирало. Однако впервые за долгое время — мы действовали, как слаженная команда, изредка усмехаясь, играя взглядами и разговаривая, казалось бы, ни о чем, но при этом одновременно и обо всем.

Осознание того, что рядом с этим парнем мне хорошо. Даже слишком. Так неожиданно опутало все мои мысли, что когда я заносила противень с запеканкой в духовку — неуклюже коснулась ручки. Как итог — довольно сильно обожглась.

По привычке сую руку под холодную воду. Поскольку всю свою жизнь стараюсь по возможности обходиться без магии, нежели каждый раз чувствовать на себе груз её ответственности. Все же временами она совершенно неконтролируемая. По крайне мере так было раньше. Когда я лишь привыкала к тому — кто я есть. И, когда мое сердце изнывало от боли, скорбя по людям, дороже которых у меня никого не было…

— Кейла.

Я слышу смешок. А затем Лукас оказывается позади меня. Так, что мое тело тут же напрягается, как всегда остро реагируя на любое его приближение или же прикосновение.

— Дай сюда. — Он осторожно касается моей руки, вынимая её из холодного потока воды. Затем спешно выключает кран и переводит взгляд на мои покрасневшие пальцы, цокая языком. — Надо быть осторожней.

«Надо держаться от тебя подальше» — мысленно вторю ему, глядя на свои пальцы, которые с каждой минутой пощипывает все больше. Однако то, что я когда-то называла мозгами, кажется, превратилось в бессвязное желе, способное лишь изредка создавать какие-либо колебания, не приводящие к должному результату.

— Ничего страшного, — говорю я и уже собираюсь убрать свою руку. Но вместо этого он лишь крепче сжимает мое запястье, останавливая.

Его лицо становится сосредоточенным, а затем он аккуратными движениями чертит на моей коже один из символов исцеления, заставляя все мое естество внутренне содрогаться. Кожа тут же вспыхивает едва зеленоватым сиянием и также стремительно меркнет, став обычной. Никаких покраснений, жжения и тем более боли.

— По-моему, так лучше, — улыбнувшись уголками губ, произносит он, глядя в мои глаза. И я совру, если не признаюсь самой себе, что мои ноги в который раз подкашиваются, когда он так смотрит на меня.

— Д-да… Спасибо, — говорю я, а затем взгляд цепляется за большой мешок с мукой на столе. Поэтому я спешно отхожу от него, разрывая зрительный контакт и, двигаясь в сторону стола, произношу так, словно пытаюсь оправдать своё странное, дёрганное поведение:

— Надо убрать муку.

Я подхватываю мешок и иду в сторону навесных шкафчиков. Однако стоит поднять руки и, я чувствую позади себя чужое тепло.

— Давай помогу, — его руки касаются моих. Но я спешно дёргаюсь в сторону, со словами:

— Не стоит.

Правда вместо того, чтобы отойти в сторону, этот упрямец делает шаг вперёд, становясь ближе, и снова протягивает к мешку свои руки. В итоге между нами завязывается что-то вроде нешуточной борьбы. Однако мы совершенно не ожидаем того, что в какой-то момент этот чертов мешок может просто лопнуть, и все его содержимое окажется прямо на нас.

— Лу-у-кас… — недобро протягиваю я, отплёвываясь от муки, которая, кажется, находится сейчас у меня буквально везде.

Однако стоит мне наконец открыть глаза и поднять на него свой взгляд, встретившись с его — мы замираем. Секунда — и вот мы уже оба хохочем в голос.

— Я же сказала, что справлюсь! — в конце концов говорю я не без укора в голосе. Однако улыбка по-прежнему красуется на моих губах.

Его императорское высочество сейчас выглядит настолько невообразимо, что я даже не могу подобрать как таковых слов. Однако, глядя на него, мое сердце по прежнему замирает, чтобы после — забиться с новой, неистовой силой. Словно…словно моя жизнь снова неожиданно начала обретать цветные, яркие краски, способные вдохновить, вселить чувство веры и дать опору на то, что раньше казалось невозможным.

— Я же сказал, что помогу, — с той же интонацией произносит он, а затем касается моей щеки, стирая белые следы.

Я откашливаюсь и тут же усмехаюсь, сказав:

— Ты просто невыносим, Дэльер.

— Могу сказать то же, Мейлоу. — Его губы растягиваются в улыбке. Затем он убирает свою руку, перестав касаться меня, и оглядывает наши вещи. — Думаю, нам не помешало бы умыться.

С минуту я задумчиво смотрю на него. А затем наконец прихожу в себя, заметив на себе его пристальный, вопросительный взгляд.

— Конечно. Идём.

Я первой двигаюсь в сторону выхода. И спустя пару минут мы оказываемся на втором этаже, в одной из самых больших ванных комнат.

— Будь, как дома, — усмехаюсь я и показываю ему на раковину с ванной.

Его глаза странным образом вспыхивают, когда он смотрит на меня сквозь зеркало.

Я закатываю глаза, желая покинуть эту комнату, чтобы не оставаться с ним наедине в менее открытом помещении. Но не успеваю. Ведь уже в следующее мгновение в меня летит столб брызг.

— Какого…черта?! — спрашиваю я, чувствуя, как мука намокает и тут же противно начинает липнуть к телу.

— Ты что-то сказала? — с ангельской улыбкой, но при этом дьявольским взглядом произносит он, как ни в чем не бывало.

Секунду я стою в изумлении, не в силах поверить, что он решился на подобное. А затем сверкаю лукавой улыбкой, сказав:

— Что ж… ТЫ САМ напросился!

Лукас насмешливо округляет глаза, ожидая моих дальнейших действий, и я спешно создаю одну из своих фирменных рун.

Секунда — и в него летит в тысячу раз больше брызг.

Он спешно закрывает глаза, даже не шевельнувшись, когда я вовсю хохочу, не стесняясь собственных желаний и эмоций. Когда же его глаза открываются, то лицо частично приобретает нормальный цвет. Правда теперь одна часть муки застывает в его волосах липкой жижей, другая же — застывшими каплями стекает по вороту рубашки вниз.

Я снова издаю смешок. В это мгновение его глаза опасливо блестят, и я невольно делаю шаг назад.

— Ну куда же ты, дорогая? Неужели мы не закрепим наш мир объятиями?

С каждым словом его губы все больше растягиваются в улыбке, и вот он уже движется в мою сторону.

Я смеюсь и сбегаю с места, чтобы скорее ретироваться, несмотря на то, что мука противно начинает липнуть к телу. Однако все мои планы рушатся, когда этот наглец применяет магию. Поэтому вместо того, чтобы бежать, я застываю на месте.

— Эй! Это против правил! — возмущённо кричу я, глядя в его глаза.

Но он лишь улыбается, когда произносит:

— А кто сказал, что я чту их? Ведь куда интереснее иметь свои.

Я уже хочу заикнуться о том, что он тот ещё негодяй. Но этот парень неожиданно подхватывает меня на руки и несёт в сторону ванны.

— О, нет. Не смей! — Я в ужасе бью его кулаком по плечу, пытаясь вырваться из захвата. Но он крепко удерживает меня в своих объятьях, заставляя сердце в который раз бешеной птицей биться в моей грудиной клетке. — Лукас!

— Думаю, нам обоим не помешает охладиться.

И на этих словах он ставит меня в ванную, становясь рядом. А затем совершенно неожиданно на нас обрушивается поток воды.

Он включил воду!

— Ты…ты сошёл с ума?! — гневно произношу я и снова бью его, но на этот раз по груди, чувствуя, как маленькие ручейки стекают по моему лицу, делая полностью сырой нашу одежду. Но он быстро перехватывает мою руку.

Его взгляд неожиданно становится серьёзным, когда моя грудь тяжело вздымается.

— Нет. Кажется я наконец-то прихожу в себя, — вдруг произносит он, а затем жадно притягивает меня к себе, касаясь моих губ.

Я делаю вдох и тут же чувствую его дыхание, слившееся с моим. Однако вместо того, чтобы отстраниться, поддаюсь вперёд и обвиваю его шею руками, чувствуя сумасшедшую эйфорию.