Последний реанорец. Том VIII (СИ) - Павлов Вел. Страница 50

‒ Ростислав! ‒ выпалила с ужасом Потёмкина, крепко хватаясь за плечо Романова. ‒ Что случилось?..

‒ Брат, объяснись! ‒ хрипло прошептала Виктория, саму же девушку уже начало в прямом смысле трясти от напряжения. ‒ Почему он стал таким! Неужели это…

‒ Это… единение… Единение со стихией. Магические метаморфозы, которые могут изменить и извратить сущность и саму суть мага, ‒ опасливо сглотнул парень. ‒ То же самое происходит и с глазами чистокровных аристократов о время сильной концентрации… только вот «это»… на порядок хуже. В такие моменты стихия может сама взять тебя под контроль, преобразив в сгусток квинтэссенции неуправляемой силы. В такие мгновения дух, магия и само тело чародея становятся запредельно едиными, и происходит… подобное. Я видел такое однажды… у отца, ‒ прочищая горло, тихо отозвался Романов. ‒ В детстве. Когда тот сражался с дядькой и дедом. Получилось это у него спонтанно. Честно сказать, тогда я впервые чуть не обделался. Такое подвластно лишь столпам. Да и то жалким единицам. Я ни разу не слышал ничего подобного об Осокиных. Не думал, что алая молния настолько сильно может искажать. Хотя, по сути, Захар сейчас сам стал молнией. Я помню в прошлом, отец… Он больше напоминал… чудов… не человека, ‒ выдавил внезапно из себя цесаревич.

‒ Почему я никогда не слышала ни о чем подобном?! ‒ надрываясь, воскликнула Алина дрожащим голосом, со страхом в глазах переглядываясь с Прасковьей и Викой. ‒ Почему никто не рассказывал о таком?

‒ Потому что это невозможно! ‒ выпалила Романова, не сводя шокированного взгляда с арены, будто что-то вспомнила. ‒ Почти невозможно.

‒ Невозможно?! ‒ прошипела раздраженно Потёмкина. ‒ А это что тогда? Вдруг с ним…

‒ Хватит! ‒ рявкнул громко Ростислав. ‒ Устроили тут мне бабский вой. Посмотрите сами. Захар не атакует бездумно. Он себя контролирует. Значит, он еще не перешёл грань. Но его вид всё равно отличается от батиного. Не поднимайте паники раньше времени.

Вот только сам парень то и дело на долю секунды отводил взгляд от сражения и внимательно смотрел в сторону на до невозможности мрачного отца, который тщательно наблюдал за происходящим.

И похожая ситуация сейчас происходила не только у главных врат, но и по всем ложам и трибунам. Власть имущие не стали исключением.

Оживлённые беседы и обсуждения правителей и правительниц шли еще до начала боя. Подавляющее большинство людей, так или иначе знали, чем закончится данное противостояние. Тем не менее, с каждой пройденной секундой пересуды становились всё тише, а количество мужчин и женщин, оказавшихся напротив наблюдательных окон лишь росло. Но не прошло и минуты как всё стихло. Взгляды сильных мира сего были прикованы к происходящему на арене.

Молодой имперский князь не только смог противостоять неистовому натиску Габсбурга, но и весьма успешно контратаковал, однако в следующий миг произошло то, что встревожило и взбудоражило всех присутствующих.

Облик Палача Империи начал кардинально изменяться под цепкими взорами владык и владычиц, сила алой молнии начала выходить за все разумные рамки, а Балинт Австрийский стал отступать.

‒ Это еще что так…

Однако договорить дёрнувшийся и встревоженный увиденным император Индии не успел, потому как считающийся самым эмоциональным из правителей протяжно поперхнулся, затем громко закашлялся, вино гейзером покинуло его рот и оказалось на одном из смотровых стёкол, наряду с этим брови его взлетели вверх, а глаза готовы были вывалиться из орбит и резко вскочив с кресла, тот плотно прижался к окну.

Многие из присутствующих успели смерить императора Цин потаённо презрительными взглядами, но ему уже на всё было плевать. Потому как рядом с ним, также резко на ногах оказался и самодержец Всероссийский.

‒ Поглоти мои чресла Катаклизм!!! Е-единение… ‒ вдруг прошептал взволновано Гуань-ди, а сердце его учащенно забилось. ‒ Е-единение со стихией… Быть не может! ‒ будто мантру шептал китаец, а после с ошарашенным видом взглянул на непроницаемого Романова. ‒ Всеволод, ‒ внезапно сбивчиво зашептал правитель, не обращая внимания на полнейшую тишину в зале и на шокированные лица присутствующих. ‒ Если парень сотворит сейчас чудо и зарежет Балинта, то я… то я… плачу за него любые деньги! Любые! Думаю, мы договоримся с тобой! Почему ты не сказал, что он может пользоваться единением? Это совсем не по-дружески! ‒ делано возмутился тот.

В то же время сам император Российской Империи оставался всё таким же бесстрастным, и лишь слабая улыбка на его устах говорила о том, что мужчина сейчас был доволен.

‒ Всеволод, имей в виду, ‒ невольно подал тихий голос Амрит, с улыбкой поднимая бровь. ‒ Я тоже не прочь, в случае чего…

‒ Боюсь, друзья мои, ‒ усмехнулся довольно Романов, переглянувшись со своей озадаченной женой. ‒ Такое невозможно.

Одни за другим короли и королевы, императоры и императрицы поднимались со своих мест и оказывались у самых границ стекла, но некоторые шли дальше и, набросив на себя пологи тишины уже о чем-то оживлённо беседовали между собой.

‒ ГУАНЬ-ДИ!!! ‒ вдруг раздался яростный рёв Габсбурга, который накалил и без того напряженную обстановку до предела. ‒ Мне сейчас показалась или ты посмел оскорбить моего сына?! И что с того, что пацан умеет обращаться к единению? Это еще ничего не решает! Сражение не окончено…

‒ И что с того, что я посмел оскорбить твоего сына? ‒ со сталью в голосе прошипел холодно император Цинской Империи, возвращая тому фразу. ‒ Войну мне из-за этого объявишь? Или на хольмганг вызовешь? Ты мне бросишь вызов? Или может быть какому-нибудь столпу архимагистру из моей империи? Веймину, может? Он как раз знаком с Захаром. Ну, так давай! А если нет, то завязывай уже лицемерить здесь, Рудольф, ты не у себя дома! Лучше моли Катаклизм и всех известных богов о том, чтобы твой сын остался жив! Потому как мне кажется, кроме него у тебя наследников более нет!

Пиршество алой молнии Реанора…

Истребление алой молнии Реанора…

Всё живое и враждебное обратится пеплом и кровью.

И в заключение…

Рассвет династии…

Оба резерва мгновенно ухнули куда-то вниз. Расход был катастрофический, а крупицы эфира полностью истаяли где-то внутри меня, так и не добравшись до очага.

Сейчас я не видел своего лица, я не видел своего тела, для меня в данную секунду более не существовало ничего. Ни боли, ни жалости, ни здравомыслия. Не было никаких чувств, не было эмоций. Реанорский транс и сущность Жнеца Бездны без остатка поглотили Зеантара, сына Айлы и Флараса, оставляя после себя жестокого убийцу и безжалостного деспота.

И прямо сейчас, чтобы утолить свою жажду, мне нужна была жизнь вшивого смертника и кровь. Кровь глупца, который дерзнул встать на пути у Линчевателя Мерраввина. Кровь и смерть.

Сноп игл кровавой молнии Реанора…

Тело со страшной, точнее молниеносной скоростью перемещалось по полю битвы, попутно с этим уничтожая надоедливые силуэты Габсбурга, распыляя десятки стихийных игл за раз и пытаясь отыскать того самого. Настоящего.

Туманные лоскуты в данный момент походили на смертельный град или же нескончаемый водопад. Правда, большая часть вражеского арсенала уходила в молоко. С рассветом династии шутки оказались плохи, но некоторые, так или иначе достигали цели и наносили ощутимый урон телу, тем самым оставляя кровоточащие глубокие раны на руках, ногах, спине. Однако сейчас боли не было, всё отошло на второй план. Да и по большому счету в какой-то степени я добровольно на них нарывался, истребляя одного, либо другого клона и продолжая преследовать мастерски скрывающийся оригинал.

Вот только весьма скоро арсенал Австрийского начал меняться и тот по-прежнему ускользал от меня в самый последний момент, оставляя после себя обманку. Я сеял смерть сотням его копий, но им на смену приходили тысячи.

Сизое марево преобразовывалось на глазах. Обрывки тумана начали преобразовываться в бритвенно острые обломки, клинки, копья, стрелы. Порой становилось тяжело дышать от их напора даже под действием рассвета.