Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна. Страница 21

Мое колено вдруг пронзает тысячи крошечных иголок, когда на него опускается огненная (или мне так кажется) ладонь Марка, и тут же эти иголки покрывают все бедро от того, что его рука стремительно поползла выше, нахально сжимая каждый сантиметр, попавшийся на пути. Я вспыхнула в ту секунду, когда последний звук слетел с его губ. Стаканчик с кофе оказался в моих руках раньше, чем я проанализировала свои действия — миг и пластиковая крышка звонко падает на деревянный пол, а темно-коричневая жижа струйками стекает с волос на лицо, шею и, бывший когда-то белоснежным, джемпер, напоминая шоколадный фонтан.

— Черт, — Марк подскакивает с места и ошалело стряхивает с головы коричневую жижу. Соринки гущи плотно осели на его волосах, намертво склеиваясь с ними, — горячо же!

— Правда? — наигранно удивляюсь я, — а мне показалось, что остыл.

— Ты еще ответишь за это, — бросает мне Радецкий на прощание.

И к счастью это были последние услышанные мною от него слова на следующие две недели.

Глава 13

Две недели это много или мало? Мне вот казалось, что это безумно много, в особенности в части отдыха от надоедливого одноклассника и его дружка-придурка. Но нет, эти две недели пролетели, как один день, и вот я уже стою у корпуса института в неприличные четыре утра, и стуча зубами от пронизывающего холода, жду подъезжающий уже без малого двадцать минут автобус с нашими спортсменами. В мыслях я разумеется кляну всех и вся, ведь несколько раз у Димы уточнила где они находятся и сколько осталось ехать, и специально такси вызвала с расчетом, что ждать придется не дольше двух минут, но черт, этот никчемный автобус, как в петлю времени пропал.

На все мои сообщения Димка шлет короткое: «Подъезжаем», чем бесит меня еще сильнее. Я уже всерьез начинаю задумываться на кой черт вообще согласилась встретить друга в такую рань, ведь не хотела же, к тому же мы увидимся в институте уже утром. Среди немногочисленных встречающих — таких же умалишенных, как и я, начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. К общему упавшему настроению добавляется еще и моросящий дождь, а чертов зонт не спасает вообще, потому что вода льется как будто со всех сторон сразу.

На обочине резко тормозит, выплывшая из ночи черная, как смоль иномарка, и с заднего сидения выплывает та самая моделька, которая липла к Радецкому, как же ее… Диана, вроде бы. По ее супер луку видно сразу, что встала она не за пять минут до выезда. В лучшем случае вообще спать ложилась, но идеальная прическа, макияж, одежда навязчиво кричат, что человек готовился с вечера. Ну разумеется, приехала встречать спортивную звезду региона, первого парня на деревне, как еще она может выглядеть? На ее фоне я, закутанная в теплое пальто и обмотанная толстым шарфом, в стареньких ботинках и с прической «я упала с сеновала», проигрываю по всем пунктам. Даже как-то неудобно становится. Она нарочито элегантно раскрывает зонт-трость и становится поодаль от кучки ожидающих.

И как по заказу из-за поворота выезжает наш институтский фирменный автобус. Едва он тормозит, ребята начинаю вываливаться из него, как шпроты из банки. Вот и Радецкий выполз, потянулся лениво, и к нему тут же подскочила эта белобрысая жертва моды, кинулась на шею, да еще и присосалась, как дементор — ощущение, что всю душу высосет. И зонтик свой держит над головами, а то не дай Бог вода на лицо попадет и превратится прекрасная принцесса в кикимору болотную.

— Вера! — я тут же отвлекаюсь от созерцания голубков и подбегаю к Димке, который поймал меня в крепкие объятия, — черт, не верил до последнего, что ты приедешь. Думал, ты прикалываешься, когда спрашиваешь где мы.

— Ну да, в четыре утра самое то прикалываться! — ворчу я.

— Не злись, Верунька! Встречай победителей! — вопит Димка на всю улицу и как ребенок подпрыгивает от радости.

— Поздравляю, победитель! — кричу я в ответ чуть тише и крепко обнимаю немного сумасшедшего друга.

— Вообще-то победил не он один, — вторгается в наш незамысловатый диалог причина всех моих проблем, — может и меня обнимешь? — спрашивает он нахально улыбаясь.

— Тебя есть кому обнимать, — бросаю я недовольно, и на его лице не к месту возникает приторная улыбочка, — вас тут целая команда победителей, мне всех прикажешь обнимать?

Я тайком окинула взглядом немногочисленное сборище и почему-то не обнаружила его спутницу. Что, все-таки вернулась в свое болото, царевна лягушка?

— Можно только меня — как капитана.

— Как капитана я могу тебя поздравить с тем, что под твоим неумелым руководством команда все же выиграла, — лицо Радецкого меняется, а я, радуясь сползшей улыбке, обращаюсь к другу, — Дим, вызови такси, пока мы не промокли до нитки.

— За две недели отдохнула и теперь дерзишь с новой силой?

— Марк, ты чего к ней привязался? Тебе что-то непонятно было? — я с удивлением оборачиваюсь к Димке, чей голос с незнакомыми стальными нотками только что угрожал, а я уверена, что это была скрытая угроза, Радецкому.

— Спокойно, этой девочке явно не нужна твоя защита. Она сама кому хочешь руку по локоть откусит.

— Тебе что нужно? — не выдерживаю я. Встречи с этим человеком ранним дождливым утром совершенно не добавляет баллов к моему настроению.

— Вер, такси подъезжает, — говорит мне Димка, а я благодарю всех богов, что ранним утром в пустом городе добраться куда угодно можно за считанные минуты. Складываю промокший насквозь зонтик в надежде, что стоять на улице нам осталось не долго.

— Увидимся на парах, — говорит Марк при этом ухмыляется, как придурок.

— Ага. Ох черт, с зонта капает. Погоди, а то намочу машину, — и пока никто ничего не сообразил направляю зонт в сторону Радецкого и нажимаю на кнопку, несколько раз стряхиваю и снова складываю зонтик. Сзади Димка издает нечто наподобие смешка. Господи, я бы многое отдала, чтобы еще когда-нибудь увидеть такое выражение лица у Радецкого. Покрытое крупными каплями, выражающее абсолютное негодование и при этом невероятную злость лицо. О да! Лучшее утро в моей жизни!

— Стерва, — произносит он одними губами, но я только лучезарно улыбаюсь ему в ответ.

— До встречи на парах, — бросаю я на прощание.

Уже в такси Димка смеется в голос, а я кошусь на хмурого водителя.

— Нет, ты неподражаема, — выдает друг сквозь поток смеха.

— Он заслужил.

— Безусловно!

— Погоди ка, а о чем это ты там говорил? Ты с Марком меня обсуждал на своих сборах что ли?

Димкин смех мгновенно исчезает, а сам он принимает вид придурковатый.

— Говори, — предупреждающе щурюсь я.

— Вер, не обращай внимания. Просто сказал, чтобы он вокруг тебя не отирался.

— С чего бы у вас возник такой разговор?

— Да не важно. Главное, он ответил, что до тебя ему дела нет и никого он доставать не собирается.

— Значит вот так он ответил… — пробормотала я.

Ну надо же какой придурок — дела ему до меня, значит, нет. А с пятого класса доставал он меня просто так? Даже обидно такое слышать. Я-то думала он меня за что-то конкретное невзлюбил, ну там, сказала лишнего, или домашку списать не дала. А он вот так значит!

— Вер, ты обещала мне все рассказать, если будет плохо, — напоминает мне Димка. Я перевожу на него взгляд, и почему-то чувствую несильную боль в руке — оказывается, я задумалась настолько, что впилась ногтями в собственную ладонь. Облегчение наступает едва я разжимаю кулак, но на коже остаются глубокие следы-полулунки.

— Если будет плохо — скажу. Пока только у Ирки совсем не ладится. Мартынов ее достал, — говорю я между прочим, чтобы отвлечь его внимание от себя.

— Егор? Да с ним вообще что-то неладное в последнее время, — признается Димка, — ей Богу, как бес вселился. Представляешь, даже не отмечал с нами победу нашу, напивался там, где-то в своем номере, хотя тренер нам категорически запрещает пить. Ну понемногу, но не до полного беспамятства. И злой ходил, как черт, разве что на людей не кидался. Хотя в игре и такой момент был.