Стажёр в Министерстве Магии (СИ) - Шеверина Юлия. Страница 15

Построенный, по меньшей мере, для Екатерины Великой, второй своего имени... Он казался вырубленным из цельного куска гранита. Огромного, невероятно большого куска... Будто взяли целую гору и выточили из нее лестницу с множеством резных ступеней, скульптурками в нишах и небольшим фонтанчиком.

— Гематит, - Зинаида присела на перроне и осторожно погладила оградку из переплетенных каменных лоз.

Люди в жилетах дернулись было к ней, но застыли на полпути, будто перестали видеть ведьму.

Раз – и переключились на других, менее ведьмоватых пассажиров, тоже позарившихся на симпатичную оградку.

По ней было видно, что вандалы пытались её не только гладить, но и отколупывать кусочки. Местами – успешно: плавные линии и изгибы переходили в грубые сколы с обломанными краями.

«Никакие это не лозы! Это переплетенные между собой змеи, — присмотрелся Феликс, — какая тонкая работа...»

Мысли Феликса были нагло прерваны гнусавым голоском. Какая-то дамочка вовсю распекала то ли мужа, то ли сына, то ли просто какого-то попавшегося ей под горячую руку мужчинку.

— Сереженька, если ещё раз я захочу сесть в поезд «Москва-Челябинск»… —  кричала она в телефон, — если я буду настаивать... если я….

Дама чуть понизила тон до неразборчивого бубнежа, злобно бросила на перрон чемодан, после чего спрыгнула вниз сама, продолжая наседать на бедного Сереженьку.

Феликс уже развернулся, чтобы помочь возмущенной даме с багажом – донести до такси, положить в багажник....

Но она так бодро потащила его в сторону парковки, что Феликсу осталось только пожать плечами.

Стало очевидно — дама ни в чьей помощи не нуждается. Вот таксисты…

— Вагоны пришли в негодность еще до моего рождения, простыня с дыркой, кондиционера нет и, видимо не будет, кофе! Кофе… кофе хуже, чем в Черногории! — перечисления пережитого дамой ужаса становились все тише и неразборчивее, пока она совершенно не скрылась из виду.

Пожалуй, она была единственной, кто не заметил ни ослепительного великолепия перрона, ни дворцовой роскоши вокзала.

Вокзал сиял. Вокзал кричал. Вокзал пел песнь торжества советского коммунизма над презренной буржуазией и буржуазного излишества над коммунистическим аскетизмом одновременно.

Если строгие линии и отсутствие декора намекали на пролетарское происхождение здания с надписью «Ульяновск-Центр», то зеленый мрамор с яркими розовыми переливами, которым были облицованы не только стены, но и свечка вокзальной гостиницы, прямо говорили о широкой русской душе и богатстве нашей родины.

— По поводу кофе она права, — Зинаида проводила скандалистку взглядом, — и не стоит обманываться внешней красотой. На качество сервиса она не влияет. Уверена, нормальный кофе мы здесь не найдем, господа.

Господа, больше заинтересованные внезапно обнаруженным шиком и блеском экстерьера стоящего перед ними здания и уже забывшие о задуманной короткой прогулке в город, согласно закивали и отправились вслед за своей прекрасной предводительницей.

Через весь вокзал, бешено красивый и перетянутый лентами с надписью «не трогать», охраняемый полицейскими с немного растерянными лицами, они шли медленно. С наслаждением рассматривали выложенные яркими каменными плитами стены, потолки, тонкой работы резьбу по камню, перила лестниц и мозаику из тысяч и тысяч кусочков малахита и сердолика, собранных в сложнейший узор.

Знакомый Феликсу узор. Будто он где-то его уже видел. Вот только где?

— Говорят, президент приедет! — доверительно сообщил таксист, как только трое сотрудников самого странного Министерства уселись в ближайший к ним автомобиль.

Жорж попросил отвезти их в лучшую кофейню в городе — позавтракать и выпить кофе.

Еще до того, как они хлопнули дверьми его видавшей виды шестёрки, водитель узнал, что пассажиры проходящего поезда планируют вернуться к отправке, что очень даже не против, если он их подождет, и что заплатят ту жирную сумму (а он уже собирался исступленно торговаться, чтобы получить хотя бы на половину от названного... Но москвичи даже и не пробовали торговаться... ох и зажрались!), которую он запросил за скорость, ожидание их у кафе и возвращение обратно на вокзал ко времени.

Таксист совсем обрадовался. Представился «дядей Витей» и начал рассказывать всё, что могло, на его взгляд, развлечь пассажиров. Ведьма, колдун и человек слушали, а дядя Витя дал по газам и рванул в центр, нарушая все имеющиеся в справочнике ПДД правила.

— Так позавчера случилось, — вещал он, пролетая по уходящим в депо рельсам, — я как раз работал с утра. Стоял на вокзале. Все было как обычно. Взял парнишку до нового города, это у нас за мостом через Волгу. Доехали, ну я там и остался таксовать, а потом уже как-то лень было мотаться обратно...

— С вокзалом то что? — прервал его Жорж.

— С вокзалом интересное приключилось, — дядя Витя обернулся по привычке у моторного завода, но его никто не подрезал, на светофоре было пусто, он прибавил ходу, — мужики рассказывали, сам-то я не видел.

— Да-да. Вы поехали парнишку отвозить. Обратно уже было лень. Мы поняли, уважаемый, — резкие слова Зинаиды заставили водилу обиженно поджать губы, но ее светлая, совершенно особенная улыбка принесла мгновенное прощение.

Мужичок оттаял и продолжил:

— Вечером еще ничего. Все было как обычно. А позавчера приезжаю к шести утра. Как раз поезд приходит, ну, опять же, из Москвы, а тут — диво дивное. Сказка, не иначе.

«Диво и правда дивное, дивнее не видел», — оценил Феликс поэтический язык водителя,

обгоняющего камаз на перекрестке прямо перед загоревшимся красным.

— Ну как... все оцепили. Чтобы, значит, не разворовали ничего. А то некоторые успели по кусочку, — он хмыкнул так задорно, будто сам в ночи перекидывал мешок с награбленным через бетонный вокзальный забор, — мэр на всякий случай объявил, что ремонт вокзала был запланирован на этот год и, типа, вот он, ремонт. Мол я вам обещал на выборах — я сделал!

Дядя Витя открыл окно и от души плюнул на асфальт. Не нужно было обладать телепатией, чтобы прочитать по дядевитиному лицу его мнение по поводу предвыборных обещаний мэра, его деловых и моральных качеств. И вообще, не верит ему Дядя Витя и одобрения от Дяди Вити ему не дождаться, пока лично «вот этими вот двумя руками» в каждом районе Ульяновска не построит по детскому садику и школе для одаренных детей.

— А вы что сами думаете? — спросил Феликс, — Откуда это все?

Дядя Витя поднял стекло, отгораживаюсь от пыльного ульяновского придорожья, летящего мимо.

— Разное говорят, — ответил он, чуть задумавшись, — город у нас маленький. Но я вот что считаю — кто-то это сделал, кому хотелось красоту какую-то людям принести. Чтобы лучше стало. Но это точно не эти, дождешься от них, — немного грустно продолжил водитель, — вот кто-то сделал, как Робин Гуд, для людей. Ничего ни у кого не попросил, никому не показался, памятников себе не ставит, наград не выпрашивает.

Он повернул еще пару раз, притормозил у кирпичного здания с часами на башенке. Пропустил мамочку с коляской и ловко припарковался:

— А в мэрии, говорят, уже а-а-агромадный бюджет списали на ремонт вокзала, — сказал он так тихо, будто мэр стоит не иначе как за углом, — у меня племяшкина одноклассница в там работает, рассказывала.

Дядя Витя, не дожидаясь реакции на свои слова, заглушил мотор, вышел и галантно открыл Зинаиде дверь:

— Приехали, милостивая сударыня, лучшая кофейня в городе. будете здесь еще — запомните — прямо напротив музей Гончарова.

— Благодарю, дядя Витя, вы нам очень помогли, — милостивая сударыня подала засмущавшемуся дяде Вите ручку.

«Это ж надо, — Феликс впечатлился произошедшему больше, чем исчезательным дверям, — смутила таксиста!»

Водитель остался ждать, а Зинаида, Феликс и Жорж зашли в кофейню. Сделали заказ и сразу получили его солидную часть: кофе здесь варили, похоже, мгновенно.

Девочка на кассе, узнав, что они здесь проездом и скоро должны вернуться на вокзал, извинилась перед другими посетителями, отложила все дела и занялась их завтраком.