Железное сердце Вайолет (ЛП) - Барнхилл Келли. Страница 6
Деметрию стало плохо. Он кашлял и кашлял, чихал и чихал.
— Нам нужно покинуть это место, — сказал он. — Скоро я не смогу дышать.
«Мы не должны здесь находиться», — подумал он, и эта мысль была настолько правдива, что пробирала до костей. Им нужно было уйти. Им нужно было уйти сейчас.
— Смотри, — сказала Вайолет. Она поползла к дальней стене. Деметрий неохотно последовал за ней, постоянно чихая.
Дальний угол комнаты находился в тени, но там что-то было… Дети прищурились, позволяя глазам привыкнуть к слабому свету. Когда они подошли, потолок поднялся вверх, и они попали в место, где могли не только стоять, но и махать руками, сидеть друг у друга на плечах, ничего не касаясь. Потолок возвышался над ними, а из-за высоты полумрак помещения казался холодным, пустым и унылым. Деметрий вздрогнул и потер руки.
К стене была прислонена картина, изящно выполненная и очень детализированная, которая была почти такой же высокой, как и сама комната, достигая ширины ладони ниже края потолка. Там было полно драконов — сотни драконов, каждый из которых был совершенно уникален и телом, и цветом кожи, и мордой. Каждый из них по-разному жестикулировал задними лапами, плечами, шеей и когтями. Однако две вещи были одинаковы на каждой. Сначала каждый дракон был прикован цепью — у основания шеи и на каждой задней ноге. И их цепи жестоко врезались в кожу, которая вздулась и покраснела от боли. Во-вторых, у каждого дракона, несмотря на яростно изогнутые губы, несмотря на оскал сверкающих зубов, были любопытные и совершенно пустые глаза. Действительно, вместо глаз у каждого дракона было просто белое пустое пространство, и пустота давила на самые души детей, почти лишая их дыхания. И хотя они хотели, они не могли отвести взгляд. Вайолет взяла Деметрия за руку и крепко сжала.
В самом низу картины, в самой середине, красовалась груда сердец. Драконьих сердец. Дети понятия не имели, почему они так уверены, что это были сердца драконов, но все равно знали. Под сердцами драконов был ряд символов, похожих на те, что были на книге, которую Вайолет все еще сжимала в левой руке. Может быть, имя? Титул? Ничего нельзя было сказать. А наверху, на груде драконьих сердец, стояла фигура.
— Что это? — прошептал Деметрий.
— Я не знаю, — прошептала Вайолет в ответ.
У него были две руки, две ноги и голова, но это был не человек… совсем не человек. Его голова была слишком узкой, руки и ноги — слишком длинными, а плечи — слишком покатыми. И вместо рук и ног у него было четыре острых кончика. Он стоял на сердцах драконов. И драконы были под его контролем.
Они знали это, и это знание было тяжелым и жутким одновременно. Дети затаили дыхание.
Любопытно, что фигура на картине вообще не была нарисована. Вместо этого она была искусно вырезана из зеркала и каким-то образом прикреплена к холсту — настоящее чудо, учитывая изящество и узость рук и ног и абсолютную высоту самой фигуры. Вместо каких-либо опознавательных знаков они видели только отражения своих собственных схваченных рук, прижатых плеч, моргающих глаз.
— Смотри, — сказала Вайолет, указывая на символы внизу картины. — Они меняются.
Так оно и было.
Прямо у них на глазах символы закачались, задрожали и сдулись. Они извивались, как змеи. Они поменялись местами и перестроились. Они стали округлыми, затем угловатыми, затем закругленными, затем высокими. Вайолет и Деметрий уставились на изменяющийся шрифт. Они открыли рты, но ничего не могли сказать. А затем…
— Вайолет?
— Знаю, — прошептала принцесса.
— Это..? — спросил Деметрий.
— Да, — сказала Вайолет.
— Но как…
— Не знаю, — ответила Вайолет.
Первый символ превратился в известную им букву. А потом еще и еще.
— Нибб… — начала Вайолет.
— Нет, — сказал Деметрий, внезапно покрывшись холодным потом. — Не говори этого. Пожалуйста, не говори этого. — Он встряхнулся, словно очнувшись от особенно страшного кошмара, и обнаружил, что может передвигать ноги. Он отступил назад, увлекая за собой Вайолет. — С ним что-то не так. Здесь все неправильно. Нам нужно уходить. Сейчас… — Пока они стояли там, буквы росли, покрывая сердца драконов, и все время светились. Деметрий прищурился.
— Но… — начала Вайолет. Что бы это могло значить? Она все гадала, гадала и гадала. И почему это слово кажется таким знакомым? Она думала, что умрет, если не узнает.
— Мы спросим Кассиана, — сказал Деметрий, хотя Вайолет слышала в его голосе, что он знает, что это бесполезно. — Он узнает.
«Но он не скажет», — подумала Вайолет, выходя вслед за Деметрием и роняя книгу на пол. Потому что что-то было не так. И неправильность была липкой и отвратительной, и тошнотворно прилипала к ее коже. Внезапно ей отчаянно захотелось очиститься. Она оставила книгу на земле.
Деметрий подождал и пропустил Вайолет вперед по узкому коридору, ведущему из библиотеки. Он позволил себе оглянуться. Слово было теперь таким ярким, что стояло горячее и мертвенно-бледное, освещая все тусклое пространство в глубине комнаты.
— НИББАС.
Он вздрогнул.
— Мы не вернемся сюда, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— ПОСМОТРИМ, — раздался в его голове скользкий, шепчущий голос. Деметрий подпрыгнул, хватаясь за уши. Но голос звучал не в его ушах. Он услышал его внутри.
— Ты идешь или как? — спросила Вайолет из пыльного коридора.
— Да, — прохрипел Деметрий, бросив последний взгляд на картину. На мгновение ему показалось, что зеркальная фигура улыбается — желтой, острозубой улыбкой. Но потом она исчезла.
«Игра света», — сказал себе Деметрий, пробираясь в коридор.
— ДА-ДА. ИГРА СВЕТА. — Ниббас ухмыльнулся.
Глава 7
Дети, конечно, были правы. Там был тринадцатый бог.
Но мы об этом не говорили.
Мы не произносили его имени.
Его история запрещена.
Глава 8
Хотя они никогда не говорили о том, почему не говорят об этом, ни Вайолет, ни Деметрий не произнесли ни слова о скрытой библиотеке… ни в течение долгого, долгого времени.
«Я не буду говорить об этом, если он не будет говорить об этом, — упрямо подумала Вайолет. — Я уже знаю, что он скажет».
«Я никогда больше не упомяну об этом месте, — с жаром подумал Деметрий. — Я сделаю вид, что этого не существует. И если она заговорит об этом, я сменю тему».
Деметрий старался не думать об этом, надеясь, что, намереваясь не думать об этом, он на самом деле не будет. Он ошибался. Образ пустоглазых драконов преследовал его в ночных кошмарах. Ночь за ночью он потел и стонал во сне, его кожа болела от воображаемого укуса цепей драконов.
Он просыпался от этих снов с больными запястьями и лодыжками и с огромным грузом на сердце.
«Что с ними случилось? — удивлялся он. — И кто мог сделать такое?»
Вайолет, с другой стороны, после того, как она покинула эту комнату с ее липкой неправильностью, было любопытно. Очень, очень, очень любопытно.
Ее любопытство росло и гноилось. Оно жило в ее мозгу, в ее сердце и в ее костях. Оно пузырилось у нее под кожей.
«Это имя, — подумала она. — Откуда я знаю это имя?» Она все гадала, гадала и гадала. Она ругала себя за то, что уронила книгу. И, не сказав об этом Деметрию, Вайолет начала безуспешную кампанию по поиску коридора, который привел бы ее обратно в тайную библиотеку. Но как она ни старалась, ей это не удавалось.
И она думала, что больше никогда не увидит эту книгу.
И очень, очень долго она этого не делала.
Но книги — особенно утерянные книги — имеют способ заставить себя найти.
