Бабочка (ЛП) - Л'. Страница 59

Она засмеялась.

— Для этого уже слишком поздно. Разве ты не согласен, Роман? И если честно, ты действительно считаешь меня глупой?

— Кендра, пожалуйста…

— Заткнись!

Повисла смертельная тишина.

— Я никогда не планировала причинять тебе боль, Роман. Я любила тебя! Но теперь у меня нет выбора.

— Тебе это не сойдет с рук, Кендра!

— Тебя здесь не будет, чтобы узнать. И ее тоже не будет!

Слезы застыли на моих глазах. Мир, словно замер, когда Кендра нажала на спусковой крючок. Щелчок.

Ледяная дрожь пробежала по моему позвоночнику. Вероятно, это последнее, что я когда-либо почувствую.

— Пошла нахер, Кендра! — Роман бросал в нее слова, словно гранаты, а затем, на последнем, как мне показалось, вздохе, бросился на нас.

— Роман! — крикнула я, зажмурив глаза.

Раздался выстрел, взрывной звук разорвал воздух и разбил мое сердце. Я с ужасом закричала. Боже мой, она застрелила моего любимого Романа. Задыхаясь, открыла глаза и поняла, что оказалась освобожденной. К моему шоку, Кендра лежала, распростертой на полу. Ее остекленевшие глаза смотрели в потолок, а из дыры во лбу вытекала кровь. Херст лежал рядом с ней, лицом вниз, окруженный кровавым месивом. Он не двигался.

Он тоже был мертв.

— НЕЕЕЕЕТ! — проревела я, мой вопль эхом отразился от стен. Словно в мое сердце воткнули нож, и я никак не могла его вытащить. Мне казалось, что я тоже умерла. Багровая лужа расширялась вокруг обмякшего тела Кендры.

Слезы затуманили мое зрение. Я моргнула один раз. Потом второй. Кровь стучала в ушах, сердце замерло. Возможно ли это?

Роман пошевелился.

Затаив дыхание, я смотрела, как он, пошатываясь, поднялся на ноги и пошел в мою сторону. Мои веки затрепетали от обуреваемых меня чувств. Это моя любовь во плоти или наваждение?

— Бабочка, — пробормотал он, заключая меня в объятия.

Я слышала его. Я чувствовала его. Его сердце билось рядом с моим.

— Роман. — Его имя едва слышно сорвалось с моих губ, как молитва.

Мы крепко обняли друг друга, мои слезы стихли, пока знакомый голос не заставил нас разорвать объятия.

— C'est fini.⁴²

Мы обернулись. На верху лестницы стояла мадам Дюбуа, неподвижная, как солдат, с пистолетом в руке.

— Mes enfants⁴³, приятного вам вечера. Bonne nuit⁴⁴. — Не говоря больше ни слова, она развернулась и исчезла, как видение. Плотина за моими глазами снова прорвалась, но на этот раз слезы, льющиеся рекой, — это выброс сдерживаемых эмоций. Я чуть не потеряла свою жизнь. Чуть не потеряла Романа.

Роман снова обнял меня. Все еще плача, я обхватила его руками, и он погладил мои влажные волосы.

— Шшш, моя милая Бабочка, все кончено. — Он нежно поцеловал мои веки, щеки, нос, губы. Мои слезы сразу остановились. Каждое прикосновение его теплых губ успокаивало меня и наполняло любовью.

— Я так тебя люблю, — прошептала я, дыша в его слегка приоткрытый рот.

— Знаю, моя дорогая. Пока не встретил тебя, я не знал, как сильно я люблю бабочек. Они самые прекрасные создания на земле.

Он приподнял мой подбородок. Наши рты слились в нежном поцелуе. Наши души соединились.

Подобно крыльям бабочки, мы — два сердца, объединенные телом и разумом.

Глава 57

Софи

Три месяца спустя

В гримерной за кулисами царила суматоха.

Неистовая. Чистый хаос. В воздухе чувствовался запах адреналина.

Первая половина показа Романа — дебют его красочной линии повседневной одежды — подходила к концу, последние модели, одетые в его платья с принтом бабочек, выходили на подиум. Я заметила Романа у входа, наблюдающего за ходом показа. На его лице блуждала натянутая улыбка, он выглядел озабоченным, но довольным. Бурные аплодисменты зрителей говорили мне об успехе.

Шоу проходило в консерватории бабочек Музея естественной истории. В виварии. Идея поставить его здесь возникла у меня, когда Марипоса умоляла меня сводить ее посмотреть на бабочек, а когда мы предложили ее Роману в качестве места проведения показа, он практически улетел с этой планеты от восторга. Учитывая, что шоу принесло бы музею значительную сумму денег и рекламу, директор охотно согласился и не стал брать плату. К нашей огромной радости, ведь с деньгами у нас было туго.

Близилось время второй части показа. Линии высокой моды. По меньшей мере, две дюжины манекенщиц окружали меня, находясь на разных стадиях готовности к выходу на подиум, некоторые еще щеголяли в бигуди. Среди них была и потрясающая девушка Винсента, Кимана, и она помахала мне рукой, прежде чем ее увели, чтобы сделать прическу и макияж. Под строгим надзором мадам Дюбуа, Романовы, как пчелы, сновали от модели к модели, отпаривая платья… разглаживая богатые слои ткани… распушивая их… подгоняя… убеждаясь, что они сели идеально. Не пропускали ни единой детали. Также были парикмахеры, визажисты и многие другие. Чтобы воплотить задумку Романа в жизнь, нужна была целая армия.

Хотя я видела все эти великолепные творения на разных стадиях разработки, ничто не могло подготовить меня к тому, чтобы увидеть их все вместе на этих великолепных, статных женщинах. Коллекция состояла из двадцати пяти платьев от кутюр, каждое из которых было выполнено вручную. Дюжина из них — это небесные изображения самых красивых и экзотических видов бабочек в мире. Среди них — Зебра, длиннокрылая с белыми полосами, усыпанными блестками, проходящими через мерцающий черный атлас. Другие, сделанные из шелковой тафты, которую я расписала вручную, — это мириады бабочек, теперь подчеркнутые сверкающими кристаллами и металлической нитью. Некоторые из них были пришиты, чтобы создать иллюзию, что они приземлились на платье или вот-вот взлетят. Каждая модель носила фантастический головной убор — сборку из вырезанных бабочек, перьев, тюля и драгоценностей, который дополнял ее платье. И к моей огромной радости, некоторые модели несли маленькие сумки в форме бабочек, сделанные из маминых гобеленов. Мне пришлось несколько раз моргнуть глазами. Потому что эффект был просто ослепительный.

Легкое постукивание по моему плечу встряхнуло меня, и я обернулась. Это была мадам Дюбуа. Абра.

— Mon chérie, пожалуйста, следуй за мной. Пришло время облачить тебя в платье.

Мои глаза загорелись, сердце подскочило к горлу. О чем она говорила?

Она тепло улыбнулась.

— Роман хочет, чтобы ты продемонстрировала последнее платье.

— Что?!

Ее улыбка стала шире.

— Да. Коллекция завершается свадебным платьем. Это первое, которое Роман когда-либо включал в шоу, и он настаивает, чтобы ты его надела.

— Серьезно?

Она взяла меня за руку.

— Пойдем, моя дорогая. У нас мало времени.

Двадцать минут спустя я уже была накрашена, волосы убраны назад в тугой шиньон, как у других моделей, и на мне красовалось самое изысканное платье, которое я когда-либо видела. В отличие от остальной абсолютно черной коллекции Романа, это платье — чисто белое. Многослойная феерия из шелка, кружева и тюля, по всему платью была усыпана аппликациями в виде бабочек, украшенных жемчугом. С помощью двух Романовых мадам Дюбуа расправила платье, а затем застегнула его, пока я смотрела на себя в зеркало в пол, испытывая одновременно благоговение и шок. Моя голова кружилась от вопросов. Как Роман утаил от меня это экстравагантное платье? Почему он не рассказал мне о нем? И что я собиралась дефилировать в нем по подиуму? Гах! Я даже не знала, как ходить по подиуму! Да еще на шестидюймовых каблуках! Я же не модель! Я собиралась выставить себя на посмешище. Опозорить его! Не в хорошем смысле! Бабочки роились у меня в животе. Я чувствовала их.

— Вау, Софи! Ты выглядишь невероятно!

Знакомый голос оборвал мои трепетные мысли. Я увидела его в зеркале и повернулась. Чуть не вывихнув лодыжку на высоченных каблуках.

Это был Винсент, единственный фотограф, которого Роман пустил в гримерку, чтобы сделать эксклюзивные закулисные снимки. Его первое большое дело!