Маленький детектив (СИ) - Андреева Юлия Игоревна. Страница 52

— Он больше не женился? — на всякий случай уточнил Морби.

— Можете себе представить, они жили вдвоем, Себастьян и Лилит. Если я правильно понимаю ситуацию, чаще других у них бывал младший брат Себастьяна, Габриэль. На самом деле Габриэль — сводный брат Себастьяна. Отец, овдовев, женился во второй раз, и от этого брака родился Габриэль. Между братьями разница в целых пятнадцать лет, и они совсем не похожи. Себастьян — серьезный человек, он крупный ученый, который не желает знать ничего, кроме своей науки, что же до Габриэля — этому плуту досталась красота его матери. А она была, если мне не изменяет память, актрисой и фотомоделью, правда, снималась она для карточек такого рода, какие обычно не показывают женщинам. Так что лично я их не видела, муж-покойник рассказывал.

В плане наследования состояния у братьев все тоже весьма неровно: все наследство досталось Себастьяну, так как, согласно завещанию, к нему перешли деньги его матери, а она была очень богатой женщиной. Габриэль же имеет небольшой процент с капитала.

— Братья ссорились из-за наследства? — Нарракот выглядел заинтересованным.

— На моей памяти ни разу. — Доротея пожала могучими плечами. — Габриэль обожает брата и всегда стремился подражать ему, и это неудивительно, ведь Себастьян сызмальства таскал его по всем раскопкам и учил всему, что знал сам. Моя сестра Оливия тоже ездила с ними, здесь, в Каире, у них имеется достаточно просторный дом со своим штатом слуг. После того как Оливия сбежала, часть слуг, которых взяли исключительно для ее удобства, пришлось рассчитать. А на двоих им много не нужно — дворецкий, повар, кучер, сейчас его заменил шофер, три горничные, ну и гувернантка Лилит.

Когда Лилит исполнилось восемь лет, ей диагностировали туберкулез, и после этого врачи вообще запретили ей выезжать из Египта. Малышке был прописан жаркий климат Африки, хотя большинство моих знакомых уверяют, что для людей с таким заболеванием лучшим курортом является горная Швейцария.

— Давайте ближе к делу, вы сказали, что ваша племянница заболела туберкулезом в восемь лет, а в десять…

— В десять она пропала, — всплеснула пухлыми ручками клиентка. — Все газеты об этом писали. Себастьян вел раскопки в одной из пирамид Гизы, и вот в один прекрасный день ему понадобилось спешно отправиться в Каир, дабы лично пригласить находящихся там египтологов и журналистов, так как его команда практически докопалась до камеры, в которой, он предполагал, находятся сокровища какого-то там фараона, я плохо в этом разбираюсь. Он остановил работы, выставил охрану, в общем, все честь по чести, уж в этом мой деверь разбирался лучше, чем кто-либо.

Но ночью произошло то, чего он не ожидал, его рабочие и охранники — те, кому он привык доверять, взорвали динамитом стену камеры, при этом несколько человек погибли под обвалом, пытавшийся остановить их Габриэль оказался заваленным камнями, и его, еле живого, отыскали только на следующий день, а Лилит исчезла. — Дама тяжело вздохнула, в ее глазах блестели слезы. — Сейчас моей племяннице исполнилось бы тридцать, вы не представляете, какой милой девочкой она была. Тоненькая, с белой прозрачной кожей, голубыми чистыми глазками, у нее был высокий лоб и длинные светлые волосы, на солнце они немного отливали серебром, такой цвет называется пепельным.

— А скажите, пожалуйста, девочка находилась на раскопках? Она жила в лагере вместе с отцом и дядей?

— Да, Себастьян вывозил ее с собой. В то время ему было тридцать пять лет, и он только что получил профессорское звание, его брату двадцать. Лилит всегда смотрела на Габриэля, как на принца из сказки, да он и был красив, как принц, стройный красавец с черными волосами до плеч, тонкая талия, орлиный нос и тонкие усики. Неудивительно, что девочка была в него влюблена, и когда он бывал рядом, ходила за ним, точно хвостик.

В ту ночь Габриэль проснулся, так как заметил необыкновенное для этого времени суток оживление в лагере, он понял, что рабочие хотят взорвать пирамиду, и, наивный дурак, думал, что остановит их своим ружьем. В полиции он потом говорил, что, когда крался через пустыню к пирамиде, несколько раз как будто бы замечал розовое платье Лилит. В ту ночь стояла полная луна, видимость превосходная. Но тогда, увлеченный своим делом, он решил, что племянница просто померещилась ему. А потом, когда пирамида взорвалась и его самого вытащили чуть живого из-под обломков, вот тогда он и вспомнил, что видел девочку возле пирамиды. Скорее всего, малышку засыпало камнями, или она провалилась в какую-то ловушку, знаете, в пирамиде много таких опасных мест, а потом еще взрыв и обвал. В общем, тело так и не нашли.

Себастьян, разумеется, предположил, что Лилит могли похитить сбежавшие рабочие, но никто так и не запросил выкупа, и сколько бы несчастный отец ни давал объявлений в газеты, сколько бы ни сулил денег, никто так и не сообщил о месте нахождения нашей девочки.

Как вы понимаете, в Египте, особенно в то время, очень непросто спрятать такую светленькую девочку, она не может смешаться с уличными детьми, если кто-то взял бы ее в свой дом, она просто бросалась бы в глаза, и рано или поздно ее бы все равно обнаружили бы. Так что, скорее всего, моя племянница погибла.

— Все, что вы говорите, очень печально! — Нарракот казался действительно расстроенным. — Но вы же не рассчитываете, что мы с мистером Морби сможем расследовать это дело спустя двадцать лет?

— Расследуйте другое, — парировала Доротея. Ее глаза блестели, второй подбородок сотрясался, точно желе. — Пять лет назад Себастьян зарегистрировал фонд Лилит, который теперь ежегодно выдает стипендии молодым и талантливым египтологам за разные открытия, способные продвинуть науку вперед, а также выплачивает стипендии для того, чтобы молодые люди из небогатых семей имели возможность учиться. И в этом году предполагалось не только отметить тридцатилетие со дня рождения Лилит Нортон, Себастьян не желает признавать дочь погибшей, но и двадцать лет с той самой трагедии. Поэтому было принято решение, что фонд Лилит проведет очередную конференцию в Египте у той самой пирамиды, возле которой в последний раз видели бедную девочку. На этот раз Себастьян снизошел до того, что спустя столько лет вспомнил о моем существовании, и я приехала в Египет по его любезному приглашению. Мы все расположились лагерем недалеко от того места, где должна была проходить торжественная часть. Так как в этом году день рождения Лилит пришелся на полнолуние, было решено ночью отправиться на прогулку к той самой пирамиде, где будут возложены цветы и сожжены тысячи свечей в честь мисс Нортон. Планировался небольшой концерт под открытым небом с выступлением прекрасной Аманды Сигал, которая бы пела в окружении небольшого оркестра, стоя на вершине пирамиды, а также с приветственными речами и тостами за новых лауреатов.

Дорога была прекрасно видна, а мы все еще шли с зажженными свечами, восхитительное, доложу я вам, зрелище. Я несла букет белых цветов, который мне поручили возложить к пирамиде вместе с другими цветами, доставленными к ночи в лагерь.

И вот, когда мы приблизились к пирамиде, нас застала умильная картинка, нежная светловолосая девочка в старомодном розовом платье с широким, сейчас такие не носят, кушаком, преспокойно стояла возле пирамиды, любуясь луной.

Помню, я тогда ущипнула себя, так как подумала, что днем мне напекло голову, но все остальные видели то же самое.

— Призрак несчастной Лилит! — вырвалось у старшего инспектора.

— Если бы призрак. Это была реальная девочка, из плоти и крови, тонкая кость, прозрачная кожа, светлые голубые глаза, высокий лоб, все, как у моей несчастной племянницы. Волосы были тщательно зачесаны назад и заплетены в косу. Девочка выглядела так, словно она находится в глубоком трансе, ее пытались растормошить, растолкать, сначала она как будто бы ничего не видела и не слышала, потом постепенно сознание начало возвращаться к ней, после чего малышка сообщила, что ее зовут Лили и ей десять лет.