Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии - Спенсер-Черчилль Уинстон. Страница 25
Солдаты Западного Кентского полка вышли теперь на одну линию с проводниками справа от них, и пока первые удерживали захваченный ими хребет, британский полк двинулся в деревню. Здесь сопротивление стало очень жестоким. Пересеченная местность, поднимавшаяся террасами, покрытыми высокими побегами, причем некоторые из этих террас были до десяти футов в высоту, благоприятствовала ближнему бою. С обеих сторон следовало ожидать тяжелые потери. 31-й Пенджабский пехотный полк, который занял отрог справа, вскоре сомкнулся с Западным Кентским, и оба полка вступили в жаркую схватку. Вскоре стало ясно, что войск для поставленной задачи явно не хватает. Слева пехота проводников не могла оставить отрог, который она захватила, иначе враг снова бы занял его. В результате между проводниками и Королевским Западным Кентским полком образовался зазор, и это позволило туземцам обойти левый фланг британского полка, в то время как справа 31-й Пенджабский полк был также охвачен противником с фланга.
Британский полк пробился через деревню и столкнулся с врагом, занявшим надежную позицию за сунгарами, разбросанными на полях за деревней. Здесь ему пришлось остановиться. Передовая рота захватила штурмом одно из этих укреплений, но противник немедленно отступил вверх по холму. Около пятнадцати человек было в укреплении и примерно еще тридцать — прямо за ним.
Из тех, кто был внутри, четверо или пятеро были немедленно убиты или ранены. Сунгар оказался настоящей ловушкой, и роте приказали отступить. Лейтенант Броуни-Клайтон, который оставался там до конца, руководя отступлением, был убит наповал пулей, перебившей артерию. Два или три человека, которые остались, передавали его тело через стену, когда на них бросились около тридцати гази и оттеснили их вниз. В ста пятидесяти ярдах от этого места находился майор Вестерн, который командовал резервными тремя ротами Западного Кентского полка. Он немедленно приказал капитану Стайлзу вновь занять сунгар и отбить тело офицера. Рота атаковала. Капитан Стайлз первым добежал до каменной стены, в то время как лейтенант Джексон очистил ее от оставшихся врагов. Пять или шесть человек были ранены во время атаки, остальные ворвались в сунгар. Вскоре оказалось, что передовую позицию этой роты удержать невозможно, и им был дан приказ отходить к краю деревни, где сражался весь остальной полк.
Тем временем 31-й Пенджабский пехотный полк, который наступал справа под командованием полковника О'Брайана, попал под жестокий обстрел со скалистого хребта на фланге. Он вел упорную атаку на большую кучу камней, которую удерживал противник. Вскоре бой продолжился на короткой дистанции. Две передовые роты вели перестрелку с дистанции в сто ярдов. Положение осложнял перекрестный огонь с правого фланга.
Полковник О'Брайан быстро переходил с места на место, направляя огонь и воодушевляя своих людей, которые были ему преданы. Вскоре вражеские стрелки обратили внимание на его высокую фигуру и стали вести прицельный огонь. Долгое время, хотя пули взрывали землю вокруг, они не задевали его, но в конце концов он был ранен в грудь, и его, смертельно раненого, вынесли из боя.
Напор со всех сторон стал настолько сильным, что бригадир, опасаясь, что войска могут увязнуть в этой схватке, дал приказ отступать. Но деревня уже горела, и противник, который тоже понес тяжелые потери в ближнем бою, не преследовал нас с прежней энергией. Батарея подошла на шестьсот ярдов к линии противника и открыла беглый огонь шрапнелью, чтобы очистить те отроги, которые господствовали над линией отступления. Снаряды с воем пронеслись над головами солдат Западного Кентского полка, которые уже покинули холм и подходили к пушкам, и разорвались в клубах белого дыма на гребне отрога, взрывая землю сотнями пуль, содержащихся в них, и поднимая клубы темной пыли.
Наконец отступление было завершено, и бригада вернулась в лагерь. Присутствие кавалерии, которая прикрывала тыл, не давало противнику спуститься с холма.
На обратном пути я наблюдал страшное зрелище. Во главе колонны с носилками везли тела убитых, которые взвалили на мулов и привязали веревками. Ноги болтались с одной стороны, голова — с другой. Длинные черные волосы сикхов волочились по земле, измазанные кровью и пылью, что придавало их фигурам отвратительный вид. Однако другого способа не было, и это было лучше, чем оставлять их останки на поругание и осквернение тем дикарям, с которыми мы сражались.
Как только сэр Биндон Блад, находившийся в своем лагере в Панджкоре, получил известие о сражении 30 сентября, он решил, что он сам двинется в Инаят Кила с подкреплениями[8]. Он прибыл 2 октября вместе с 8-й горной батареей, подразделением 24-го Пенджабского пехотного полка и двух отрядов кавалерии проводников. Он также приказал горной легкой пехоте и четырем орудиям 10-й полевой батареи немедленно последовать за ним. Он был полон решимости предпринять еще одну атаку на Агру и сжечь деревню Гат, которая была не полностью уничтожена. Эта атака была назначена на 5 октября. К этому времени должны были прибыть большие 12-фунтовые пушки полевой батареи, и на позициях врага можно было бы сконцентрировать огонь четырнадцати орудий. Каждый старался любой ценой завершить выяснение отношений с туземцами.
3 октября войска получили приказ захватить и сжечь деревню Баделай, против которой 16 сентября вели боевые действия «Буйволы» и откуда они были спешно отозваны для поддержки 35-го Сикхского полка. В атаке на деревню и ее уничтожении не было ничего нового и необычного, туземцы отступили перед нашими войсками и не оказывали сильного сопротивления. Но, как только бригада направилась к лагерю, они показались в гораздо большем количестве, чем мы видели до сих пор. Поскольку кавалерия не могла действовать среди высохших русел, на пересеченной местности, они смело выступили на равнину. Огромным полумесяцем, длиной около четырех миль, они следовали за отступающими войсками. Оживленная перестрелка началась с расстояния в восемьсот ярдов. Обе батареи вступили в бой, каждая выпустила около девяноста снарядов. В бой вступили все батальоны бригады. Враг, численность которого оценивалась примерно в три тысячи, понес большие потери и отступил около 2:30, когда войска вернулись в лагерь. Сэр Биндон Блад и его штаб наблюдали за операцией и делали рекогносцировку местности.
На следующий день прибыли горная легкая пехота и полевые орудия. Первая насчитывала семьсот человек и вид у них был бравый. Их было столько же, сколько солдат в любых двух батальонах бригады. Пушки совершили трудный переход по неровной местности и бездорожью. Им пришлось пробивать свою собственную колею, и во многих местах их приходилось тащить на руках. 10-я полевая батарея проникла вглубь страны на шестьдесят миль дальше, чем любой другой колесный транспорт. Артиллеристов приняли очень тепло. Весь лагерь с удовлетворением смотрел на длинные полированные стволы, которые могли забросить 12-фунтовый снаряд за тысячу ярдов — дальше, чем горные пушки могли метнуть 7-фунтовый. Им, однако, не суждено было явить свою мощь. Мамунды опять запросили мира. Они устали от борьбы. Их долина была опустошена. Приближался сезон осеннего сева. Прибытие подкреплений убедило их, что правительство полно решимости отстаивать свои условия. Майор Дин сам отправился вести переговоры. Тем временем все важные операции были отложены, хотя фуражировка и стрельба по лагерю продолжались, как прежде.
Сил теперь было достаточно, чтобы сформировать две бригады, и с прибытием бригадного генерала Миклджона это было осуществлено.
Я хотел бы передать читателю, которому не приходилось служить в действующей армии, некоторые ощущения, уравновешивающие тяготы войны. Здоровый свежий воздух, яркие события, возбуждение, благородная и радостная дружба, шансы отличиться, доступные каждому, делают жизнь острее и интереснее, наполняя ее редкими удовольствиями. Неопределенность и важность настоящего уменьшают значение прошлого и будущего, делают его незначительным, избавляют голову от мелких проблем. А когда все уже позади, остаются воспоминания, которые мало кто из людей не считает драгоценными. Что же до трудностей, они хоть и суровы, но переносимы. Помимо всего этого, сильно повышаются шансы познакомиться с иным миром. Но, так или иначе, мы сталкиваемся с печальным, но упорным фактом. В этой противоречивой жизни разум людей столь прозаичен, душа столь материальна, а дух столь слаб, что нет никого, кто бы, пробыв месяцев шесть на активной службе, не был бы рад вернуться домой в целости и сохранности к монотонным удобствам мирной жизни.