Зерг по имени Маша. Второй уровень (СИ) - Хабаров Сергей. Страница 38
– М–м–м, а ты тот ещё хитрожопый говнюк, даже деньги где-то достать умудрился. Всё продумал и хочешь меня подкупить? Не, милый мой, мы теперь с тобой как супруги-покуда смерть не разлучит нас. Либо едем вместе, либо подыхаем по отдельности.
– Да твою мать, Синтия!
Через мимика Маша громко хлопнула ладонями по столу. Убивать рыжую ей не хотелось. Да и, если бы на её месте был кто-то ещё, ситуация оставалась аналогичной. Хотя нет: для Рекса и его подруги культуристки, Маша сделала бы исключение с большим удовольствием.
– Я не понимаю, чего ты так рвёшься на войну с зергами? Какие-то личные счёты? У тебя тут хорошая жизнь в безопасности.
От последней фразы Синтию перекосило так, будто она лимон целиком зажевала.
– Какой же ты мудак, Гомер. Будь у меня возможность, я бы тебя пристрелила при первом же выпавшем шансе. – Синтия встала, подобрала свою шкатулку и всем своим видом дала понять, что разговор закончен, и она уходит. – Желаю тебе здоровья и долгих лет жизни, особенно, при такой фангруппе. – Синтия приоткрыла дверь переговорной комнаты и кивнула в сторону выхода с биржи труда. Там, не пересекая зелёной разделительной линии, столпилась целая толпа охотников за головами. – Прощай, наркалыга.
– Синтия, подожди. – Мимик поймал рыжую за руку, в которой была странная шкатулка. – Я согласен, я возьму тебя в команду. Но ты там умрёшь, ты это понимаешь?
– Значит, умру красиво. Тут мне уже ловить нечего.
– Не красиво ты умрёшь, а как зерговская закуска. Но ладно, это твой выбор, а мне ты его не оставила.
Усадив Синтию обратно напротив себя Маша, манипулируя мимиком, стала заполнять анкету на специальном терминале. Она была совсем простенькая, так что это не заняло много времени. Заполнив свою часть договора, Маша развернула экран терминала к Синтии, та стала вводить свои данные.
– Синтия, могу я узнать, почему ты так рвёшься в экипаж? – Скучающими интонациями спросил мимик, ожидая когда рыжая закончит заполнять анкету.
– Ты издеваешься? Ты же во всём в курсе.
– Нет. Во время патруля я упал с полки на пол и ушибся головой, теперь у меня местами амнезия. Тут помню, а тут не помню.
Синтия оторвалась от заполнения анкеты и с прищуром посмотрела на Гомера.
– Ты что, заливаешь мне, что ли? Так не бывает. Я быстрее поверю, что у тебя последние мозги спеклись от наркотиков.
– Пусть так. Ты всё видишь сама. Я человек ненадёжный, зависимый от наркотиков, и у меня с головой плохо. Кто добровольно пойдёт к такому в команду? Только суицидник.
– Хе–хе. – Синтия как-то нервно засмеялась и снова погладила свою странную шкатулку. – Знаешь, для законченного наркомана ты очень здраво рассуждаешь, я бы даже сказала, проницательно. Но раз уж ты интересуешься, отвечу метафорой: лучше умереть человеком, чем всю жизнь жить рабом. Вон, ресоци не дадут солгать.
И ресоци не дали, они вообще ничего не делали, а стояли как истуканы по углам. Но при этом бдели и охраняли порядок. Синтия закончила заполнять анкету, и терминал, для завершения процесса перехода/смены статуса, из обслуживающего персонала в наёмники, попросил заплатить 5000 очков. Маша уже собиралась одобрить перевод со своей карточки, но Синтия заплатила сама.
– Как ты уже сказал, я с высокой вероятностью умру, и врят ли мне теперь понадобятся эти деньги. Я их так долго копила и обидно будет их совсем не потратить.
В ответ мимик только пожал плечами. Терминал поздравил Гомера с пополнением экипажа и с предоставлением полного доступа к базам заданий. А Синтию поздравили с новым статусом и присвоением звания сержанта, хотя, по сравнению с диспетчером, это наверное понижение.
– Всё, уходим. – отдал приказ мимик.
На выходе их ждала уже упомянутая толпа народу. Ну как толпа, человек пятнадцать. Самые крупные и сильные разогнали всех лишних, так как смекнули, что 50к очков гораздо лучше делится на пятнадцать, чем на пятьдесят. Мужики были вооружены: кто трубой, кто ножом; и хищно посматривали в сторону жертвенного тела Гомера. Но за черту, обозначающую границу биржи труда, не переходили, чем вызывали аналогии бесов из Вия. И правильно делали, так как ресоциализованные бойцы в скафандрах внимательно следили за всем происходящим, особенно, за группой вооружённых людей сомнительного внешнего вида. А вдруг они попытаются вытащить законопослушного Гомера за линию и применить к нему насилие? Наёмники, по понятной причине, так думать повода им не давали. Всё же, хоть какое-то чувство самосохранения ещё оставалось в их мозгах, правда, мозгов было не очень много. Самых умных охотников за головами тут даже видно не было-они комфортно отслеживали ситуацию через доклады диспетчеров, сливающих инфу. А жадные, но слабоумные быки, похоже, не особо понимали, что занимаясь такого рода осадой, они ничего не добьются. Никто не будет переть через них на прорыв, аки варвар из старины. Биржа труда, по большей степени, автоматизирована и работает круглые сутки, а рабочие часы ресоциализорованных никто же не считает. Быки рассуждали со своей позиции силы: они были крупными, сильными, и идя в прорыв, у этих берсеркеров шансы были, правда, небольшие, но были.
«Банзай, мне нужна помощь» – телепатически отправила послания Маша. – «Я на бирже труда, все ходы заблокированы агрессивными людьми.»
«Знаю. Я отслеживаю ситуацию через камеры внутренней безопасности.»
«Хакнул систему?»
«Нет, у Джерри, как у техника, был доступ и разрешение на систематическое обслуживание. Камрад Старшая, мне нужно чтобы вы продержались ещё около пяти минут.»
«Да хоть двадцать пять минут. Можешь не спешить. А я пока пообщаюсь со своими поклонниками.» – ответила телепатией Маша, а в слух у группы людей спросила. – Э–э джентльмены, а что вы тут собрались? Где-то раздают талоны на секс?
Похоже, из всей Машиной фразы собравшиеся поняли только слово секс, а джентльменами их, наверно, назвали первый раз в жизни. Но немножко переварив информацию, коллективный «не разум» всё же смог оформиться с ответом.
– Ми здесь, чтобы рвать твой жопа на доминионский флаг. – ответил здоровый негр, символично вертя в руках кастет. А Машино сердце в этот момент дрогнуло от ностальгии, уж больно знакомо негр коверкал английские слова. Можно даже сказать, по-родному. Откуда у негра, из далёкого будущего, среднеазиатский акцент типичного гастарбайтера, Маше хоть и было любопытно, но приставать с расспросами ситуация не располагала. Может, у них тоже есть тут диаспоры, а может, несчастный чернокожий мальчик когда-то заблудился в каменных джунглях. А потом был подобран стаей диких гасторбайтеров, воспитавших его как одного из своих.
– Э–э–э уважаемый, рвать жопы-это не по-мусульмански-Аллах такого не простит. Горе тебе, о презренный МУНАФИК. Не лишать тебе девственности бесчисленное количество гурий в раю.
Негр побледнел, насколько это возможно, похоже, Маша попала туда, куда надо. В третьем классе средней школы уроки мультикультуры у них вёл дядя Хаям Робинович. Плод любви еврейского и арабского народов. Тогда, вся эта суета с мультикультурой только начинала работать, и кто–то наверху решил, что никто не может знать больше о дружбе народов, чем еврейско–арабский метис и уроженец Израиля. Ну что тут можно сказать. О дружбе и ненависти дядя Хаям мог поведать многое, так как одинаково сильно ненавидел евреев и арабов. Запретный плод запретной любви-он был чужим среди обоих народов и сбежал из Израиля, при первой же возможности. Первое, чему он начал учить своих русских учеников, это как двумя-тремя фразами вывести из себя араба или еврея, и довести своих собеседников до рукоприкладства. Русский язык и так, сам по себе, за счёт своего многообразия создаёт лингвистических монстров, плюс к этому, был бдительный надзор дяди Хаяма, который огранял детей словно ювелир алмазы. Из под его рук стали выходить настоящие демоны–полиглоты, знающие мощнейшие оскорбления, практически на всех языках ближнего востока и средней Азии.
«Ну вот. А я всё думала, что уроки мультикультурализма в жизни не пригодятся. Хотя … в жизни не пригодились, а после жизни да.» – Подумала Маша и решила, что чёрного клиента надо дожимать. – И вообще, я твой дом труба шатал и твой мать еб*л и твой сестра еб*л, а твой бабка мой ишак еб*л, от чего твой род начался.