Умереть, чтобы жить (СИ) - Светлая Сана. Страница 13

«Слава богу, ты сделал хоть какой-то шаг», — подумала Катя и села рядом.

— Держи, сказал он ей, протягивая картошку, — осторожно только, очень горячая!

Но разве она дослушала?

— Ааай, горячо-то как, — воскликнула она, перекатывая ее из руки в руку.

— Ты когда слушать будешь? — забирая картошку из ее рук, на повышенных тонах спросил он, — когда?

— Ну я же не знала, что она настолько горячая! Чего ты ругаешься? — по — детски, чуть не плача, сказала она.

— Слушать, потому что надо, что тебе говорят! — снимая с картошки шкурку и дуя на нее, сказал он.

Она опустила глаза от того, что хотела заплакать.

«Вредный, бесчувственный чурбан!», — сказала она про себя.

— А вот теперь держи, — и он положил ей на руки эту злосчастную картошку, — и прости, я просто не хотел, чтобы тебе было больно.

— Я подумаю, прощать тебя или нет! Ты или молчишь, или грубишь мне! Постоянно! Я подумаю, прощать тебя или нет!

— Прости, я просто дурак, который не может выражать свои мысли.

— Дурак.

Она отвернулась. И откусила кусок….

— Вкусно. Спасибо, ребята. Извините, что…, — она заметила, что никого, кроме него, не было рядом.

— Все ушли. Видимо, не хотели мешать нам ссориться.

— Я не хочу ссориться, Хен. Я не хочу тратить на это свое время.

— А чего ты хочешь?

— Я хочу знать, как ты ешь, о чем думаешь…, — она замолчала, покраснела и решила, что продолжать не стоит.

— Я тоже этого хочу.

— Тогда пойдем гулять.

— Ребятам сказать надо.

Глава 22

— Тут рядом есть водопад. Пойдем?

— Пойдем.

— Это неблизко.

— Тогда у меня есть одно условие.

— Какое?

— Говори со мной. Говори обо всем.

Он поднял на нее глаза и понял, что она предлагает ему выйти наружу. Выйти таким, каков он есть.

— Что ты хочешь услышать?

— Все, что ты захочешь мне рассказать.

И он стал говорить. С самого начала. С детского дома.

Кажется, что так много он не говорил за всю свою жизнь. Она молча слушала и понимала, теперь понимала, почему этот капюшон был на его голове в жаркий весенний день. Почему тогда, на смотровой, она спросила его о счастье. Спросила и не ошиблась.

— Хен, — сказала она, когда он замолчал. — Все может быть по-другому. В жизни все может быть по-другому. И только ты решаешь, быть этому или нет.

— Скажи, он знал, что ты ждешь ребенка?

Этот вопрос, как хлыст, ударил ее по лицу.

— Нет. Я так и не сказала ему.

— Но почему? Он имел право знать.

— Я не могла сказать ему об этом, зная, что он влюблен в другую женщину.

Он молча смотрел на нее. Теперь он понимал, что тот вопрос про счастье она задала не только ему. Тогда она, чувствуя себя преданной мужчиной, которого любила, задала этот вопрос и себе…

И никакое время, чтобы принять решение по поводу себя — недоженщины ей не нужно. Ей нужно, чтобы это решение принял мужчина. Принял и доказал, что ему нужна именно она, такая, какая есть. А она подумает, сможет ли ему доверять. Сможет ли быть с ним.

— Смотри, пришли, — опять воскликнула она.

— Ты когда перестанешь меня пугать?

— Тогда, когда ты перестанешь на меня ворчать!

И она бегом побежала к водопаду.

***

— Брр, холодная! — сказала она, подставив руку под воду.

— Конечно, холодная! Это же водопад!

— Давай, Хен! Давай сделаем это! — она крепко схватила его за руку и затащила под падающую воду. — Ааааааа, как холодно!

— Ты сошла с ума?! — кричал он ей, но его слова заглушал шум воды.

Она развернулась к нему, и ее лицо оказалось в паре сантиметров от его:

— У тебя есть здесь и сейчас, чтобы жить, понимаешь? — Она сделала шаг назад, расправила руки как крылья и, опустив голову, закричала. Криком радости и восторга.

— Ты точно сумасшедшая! — улыбаясь, сказал он.

— Сделай это со мной, Хен!

Он повернулся к ней лицом, тоже сделал шаг назад, расправил руки и почувствовал, как мощная струя воды бьет по его телу. Развернув руки ладонями вверх, позволяя воде просачиваться через его пальцы, он закричал. Это был крик свободы. Его руки будто вбирали в себя силу потока, наполняя его, делая практически всемогущим.

Она смотрела на него и понимала, что он становится свободным. «Давай, Хен, ты сможешь! Не останавливайся, — думала она. Живи! Здесь! Сейчас!»

Он вытянул ее из-под струи воды. Оба дрожали от холода.

— Это было потрясающе! — сказала она, стуча зубами.

— Катя… ты можешь мне доверять.

Она подняла на него глаза…

— Бежим, нужно успеть домой до вечера. Если я заболею, Джин Хек меня убьет.

И она, как тогда, в парке, побежала от него.

— Все, больше не могу, — падая на траву, задыхаясь, простонала она.

Он стоял и хохотал над ней на все поле.

— Почему ты смеешься?

— Джин Хек в любом случае тебя убьет. Даже если ты будешь здорова. Посмотри, во что превратилась твоя одежда!

— О черт! — она с ужасом посмотрела на свой недавно еще белый костюм. Он был мокрым, с прилипшей к нему травой и землей. — О, черт!

А он так и хохотал, стараясь скрыть свое желание лечь рядом.

Будто прочитав его мысли, она сказала:

— Ложись.

Он выдохнул с облечением и растянулся рядом с ней.

— Смотри, какие облака! Знаешь, я всегда завидовала их свободе. Им нужно только движение ветра, чтобы двигаться куда угодно. Ты хотел бы быть этим облаком, Хен?

Он слушал ее, но не слышал. Потому что смотрел на ее губы, которые двигались, произнося слова… «Хотел бы я быть облаком? — подумал он. — Я бы хотел тебя поцеловать. Очень хотел». И опять эта чертова паника, будь она неладна, поступила к горлу.

— Ты вообще слушаешь меня?! — гневно спросила она, облокотившись о землю.

«Опять этот бесовской огонь зеленых глаз», — думал он.

— Конечно слушаю, — ответил он.

— Тогда давай закроем глаза, — сказала она, ложась обратно на землю, — так лучше чувствуешь, что происходит вокруг.

Он не посмел ей перечить.

— Что ты чувствуешь, Хен? — спросила она через какое-то время.

— Тепло солнца, которое греет мое лицо. Ветер, обдувающий мои руки. Я слышу, как шелестит трава от легкого дуновения. Я чувствую запах цветов.

— Это и есть жизнь. Жизнь здесь и сейчас. Всегда что-то происходит. Что-то хорошее. Важно это чувствовать и ценить. Правда?

— Спасибо, Катя. Спасибо, что напомнила об этом, — сказал он шепотом.

Она ликовала, понимая, что маленькими шагами этот человек выходит из комнаты, в которую запер себя давным-давно.

В один момент он поднял руки ладонями вверх, будто хотел впитать в них все, что происходит сейчас, все до последней капли. И глядя на эти руки, сердце стало бешено колотиться. Теперь она знала, от чьих прикосновений ей стало спокойно и тепло… тогда…

— Пойдем, нас, наверное, все потеряли.

— Пойдем, поднимаясь с земли, сказал он, посмотрел на нее и захохотал.

***

— Ну и вид, вы где были? «Дождя вроде не было», — спросил Хен Шик.

— Мы ходили на водопад, — ответила Катя.

— Нечаянно в него упали и спасались целый день, — как всегда с усмешкой сказал Джи Соп.

— Ну да, кто-то в водопадах купается, а кто-то есть за безответственных дежурных готовит, — кольнул Ха Ныль.

— Слушай, — глаза Кати загорелись огнем, — у тебя пунктик на еде и готовке? Или на патриархате? Тебе только я не нравлюсь? Или все женщины? Или тебя, такого красавца, посмел кто-то бросить, и теперь ты мстишь всем женщинам в моем лице?

Кан Ха Ныль резко развернулся и, бросив на землю свой любимый нож, пошел в сторону.

— Я что, в точку попала? — спросила Катя, обращаясь ко всем сразу.

По гробовому молчанию она поняла, что оказалась права.

— Я найду его. «Я должна извиниться», — сказала она и пошла вслед за ним.

Катя нашла его сидящим под деревом. Облокотившись о ствол и запрокинув голову вверх, он смотрел на крону дерева и …плакал…